На море шторма нет - Кеннет Дун
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На клумбах мох как черный креп,
Аллеи глухи и мрачны,
И гвозди выпали из скреп,
Державших грушу у стены.
И в запустенье вековом
Строенья ветхие стоят,
Пустых окон тоскливый ряд —
На мызе, окруженной рвом.
«Как жизнь пуста! — она сказала. —
Он не придет и впредь.
А я устала, так устала,
Уж лучше умереть!»14
Очень по-викториански. Я совсем не удивился. Стихотворение называлась «Марианна», написал его Альфред Теннисон. Затем я прочитал безумный лимерик Эдварда Лира, «Дуврский берег» Арнольда и «Песню контрабандиста» Киплинга, которая мне в целом понравилась.
Никогда не относил себя к знатокам поэзии и не понимал, зачем тратить на нее время. Хотя интересно, как отнесется Габриэла к тому, если бы выучил на испанском сонет, скажем, Гарсия Лорки15 и прочитал бы ей на свидании. К своему стыду, я понял, что не только не знаю, любит ли Габи поэзию, но даже понятия не имею, понимает ли она испанский.
Во всяком случае, я осознал несколько вещей. Наверняка имя владельца спортивного магазина было псевдонимом в честь викторианского поэта и как-то связано с этим странным стихотворением, сотворенным Франкенштейном. Кто бы это ни был, он над ним постарался: некоторые слова были изменены, а строчки разбиты, чтобы попасть в размер и рифму. Если это был обычный салонный розыгрыш, как предположил Маркус Ван Ренн, зачем было бросать именно эту открытку рядом с трупом?
Я убрал все бумаги в конверт вместе с оригинальной фотокопией и поехал в Пэрис на встречу со своей клиенткой. В открытом гараже я заметил сияющий «Роллс-Ройс» Аманды Хэйр (леди Аманды, мысленно поправил я себя), из чего заключил, что мама Лекси вернулась из пустыни. А, значит, скорее всего, моей работе все-таки пришел конец.
Действительно, Лекси и ее мать сидели вдвоем в гостиной и заканчивали свой сытный англо-мексиканский завтрак. Меня не нужно было два раза уговаривать, чтобы к ним присоединиться. Затем я молча передал девушке отпечатанный отчет о поездке, перечень расходов и остатки нерастраченного аванса.
— Поскольку с вашей подругой все в порядке, и у нас нет оснований связывать ее с убийством в Сен-Кристобале, я полагаю, мою работу можно считать оконченной, — сказал я, собираясь уходить.
— Подождите, Дуглас, — остановила меня Аманда, обойдясь на этот раз без своей привычной присказки «дорогой». — Я была не в курсе расследования, которое Лекси затеяла за моей спиной.
Дочь вскинула голову, дерзко взглянув в глаза матери без малейших признаков страха и раскаяния.
— Как я понимаю, эта статья в «Экземинере» — ваших рук дело? — спросила Аманда, кивнув на газету, лежащую на диване.
Я взял вчерашний вечерний выпуск и открыл на разделе криминальной хроники. Там была небольшая заметка, в которой Фред изложил ровно то, что мы с ним обсуждали в придорожной закусочной: два нападения на владельца маленького спортивного магазина в популярном курортном городке, одно из которых закончилось кровавым убийством. Обеспокоенность растущим насилием на Центральном побережье. Ничего примечательного, кроме того, что в качестве иллюстрации к материалу была помещена уже знакомая мне фотография жертвы. В статье даже не упоминалось описание Сью или похожей на нее девушки как фигуранта первого нападения.
Вкратце я пояснил Аманде, что мне пришлось привлечь знакомого журналиста, чтобы разузнать подробности убийства Мэтью Арнольда у полиции.
— Я понимаю, — кивнула она. — Дело совсем в другом. Я купила эту газету вчера по пути из аэропорта. Я всегда читаю «Экземинер», мне нужно быть в курсе свежих городских сплетен. В итоге я не спала всю ночь.
Аманда тяжело вздохнула.
— Александра, мне нужно сообщить тебе кое-что важное. Дуглас, мне кажется, вам тоже нужно это услышать, раз вы оказались втянуты в это дело. Дело в том, что этот убитый человек — не Мэтью Арнольд.
— Да, я знаю, — вмешался я. — Я как раз хотел вам рассказать…
— Дуглас, дорогой не перебивайте. То, что я хочу сообщить, намного важнее. Лекси, дело в том… Я думаю… Нет, я практически уверена, что человек на фотографии — твой родной отец.
Глава 11
Лекси непонимающе смотрела на мать. Потом помотала головой.
— Я уверена, что это он, — настаивала Аманда. — Мишель Бальтазар, мой первый муж. Твой отец, Лекси. Ты же знаешь, что я никогда не забываю лица. Прошло двадцать лет, он сильно изменился. Конечно, у него тут борода и этот жуткий шрам. Но, когда я делаю так, — Аманда закрыла руками нижнюю половину лица и волосы на фотографии. — Я вижу глаза, которые я узнаю из миллиона.
Неожиданно Лекси вскочила и со всхлипом выскочила из комнаты.
— Может быть, мне оставить вас вдвоем? — спросил я. — Ей нужно время, чтобы прийти в себя.
— Нет, подождите немного, — отмахнулась Аманда. — Насколько я знаю дочь, она живет настоящим, а не прошлым. Сейчас она пять минут поплачет, а потом природное любопытство заставит ее вернуться и задавать вопросы. Так почему вы сами догадались, что Мэтью Арнольд — не настоящее имя?
Я вкратце рассказал ей про открытку со стихотворением, найденную рядом с телом, изыскания своего приятеля из библиотеки, и, что имя одного из поэтов, использованного в компиляции, было Мэтью Арнольд. Затем я сходил в машину и принес Аманде конверт. Она внимательно изучила его содержимое.
— Это точно Мишель. Он сам написал это стихотворение, это его почерк. И увлечение викторианской поэзией всегда было его коньком. Он пытался от него избавиться, потому что приехал в Париж изучать французскую литературу. Мы тогда все говорили об авангарде, о новом стиле. Стихи в рифму считались чем-то жутко устаревшим, как бабушкин комод. Мишель старался соответствовать, но было такое ощущение, что для него это что-то наносное, а на самом деле он обожает Теннисона и всю эту старомодную романтику. Мне вначале казалось это очень милым. Но потом стало раздражать.
— Вы называете его Мишелем. Разве вы не говорили, что он был американцем?
— Да, в его паспорте было написано Майкл Бальтазар. И так он записан в метрике Лекси. Но сам переименовал себя в Мишеля на французский манер.
— Каким он был? — в комнате вновь появилась Лекси также стремительно, как ранее исчезла. — Ты никогда не рассказывала, почему вы расстались.
— Ну… — Аманда старалась подобрать слова. — Он был очень умным. У Мишеля действительно был блестящий ум. При этом он был не слишком образованным. У него были
