Журнал «Вокруг Света» №09 за 1975 год - Вокруг Света

День, другой перелистываю бумажку за бумажкой в томах переписки командующего русской авиацией действующей армии (Авиадарма), его канцелярии (Авиаканц). Есть ответ Авиадарма! «Считаю перелет несвоевременным. Орлов должен обязательно вернуться к первому февраля в Армию». Другая телеграмма из Парижа: «...Капитан Крутень и подпоручик Орлов цитированы приказом по армии, что дает им право носить военный крест с пальмой».

Так вот оно что! Замечательный русский летчик-истребитель Крутень и Орлов были во Франции на боевой стажировке и за участие в боях награждены военным крестом, а отличившись еще, удостоились быть названными в приказе — за это пальма к ордену. Скорее всего был сбит вражеский самолет. О Крутене я еще расскажу, а вот судьба Орлова? К счастью, сохранились почти все регистрационные карточки русских авиаторов, где можно найти краткие сведения. Снова рыщу по архивным папкам и в конце концов узнаю: Иван Александрович Орлов, студент Петроградского университета, родившийся 6 января 1895 года, в самом начале войны вступил добровольцем в армию. Солдат, ефрейтор, награжден за отвагу и храбрость в боях тремя Георгиевскими крестами, орденами, произведен в офицеры. В 1916 году за сбитый в неравном бою самолет удостоен Георгиевского оружия. Командует 7-м истребительным авиаотрядом. Вернувшись из Франции, продолжает сражаться неистово. И вот летом 1917 года скорбное донесение в Ставку Авиадарма: «17 июня в бою с четырьмя германскими самолетами погиб доблестный летчик, командир 7-го истребительного авиаотряда подпоручик Орлов». Рядом подшита другая депеша: «Прошу сообщить Петроград. Пушкинская 11 Орловой подробности гибели внука моего... Орлова».

Может быть, и теперь кто-то приносит цветы на могилу Ивана Орлова, похороненного в бывшем Царском Селе, ныне городе Пушкине...

Вот так постепенно, по крупицам, и вырисовывается картина теснейших боевых контактов авиаторов России и Франции, их участия в защите неба Франции более полувека назад. Попутно — а как пройти мимо — узнаешь имена и других россиян, достойно представлявших свое отечество на чужбине. В Управлении военных беспроволочных телеграфов служил, конечно, добровольно вступивший во французскую армию, су-лейтенант Кучевский (или Кущевский), «выдающийся ученый и практик по вопросам беспроволочной телеграфии и телефонии». К сожалению, ничего, кроме этой прекрасной характеристики, пока найти не удалось. Зато об одном из героев этого повествования можно уже рассказать довольно подробно...

Русского летчика Виктора Федорова французы прозвали «воздушный казак Вердена». Один из документов сообщает: «...Федоров родился в Verny — (французская транскрипция не позволяет догадаться, что это за город или местность. — Ю. Г.). Учился в Харьковском университете, где стал членом социал-демократической

партии. Революционные идеи заставили его в 1908 году перебраться сначала в Бельгию, а затем во Францию, где и находился в августе 1914 года...»

Уже 21 августа Федоров вступает в русский батальон, а через три дня лежит за пулеметом в траншее на передовой. Воюет Федоров отважно, и через месяц его производят в капралы пулеметной роты.

23 февраля 1915 года осколками разорвавшегося близко снаряда Федоров тяжело ранен: пробита голова, осколок врезался в ногу. Выписавшись спустя три с лишним месяца из госпиталя, Федоров обращается к русскому военному атташе полковнику Игнатьеву с просьбой направить его в авиационную школу. Четыре месяца идет обучение в Дижоне. Освоив самолет «Кодрон», Федоров получает звание военного летчика, но его направляют для службы в тылу — доставка почты, специальных грузов, затем испытание новых самолетов и даже перегонка машин на фронт. В самом начале 1916 года, когда развернулись особенно напряженные бои под Верденом, Федоров добивается перевода в действующую армию.

Молодому пилоту очень повезло — он попадает в эскадрилью знаменитых «Аистов», созданную тем самым майором Брокером, который так высоко оценил русских летчиков.

Семья «Аистов» прославила себя на всю Францию целым созвездием асов: Гюинемер, Брокар, Герто, Дорм, Деллэн, Ведрин, Наварр, Гарро... И рядом с этими героями предстояло проявить себя Федорову. Ему было с кого брать пример. Прошло много лет, но даже сегодня каждый приходящий в парижский Пантеон, где покоятся тела самых прославленных сынов Франции, где высечены имена героев, отдавших свою жизнь за отчизну, увидит имя «первого метеора» Франции Жоржа Гюинемера, командира эскадрильи «Аистов» СПА-3. Оно высечено отдельно на одной из арок Пантеона как «...пример мужества и бесконечного героизма для всех воинов».

Конечно, Федоров знал все, что сообщалось о каждом из асов не только во Франции, но и о подвигах русских авиаторов, английских пилотов, даже о действиях вражеских летчиков.

«Всего несколько лет назад только смелый полет фантазии романистов мог представить себе сражение в воздухе, — читаем в брошюре, выпущенной вскоре после начала военных действий. — Теперь стальные птицы, управляемые героями-летчиками... устраивают поразительные поединки высоко над землей, среди облаков.

Как раз теперь в этой ужасной общеевропейской войне авиация держит экзамен, и, надо сказать, держит блестяще... И нет ничего удивительного в предположении, что аэропланам суждено даже положить предел сухопутной и морской войне вообще ( выделено мной. — Ю. Г.) , так как сотни тысяч пуль и тысячи ужасных бомб, падающих откуда-то из облаков, сделают ведение войны на земле и море почти невозможным...»

Вот какое будущее сулили авиации опьяненные ее первыми успехами наивные стратеги. Имена штабс-капитана Нестерова, совершившего первый таран, французского летчика Гарро, уничтожившего ценой своей жизни небывалый воздушный дредноут — немецкий дирижабль «Цеппелин», известны всему миру. Героический подвиг Нестерова описан многократно, жизни и деятельности этого замечательного летчика—реформатора авиации посвящено несколько книг. Что же касается Гарро...

Как только были получены сведения о том, что над Брюсселем прошли три немецких дирижабля и взяли курс на Францию, им навстречу вылетел Гарро. Можно представить себе, как выглядела эта встреча в воздухе: хрупкий моноплан «Моран-Солнье» и двадцатитрехметровые громады «Цеппелинов». На верхней боевой площадке дирижаблей, в гондолах — пулеметы, скорострельные орудия. Гарро решает атаковать один из дирижаблей сбоку и смело идет на таран. Из прорванной оболочки вырывается водород, он мгновенно воспламеняется, и охваченный огнем дирижабль взрывается в воздухе. Вместе с ним погиб и отважный пилот... Так газеты всех стран описывали первый победный бой самолета с дирижаблем. Но через несколько дней русские газеты сообщали: «...К счастью для Франции и для нас, русских, Гарро остался жив. Его извлекли из-под обломков, и герой-летчик на пути к выздоровлению».

Стиль этого отрывка очень характерен для тех времен, когда «Рыцари воздуха» пользовались огромной популярностью. Публику умиляли малейшие детали жизни и поведения героев, их появление в тылу вызывало восторг толпы.

Однажды попалась мне на глаза папка с газетными вырезками периода первой мировой войны. Тощенькая папочка — видно, не очень усердному военному чиновнику (была и такая должность) поручили ее собирать, но все же... Вот сводки Ставки Верховного Главнокомандующего русской армии — что тут о воздушной войне? Очень скоро обнаружил знакомое имя: «Севернее озера Мядзиол прапорщик Томсон на аппарате «Ньюпор» преследовал немецкий «Альбатрос» и гнал его до М. Кобыльники. «Альбатрос» ушел по направлению на северо-запад, а Томсон, обстреляв из пулемета лагерь на аэродроме в районе Кобыльники, благополучно возвратился». Датировано 16 июля 1916 года. Неужели это об Эдуарде Мартыновиче Томсоне, который тоже вступил добровольно во французскую службу? Значит, он сумел возвратиться в Россию? Интересно! Если это он, то должна быть и его учетная карточка. Я знаю, что авиационный спортсмен Эдуард Томсон, родившийся в городе Пярну, был в августе 1914 года на соревнованиях в Германии. С началом войны его, как русского подданного, интернировали. Томсон совершил дерзкий побег, добрался до Франции, там участвовал в сражении при Бельфоре, был тяжело ранен...

Отложив одну папку, обращаюсь к другим, уже знакомым мне донесениям Авиадарму, благо они под рукой. Учетные карточки Нужно еще выписать, а здесь тоже могут быть упоминания о нем.

Копаюсь до вечера, нет ничего. Вот уже собирает свои материалы сосед, изучающий схемы расположения тыловых лазаретов, складывает диафильмы седой артиллерист, пора и мне. Автоматически перевертываю страницу, чтобы вложить листок, и... «Служивший в авиационном батальоне во Франции и представивший свидетельства командира батальона Бертена и нашего Военного Агента, русский подданный авиатор Томсон, возвратившийся в Россию для поступления на русскую службу, ходатайствует о приеме его в авиационный отряд действующей армии. Томсон летает на «Моране»...» Он!