Тафгай 5 (СИ) - Порошин Влад

— Я попрошу, — пискнул обиженный ухажёр.

— Я тебя умоляю, — бросил я за спину и протянул букет из пяти красных роз Варваре. — Прости. Хотя я ни в чём не виноват.

— А сборной по лыжным гонкам ты туже цветы подарил? — Обиженно отмахнулась от букета девушка.

— Позвольте я выйду! — Засуетился парень за спиной, которого я фактически прижал к стене.

— Сиди пока не мешаешь, — буркнул я ему. — Ну, глупо обижаться на то, что было до тебя. И ещё я скоро переезжаю, поедешь со мной?

— Сейчас всё брошу и помчусь на край света! — Выпалила Варя. — Буду тебя дома месяцами ждать, пока ты где-то там катаешься.

— В хоккей играю, — поправил я свою бывшую подругу.

— Мне всё равно! — Варвара воинственно сжала кулачки.

— Да дайте уже уйти! Мне работать надо! — Заверещал журналист.

— Не суетись на рабочем месте, это чревато производственными травмами, — угрожающе шикнул я. — Давай попробуем начать всё сначала. — Сказал я и вручил букет Варе Варшавской.

Секунды три девушка смотрела на красивые розовые бутоны, а затем, совершенно для меня неожиданно она размахнулась и этими цветами махнула меня по лицу. Но сработав на автомате, я легко ушёл от удара колючими стеблями в левую щеку, зато журналист из-за моей спины, который пошёл на прорыв огрёб по полной программе. Парень вскрикнув, схватился за лицо. И в этот самый момент в комнату заглянул главный редактор газеты Георгий Иваныч. Не знаю, что он успел подумать, но видя, как один его сотрудник хлещет по лицу другого, он оторопел.

— Сидоров, я тебя предупреждал, чтоб ты не приставал к Варшавской! — Гаркнул главный человек в «Горьковском рабочем». — Вот теперь походи с расцарапанной физиономией! Здорова Иван. — Кивнул он мне. — Видишь, какие страсти кипят. Кстати, как сыграли с командами из Западного Берлина? Дашь информашку?

— Мы в Берлин не заезжали. — Смутился я. — Играли со сборной ФРГ в трёх городках недалеко от Мюнхена. Первый матч выиграли 1 : 10, второй 0 : 17 и третий 1 : 9.

— Тотальный разгром, — обрадовался Георгий Иваныч. — Это сейчас то, что нужно! Зайди ко мне в кабинет, я это всё запишу.

Из редакции газеты я ехал со смешенными чувствами. С одной стороны в личной жизни наступила полная тягостная определённость, теперь я свободный мужчина, с другой может быть так даже и лучше, когда нет человека, который может из-за тебя пострадать. Ведь сезон охоты на меня пока не закрылся, а когда находишься в подвешенном состоянии намного проще быть одному, без близких и родных. Это я ещё по лихим девяностым хорошо запомнил.

«Кстати, — вспомнил я. — Надо бы навестить писателя. Если он всё ещё трудится над моим заказом, то надо доплатить ему денег, а если нет, то пожалуй хватит кормить тунеядца. Кто не работает, тот не ест».

«Давай, давай раскидывайся деньгами, — пробурчал недовольный голос в голове. — 25 рублей за цветы отдал и что? В пустую! Сейчас ещё сотню отвалишь писателю неудачнику, чтобы он на эти рублики ещё несколько дней пил! Котов с кошками всех на базе кормишь! Давай, швыряй деньги!».

«Вот котов я попрошу не касаться», — я повернул из центра Горького в сторону Автозаводского района, где жил писатель Сергей Викторович, который по моей задумке должен был в фантастическом романе отразить события, поджидавшие СССР в момент его трагического развала.

Однако судя по обстановке в квартире, где раньше стрекотала пишущая машинка и где велись интеллектуальные беседы на философские темы, сегодня собирались исключительно для того, чтоб пить, курить и материться. Двумя хлесткими пинками я выгнал двух вонючих ханыг, которые дрыхли вповалку на полу большой комнаты. На диване же лежало существо смутно похожее на женщину, а сам хозяин квартиры, которому хватило координации движений, чтобы открыть мне дверь ухмылялся, разглядывая моё вытянутое от удивления лицо.

— Что, не ожидал? — Засмеялся бывший писатель, гадким каркающим голосом, переходящим в нездоровый грудной кашель. — Вот у меня новая подруга. Познакомься. Хочешь мне нос сломать? А ломай!

— Мужчина! Дайте денег на поправку здоровья, — пробудилась новая подруга бывшего интеллигентного человека. — Что тебе жалко?

— Стендаль, значит, написал «Красное и чёрное», а ты пьёшь красное по чёрному? — Я картинно поаплодировал бывшему писателю. — И это дело всей твоей жизни?

— «Агдам» что ли принёс, так наливай! — Обрадовалась женщина со слипшимися, немытыми и всклокоченными волосами. — Срёжа доставай стаканчики быстрее.

— Много ты в моей жизни понимаешь?! — Крикнул на меня Сергей Викторович. — Сам-то кто? Неуч! Еле-еле окончил вечернюю школу. Хоккеист-дуболом! Видали мы хоккеистов!

— Не нарывайся, — буркнул я, развернулся и покинул нехорошую квартиру.

Ещё в конце восьмидесятых и в начале девяностых я заметил, что некоторые товарищи, получившие хорошее образование и, имея неоспоримый талант, вдруг по какой-то причине переставали верить в себя и бороться за свою мечту. Опускали руки, спивались и покорно ждали, когда безжалостная судьба их окончательно раздавит и выбросит на обочину жизни. Естественно так в итоге и происходило. Ведь жизнь всегда даёт то, к чему ты вольно или невольно стремишься. И лишь иногда судьба подбрасывает второй шанс.

Глава 6

Суббота 18 марта для всех неравнодушных к хоккею жителей Горького по всем приметам должна была стать праздничным днём на долгие годы. Слыханное ли дело — впервые в истории чемпионатов СССР золото должно было достаться не московской команде! Да что там говорить, мне как человеку из будущего достоверно было известно, что никогда чемпионат не выигрывала команда с периферии. Вторыми по разу были, точнее ещё станут в будущем, «Химик» из Воскресенска, «Динамо» из Риги и наше горьковское «Торпедо» в далёком 1961 году. А третьими дважды становились СКА из Ленинграда и по разу челябинский «Трактор» и киевский «Сокол». Вот такая сложилась грустная арифметика до 1991 года.

Почему грустная? Потому что только настоящая конкуренция может двигать прогресс хоккея. А когда 32 раза чемпионат выигрывает одна и та же команда, то ничего весёлого в этом нет. Само сбой для широких народных масс была придумана сказочка, что суперклуб из ЦСКА сделали в угоду сборной. Чушь! Если бы всех звёзд не свозили в ЦСКА, где половина из них «загибалась» не видя перспектив, то сборная СССР могла бы собирать по три или четыре равносильных мощных состава. Смысл в бесконечных победах ЦСКА был только один — кто-то в детстве, не наигравшись в солдатиков, тешил своё самолюбие сейчас. Как точно сказано у Маяковского:

Послушайте!

Ведь, если звезды зажигают –

Значит — это кому-нибудь нужно?

Значит — кто-то хочет, чтобы они были…

Но в хоккейной раздевалке после второго периода матча с московскими «Крыльями советов» нам было не до стихов Маяковского.

— Вы какого лешего мне здесь устроили?! — Впервые за долгое время Всеволод Бобров повысил голос на команду, ведь после сорока минут игры мы «летели» подопечным Бориса Кулагина 2 : 3. — Тафгаев, ты по воротам сегодня попадать будешь? Три реальных момента загубил!

— Четыре, — подсказал старшему тренеру Коля Свистухин. — Там ещё пас можно было отдать на открытого «Малыша».

— Согласен, — пробубнил я. — Но зато мы выключили главную ударную силу «Крылышек» тройку Лебедев — Анисин — Бодунов. Да, пока не забросили ни одной, зато и не пропустили. А в меньшинстве что, я мало на себя шайб поймал? Вообще после этих перелётов и переездов всё перед глазами плывёт.

— Я бы сказал, из-за чего у тебя плывёт, много по бабам бегаешь! — Отмахнулся Бобров. — Далее тройка Федотова. Одну шайбу положили в самом начале хорошо, я бы даже сказал красиво. Но потом три «банки» из-под вас забросили! Капустин с Кухаржем три раза убежали, три штуки положили. Назад кто должен отрабатывать?! По звену Свистухина. Пока хорошо. Свой микроматч выигрываете 1 : 0 , но всё равно нужно ещё прибавить. Ковин и Доброхотов в третьем периоде замените у Николая крайних нападающих Смагина и Шигонцева, и добавьте движения. Я ещё раз повторяю, вышли сейчас на лёд, отдали все силы, вырвали победу, а потом банкет, фуршет, гуляйте хоть до утра. И в каком виде вы появитесь завтра, на последней игре чемпионата, меня уже не волнует. Всё нужно решить здесь и сейчас!