Страсти по Ницше - Эдуард Немировский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вдруг лицо Иосифа вытянулось, как узбекская дыня, и имя своего друга он стал произносить уже со страхом и шепотом: «Виталий… Виталий… Люда! Жена твоя — сзади… рот в помаде…».
Жена Виталия, возвращаясь с работы, случайно оказалась буквально в нескольких шагах от них. Ходила она всегда с гордо поднятым и без того курносым носом. Она гордилась каким-то своим высоким происхождением: что-то там евреи, смешанные с украинцами.
У нее к тому же было много бриллиантов и прочих драгоценностей, доставшихся ей по наследству. Все это Марк знал из постоянных разговоров родителей на эту тему.
Так как гордость к тому же не позволяла ей смотреть себе под ноги, она не заметила не только их, но и мокрую после дождя ямку, куда, поскользнувшись, и провалилась.
Виталий в это время яростно вытирал рот, испачканный помадой, вовремя осознав, что спасён на этот раз благодаря счастливому курьезу ее падения.
Взволнованный, он заботливо подскочил к своей свалившейся в лужу жене: «Люда, Людочка, ты ушиблась?» — игриво лепетал он. «Откуда ты взялся? — с еврейско-хохляцким акцентом раздраженно, охая от боли, восклицала она. — И шо ты уже раньше не появился? И где тебя уже и зачем носит сегодня?». «На партийном собрании, Людочка», — оправдывался Виталий.
А носило его утром действительно именно там. Марк знал об этом, так как и его отец собирался на это собрание ещё со вчерашнего дня, и подробно обсуждал события, связанные с предстоящим совещанием.
В городском комитете партии состоялось очень важное закрытое совещание для идеологических работников и преподавателей марксистско-ленинских дисциплин. Как советские историки, они оба обязаны были присутствовать там, занятия в школах были отменены.
На этом собрании обсуждались очень важные темы, а именно «неожиданная болезнь дорогого товарища Сталина», «дело врачей-отравителей» (недавно был раскрыт «заговор» врачей-евреев, ими якобы готовилось покушение на товарища Сталина), а также «усиление идеологической работы среди молодежи в это трудное для страны время».
Да, именно в это тяжелое для страны время, под впечатлением собрания, Гусаков решил усилить идеологическую работу среди молодежи и с молодой учительницей биологии заперся в школьном кабинете марксизма-ленинизма. Совмещая материализм Маркса и теорию Дарвина, они, видимо, тщательно исследовали строение человеческого тела, поскольку Гусаков встретился им сильно помятым и счастливым.
Людочка — любимая жена, спускаясь с небес на землю, не заметила помады, и он счастливый, будто заново родившись, бережно подхватил и повел её, прихрамывающую, домой.
В принципе, он был очень заботливый муж. С Людочкой он носился как с писаной торбой. Будучи донским казаком по происхождению, Виталий гордился тем, что женат на еврейке, и это было довольно большой редкостью. Донские казаки славились ненавистью к евреям и устраивали погромы, когда это только было возможно.
Отец Марка в шутку называл Виталия юдофилом, а тот смеялся и водил дружбу только с евреями. Такие национальные метаморфозы были не редкостью в коммунистическом обществе, что говорило о некоторых успехах в интернациональной политике.
Впрочем, это были, скорее, исключения. А правилами настоящего коммунизма были русский шовинизм — в целом, местный национализм — в частности и ненависть к евреям — каждого в отдельности.
Тем не менее Гусаков мечтал, чтобы его сын Павлик в будущем женился только на еврейке. Он обожал и бредил своим сынишкой.
Павлик был того же возраста, что и Марк, и они дружили, фактически он был ему вторым другом после Барсика.
В Павлике Марка привлекала редкая смышленость.
В целом Виталий Гусаков был очень образованным человеком: знал литературу и искусство, кроме тoго, он занимался спортом и был замечательно сложён. Всегда весёлый, остроумный — он обожал жизнь, свою семью и красивых женщин. Но больше всего на свете он любил хвастать. Это был Ниагарский водопад фантазий и восхищения собой, своей женой или любимым Павлушкой. По его словам, лучше него никто не делал сальто на турнике, что, впрочем, во многом соответствовало истине; или у него была лучшая библиотека приключенческой литературы, что тоже было похоже на правду. В то время все стремились к знаниям. Было очень модно много читать, сверкать и блистать эрудицией. Молодые отцы простаивали ночи в очередях на подписку литературного наследия всех времён и народов, а также на собрания сочинений классиков. Общая эрудиция помогала продвинуться по карьерной лестнице, быть интересным собеседником или просто занять в обществе более благоприятную нишу. Но главное — когда мужчина был высоко эрудирован, это невероятно возбуждало сексуальных советских женщин, которые, как помнится, любили больше ушами.
В эрудиции Гусаков состязался со своими близкими друзьями — он оперировал малоизвестными фактами, а потом демонстративно возмущался, как, мол, этого можно не знать!
Впрочем, такая же привычка была и у отца Марка, и у всех остальных молодых, красивых, жаждущих быть во всём первыми, быть победителями этого страшного жизненного марафона, где каждый стремился занять лучший участок, оторвать лучший кусок от судьбы.
Но, вероятно, Господь Бог всё прощал им — так мать прощает своему младенцу, который от жажды молока до крови безжалостно рвет её грудь.
Самой почётной считалась победа над красивой женщиной, и неважно, что при этом ломалась чья-то судьба. Правда, именно на этом поприще Гусаков не был первым. По большому счёту, первым он был всё-таки в хвастовстве.
Родители Марка были очень близки с семьей Гусаковых, и в будущем, когда они покинули этот романтичный городок, дружба продолжалась.
Павлик уже тогда учился в Московском, как всегда лучшем в стране, университете.
Виталий писал диссертацию на тему «Победа социализма в отсталой Узбекской республике».
Марк тогда тоже уже был вовлечен в этот страшный марафон, вернее, в эстафету за лучшее место в коммунистическом обществе.
А сама жизнь неслась вперёд — к своей реальности, обгоняя не только их, но и все фантазии, мечты и надежды.
Павел женился не на еврейке, а на украинке, да ещё и дочке простого шофера.
С этого времени семья Гусаковых выбыла из жизненного марафона.
Всю оставшуюся жизнь Людмила и Виталий посвятили борьбе за освобождение их Павлушки, от этой «беспородной украинки», которая к тому же уже успела побывать замужем. «Представляешь, Иосиф, — красный от возмущения, брызгая слюной, в бешенстве кричал Виталий, — жениться на разведенной, взять её из-под кого-то. Как ему не противно — нищую, без рода и племени!»
У Гусаковых с этого времени других тем для разговоров не было. Все мысли, надежды, мечты, вся Вселенная
