Журнал «Вокруг Света» №09 за 1975 год - Вокруг Света

Завязалась оживленная переписка. Эдгар Иванович присылал мне свои воспоминания, страницы из дневника, документы. Так было положено начало поискам, которые я продолжаю с той поры. Очень помогла недавняя поездка во Францию, где с помощью бывшего летчика «Нормандии — Неман», ныне генерального директора Национального аэроклуба генерала Л. Кюфо удалось поработать в архивах.

Наскоро позавтракав, я спешил в тихий особняк на улице Галилея, где во дворе аэроклуба расположен Международный центр документальных подтверждений. Директор центра маленький, седенький майор Коломбье (в отставке военное звание сохраняется) уже успевал приготовить к моему приходу все новые и новые тома:

— Вот воспоминания летчиков... Журналы тех лет... А вот здесь вы найдете приказы о награждениях...

Как за несколько дней хотя бы заглянуть в эти фолианты! А еще передо мной трехтомная «История воздушной войны», фотографические альбомы... Но что делать, приходится лихорадочно листать книги, пробегая взглядом по страницам в поисках известных мне фамилий или слов «пилот рюс», не вникая в смысл того, что написано. Но разве не остановишься, увидев фамилию Нестерова. Что тут? «Всего-навсего» заявление знаменитого летчика Пегу о признании за Нестеровым приоритета в выполнении мертвой петли! Но изучать некогда, попрошу и с этого снять фотокопию. Записываю в тетрадь названия издания, страницу...

А время бежит, сейчас перерыв на обед, и библиотеку закроют. Таков порядок. Мне-то можно перекусить в соседнем бистро на авеню Клебер за десять минут, но мои хозяева будут это делать обстоятельно. Едва дождавшись конца перерыва, снова ныряю в полутемный читальный зал, где даже днем приходится зажигать настольную лампу. Какие тайны хранят разложенные передо мною тома, папки, альбомы? Хочется скорее заглянуть и в тот, и в этот... Надо найти какую-то методу. Где, говоря современным языком, минимум текста, максимум информации? Ведь мне известно, что все русские авиаторы, воевавшие в небе Франции, получили награды, и не по одной. Значит, нужно просмотреть приказы военного министерства о награждениях начиная с 1914 года.

В плане поисков, составленных еще в Москве, есть выписка из рукописи Вячеслава Матвеевича Ткачева, который после февральской революции командовал русской авиацией. В его воспоминаниях назван летчик-доброволец Белоусов, доставивший французскому командованию данные необыкновенной ценности. Проведенная воздушная разведка в тылах противника позволила определить направление движения двух немецких армий. Военная Медаль отметила заслуги Белоусова в операции, названной потом «Чудо на Марне».

Никакого порядка в этих приказах! Стал смотреть по алфавиту, оказывается, перечисление награжденных произвольное: то по чинам, то по родам войск. Смотрю все подряд. Да еще написание русских фамилий во французской транскрипции... Как бы не пропустить... Но вот Fedoroff — это же Виктор Федоров!

«21-й армейский корпус. Приказ № 84 от 26 марта 1916 года.

Сержант Федоров, эскадрилья С-42. 14 марта атаковал один четыре самолета противника. Три обратил в бегство, четвертый посадил на своей территории. Самолет Федорова получил 17 пуль.

19 марта в первом полете атаковал три самолета, во втором полете — четыре. Оба раза заставил неприятеля обратиться в бегство».

Вот это находка! Да и какой отваги человек! С Федоровым дело пошло веселее. Теперь я знаю, в какой эскадрилье он служил, в какой армии воевал... Еще находка — реляция о награждении Военной Медалью: «Пилот, полный энергии и отваги, не раздумывая, атакует немецкие самолеты...»

Окрыленный успехом, взволнованный ожившими в моем воображении картинами воздушных боев (я ведь тоже военный летчик), показываю находки майору Коломбье, прошу снять фотокопии. И снова листаю страницу за страницей... Опять в приказе о награждении русская фамилия — Иван Кирилофф, а рядом фотография мужчины с лихо закрученными усами. Почему нет пометки «пилот рюс»? Надо разобраться, он же наш! Пока пометим фотокопию. И началось — удача за удачей: фотография летчика-латыша Эдуарда Пульпе, приказ о награждении Павла Аргеева...

Теперь, когда я знаю номера частей уже десяти русских летчиков-добровольцев, нужно попасть в архив военно-воздушных сил Франции.

...Старинный, неприступный с виду, грозный замок Венсен. У шлагбаума, закрывающего въезд под арку, стражи в синих мундирах с эполетами, отороченными красной бахромой. Красиво!

Начальник архива генерал Кристьен, коренастый, слегка располневший человек, нисколько не похож на «архивариуса». Обветренное, мужественное лицо выдает бывалого солдата, а реплики, вся манера вести разговор свидетельствуют о живости, ума.

— Очень хорошо, весьма своевременно вы занялись этими поисками. Нас столько объединяет! Об этом нельзя забывать. Поможем, конечно,

Я и не заметил, когда генерал успел распорядиться, но вот уже в нашей беседе принимает самое активное участие молодой, стройный блондин, похожий на положительного киногероя, майор Лешуа. Ему и поручено заниматься моими делами.

Передаю майору список русских летчиков, отдельно — известные мне данные, хотя о некоторых из них не знаю ничего, кроме фамилии.

Лешуа действует оперативно: звонит по телефону, дает поручение юному капралу в синем мундире с яркими нашивками, снова звонит.

И вот уже капрал несет несколько тоненьких голубоватых папочек. Лешуа открывает первую, и меня словно током ударило — документы Виктора Георгиевича Федорова! Да, да, часть документов из личного дела су-лейтенанта Федорова.

Другая, более полная папка — дело одного из самых прославленных французских летчиков, Петра Мариновича. Он тоже был в моем списке, хотя французы не числят его среди русских добровольцев, считая сербом. Но дело в том, что старые авиаторы упорно называют Мариновича русским, уроженцем Петербурга, хотя факта этого не доказывают. Русский, и все. И мне очень хотелось бы назвать этого удивительного юношу своим соотечественником. Он чем-то похож на толстовского Петю Ростова. Пятнадцати лет поступает в уланы, воюет, потом заканчивает летную школу, снова — фронт. Юный Маринович быстро завоевывает славу блистательного истребителя. Почти все боевые схватки заканчиваются его победой. На счету летчика 18(!) сбитых самолетов противника, о его храбрости слагают легенды: И не случайно. В личном деле, которое мне дали, сохранилась записка об аресте су-лейтенанта Мариновича за нарушение приказа: летчик слишком далеко забрался во вражеский тыл, преследуя противника... Этот юноша погиб трагически в самых мирных условиях — разбился при посадке на аэродроме Брюсселя. Было ему всего девятнадцать лет.

Почему же, ссылаясь на французские архивные данные, мой корреспондент летчик Меос написал: «Родился 1-го октября 1900 года в Санкт-Петербурге. Серб по национальности, подданный России»?

Листаю личное дело. Вот копия свидетельства о рождении... Выдано мэрией 16-го округа Парижа. Нет, это не о рождении, а о родителях. Отец — Белизар Маринович, мать... Точно, русская! А кем же еще может быть Агриппина Бронникова?! Оказывается, неточности встречаются и в личных делах военных. В других документа дата рождения 1898 год. Может быть, Петр, добиваясь принятия на военную службу, прибавил себе возраст? К сожалению, нет биографии, написанной самим Мариновичем, а в анкетах разночтения, и ничего о России. Буду искать.

Вернувшись в Москву, я полез в справочники «Весь Петербург». В 1895 году в Петербурге жило несколько Бронниковых: Дмитрий Павлович, Павел Константинович, Александра Юлиановна... Может быть, Агриппина дочь, сестра?.. Роюсь дальше. Есть и Маринович! Нет, Маринкович... Но дальше пояснение: «сербская миссия». Весьма обнадеживающее совпадение. Сын этого серба и дочь кого-то из Бронниковых...

Очень надеюсь на помощь ленинградцев. По тому же справочнику за 1917 год число внесенных в него Бронниковых даже увеличилось, да и перечислялись далеко не все, только занимавшие какое-нибудь общественное положение: чиновники, врачи, адвокаты, художники, архитекторы, домовладельцы... Отзовитесь, Бронниковы!

Перед отъездом из Парижа я получил документы и фотографии Федорова, копию бумаг Мариновича, кое-что о замечательном летчике Павле Аргееве — человеке сложной, еще не полностью мне известной судьбы, уроженце Ялты. Поручик русской армии, он был предан за что-то суду, очень похоже — за политические дела, амнистирован, вышел в отставку, эмигрировал во Францию. С начала войны сражается в пехоте, командует ротой, батальоном, четырежды ранен, отмечен в приказах главнокомандующего за беспредельную храбрость. Оправившись от ран, кончает летную школу (или доучивается в ней после прерванного войной обучения полетам), летает отменно, приезжает в Россию, как капитан французской армии командует на русском фронте авиационным отрядом, боевой группой, снова возвращается во Францию и там продолжает сбивать вражеские аэропланы... Фантастическая судьба!