Сборник " " - Эд Макбейн

Она смотрела на меня взором, полным древнего пламени, взором, который вспыхнул раньше, чем человек научился разжигать огонь. Она подступила ближе, и внезапно я забыл и о жаре, и о Джо и Гарри, обо всех и обо всем на свете. Остались только ее опущенные глаза и влажные губы, я обнял ее и коснулся губами шеи. Людской гам и шум машин остались на улице, снаружи.

Я ушел от нее нескоро, и опять зашагал по тротуарам, миновал пару кварталов и только тогда осознал, что меня преследуют. Я ускорил шаг, и пот сразу покрыл все мое тело. Перейдя узкую, извилистую улицу, я нырнул в аллею и бросился бегом на другой ее конец. Я рассчитывал, что мои преследователи знают Чайнатаун не так хорошо, как я, и чуть было не врезался в них на другом конце аллеи.

Я успел узнать Лан Чина и его приятеля Томми, но уже получил удар кулаком, неожиданно сильный для такого худого человека, который нанес его. Я ответил, чувствуя, что слишком жарко и что я в последнее время слишком много пьянствовал.

– Сукин сын, – выкрикнул Лан.

Подняв голову, я успел увидеть в его занесенной руке палку. Затем палка обрушилась на меня, отбросив к краю аллеи. Я схватил для защиты кирпич, но палка вновь поднялась и опустилась, пройдя на этот раз в полудюйме от моей щеки.

– Ты сейчас в морг отправишься, ублюдок, – выкрикнул Лан и перехватил палку. На этот раз я упал на колени, а Томми быстро и сноровисто ударил меня ногой. Лан склонился надо мной, и палка превратилась в кузнечный молот, поднимаясь и опускаясь без разбора на мои плечи, лицо, поднятые руки.

– Будешь еще ломать карточную игру? Придешь еще хулиганить?

И при каждом слове молот поднимался и опускался, вколачивая меня в цемент дорожки, пока наконец голова моя не коснулась его, а завершающий пинок Томми по черепу погрузил все в черноту.

Кирпичная стена была в милю высотой. Она, накренившись, нависала надо мной. Я разглядывал ее, раздумывая, когда же она рухнет, и не скоро осознал, что она вообще не собирается падать. Поднявшись на колени, я дотронулся до саднящей маски, в которую превратилось мое лицо. Болело все, и болело еще больше, когда я вспоминал Лана и Томми. Но я не злился на них. Они исколошматили меня, но они же подали мне мысль. И это была мысль, до которой любой тупой ублюдок должен был дойти сам. Так что я выбросил их из головы и заковылял прочь. Лан Чин сказал, что я отправлюсь в морг, и он был прав...

Там было прохладно. И я порадовался передышке от жары, следуя за служителем по длинному, мрачному коридору.

– Вот здесь, – сказал служитель.

Он выдвинул каталку, и я взглянул в безжизненное лицо Джо. Пьянство оставило на нем отпечаток, который не могла стереть даже смерть.

– Это он, – сказал я.

– А как же, – ответил служитель, и его голос эхом отразился от стен.

– Я... меня интересуют его личные вещи.

– Вы его родственник?

– Нет. Не думаю, что у него были какие-нибудь родственники. Я был его другом.

– М-м-м. – Служитель глубоко задумался. – Их, видишь ли, было не так уж много. Всем их отправили в отдел по расследованию убийств, они там все еще проводят расследование. Остался, правда, список, я могу показать его.

– Я вас отблагодарю.

– Ладно. Не стоит беспокоиться.

Я последовал за ним к столу в конце коридора. Он сел, достал журнал и начал его перелистывать.

– Смотрите. Да, вот он – Джозеф Х. Гундер.

Я даже не знал фамилии Джо. Бауэри дает вам возможность сохранить полную анонимность.

– Не так-то много у него было всего, – повторил служитель. – Прочесть?

– Да, пожалуйста.

– Один доллар бумажкой, тридцать пять центов мелочью. Пропустить?

– Нет, нет.

– О'кей! Слушайте. Носовой платок, нож с выкидным лезвием, бутылка вина – почти пустая, несколько круглых аптечных резинок, пачка «Кемела» – в ней два окурка. Бумажник с удостоверением личности. Это все.

– Вино? – Я думал о бутылке «Империала», которую Джо принес ко мне, и о том, как мы прикончили ее.

– Да, это точно.

– И... и складной нож.

– Угу. – Он кивнул головой.

– И деньги тоже?

– Повторить все снова?

– Нет, достаточно. Спасибо... – Я замялся. – А как они решили, отчего он умер?

– Дырка в голове. Хотите взглянуть еще разок?

– Нет. Я имел в виду, какой калибр пистолета?

– Двадцать два. А что?

– Просто любопытно. Ну я пойду.

– Пока, мистер. Забегайте к нам иногда.

Я вышел на солнечный свет, подальше от заплесневелых трупов. Итак, кое что действительно нашлось в морге – я в долгу перед Лан Чином. Но конец ниточки в другом месте, и я направился туда.

Дверь открылась, когда я постучал и назвал свое имя.

– Извините. Я пришел лишь уточнить кое-что.

– Ничего, ничего.

– Можно войти?

– Разумеется.

Я прошел за ней в комнату и сел в то же самое мягкое кресло. На этот раз я не смотрел ни в пол, ни на свои скрещенные руки. Я смотрел прямо на нее.

– Вы когда-нибудь ходили по Бауэри, миссис Цзе?

Ее глаза все еще были тревожными. Она смотрела на мир сквозь коричневые занавески, которые скрывали таящуюся в ней боль.

– Да.

– Часто?

– Я знаю этот район.

– У вас есть оружие, миссис Цзе?

Она заколебалась:

– Почему... Да. Есть.

– Случайно не двадцать второго калибра?

Она долго колебалась, потом глубоко вздохнула и подняла на меня глаза. Лицо ее было безжизненной маской, а голос – тускл:

– Вы знаете.

– Я знаю.

Она безразлично кивнула головой:

– Он заслужил то, что получил.

– Джо?

– Да, Джо. Он был... вашим другом, не так ли?

– Скорее, собутыльником, миссис Цзе. Человек в Бауэри знает не слишком много о тех, кто его окружает. Не знает того, на что они живут.

– Как же вы узнали? Как вы узнали, что я... убила его?

– По нескольким вещам. Одна из них – бутылка «Империала». Когда Джо принес ее ко мне, мне даже в голову не пришло спросить, откуда у него деньги на такую выпивку. Бродяге нелегко раздобыть нужную сумму. Когда его привезли в морг, с ним оставалась еще одна бутылка вина и деньги. Так я узнал, что Джо недавно разбогател – и его складной нож объяснил мне, каким образом.

– Гарри был зарезан, – произнесла она без всякого выражения.

– Верно. Джо даже и не знал, кто был его жертвой. Когда Чарли поведал ему это, Джо, возможно, был пьян. «Так вот кто это был». Он произнес эти слова не подумав. Чарли решил, что Джо видел убийцу вашего мужа. Он не понял, что убийцей был сам Джо.

– А я? Как вы добрались до меня?

– Догадка и предположения. Двадцать второй – это женский калибр.

– У меня есть разрешение, – сказала она. – Я часто хожу по Бауэри. Гарри решил... он решил, что я должна иметь оружие.

– Как это произошло, миссис Цзе? Вы не хотите рассказать?

– Хороша, – она помолчала. – Хорошо. Чарли показал мне вашего... друга. Расставшись с ним, я пошла за этим человеком и на площади Купера подошла к нему. Я спросила его, что он имел в виду, сказав: «Так вот кто это был?» Он ужасно испугался. Он сказал, что не хотел убивать Гарри. Думаю, что он был пьян. Не знаю. Он сказал, что попросил у Гарри дайм и Гарри отказал. Он вытащил нож, а когда Гарри стал кричать, зарезал его. Он... зарезал его... из-за дайма...

– Продолжайте.

– Я не могла поверить к это, мистер Кеннон. Я вытащила револьвер из сумочки и выстрелила. Только один раз. Только раз. Понимаете, потому что он зарезал Гарри.

– Да, я понимаю.

– Я застрелила его, – повторила она.

Ее голос звучал в комнате словно эхо, и тишина одержала над ним верх в четырех стенах. Через некоторое время женщина подняла голову и произнесла совсем тихо.

– Вы... вы отправите меня в полицию?

– Нет, – сказал я.

– Но...

Я встал.

– Миссис Цзе, – сказал я, – мы с вами никогда не встречались.

Я вышел в дверь, оставив ее в комнате, окна которой смотрели на голую стену. Я зашагал по улице, оставив ее одну, потому что я тоже потерял человека, которого любил, и я знал, что при этом чувствуешь.

На улице было жарко.

Но там, где находился Джо, тоже стояла жара.

Курт Кеннон (Эд Макбейн)

Моя смерть

Когда заканчиваются все деньги, у тебя не остается выбора. Из дешевого отеля ты перебираешься в ночлежку, затем в темные подъезды и в итоге ты, нью-йоркский ковбой со скамейкой вместо лошади, заканчиваешь парком. Это не так уж плохо в теплую погоду. Ты свернулся калачиком, в ночи тебя укрывает звездное одеяло, и бетонные надгробия городских небоскребов тянут над тобой неопрятные пальцы, царапая темную завесу, окружающую замусоренный клочок травы, на котором ты лежишь. Когда погода начинает меняться, ты запихиваешь старые газеты под пиджак, утепляя грудь. Ты оборачиваешь ими ноги под штанинами, и это помогает переносить холод. Но газеты не слишком-то защищают от дождя.