На море шторма нет - Кеннет Дун

смахнул ее руку. — Не удивительно, что он жил один! — Победоносно закончила девушка.

— Хватит, Рэйч, — рявкнул Бак. — Мистер Арнольд был ранен на войне.

— Вот только непонятно на какой, — ехидно встрял сиплый голос, и я обратил внимание на нового собеседника. Он был старше всех в этой компании, даже старше меня. На нем тоже были надеты одни шорты, а длинные седые волосы собраны в хвост.

— Ричард Крейвен, банкир на покое, — протянул он мне руку. — Живу в Сен-Кристобале уже три года. Предпочитаю свежий воздух, волны и общество молодежи. Мне будет не хватать Мэтью, с ним было интересно поговорить. Он был очень непростым человеком, как я мог понять, весьма начитанным и, кстати, неплохо разбирался в мире финансов. Но он никогда не рассказывал мне, чем занимался в прошлой жизни, а я не спрашивал. Тут так не принято.

— А что вы говорили про войну?

— Конечно, Мэтью воевал. Но не на Тихом океане. Вы же служили тоже?

— Да, на «Айове», потом на «Пенсаколе» в Гуаме.

— Вот. А Мэтью воевал в Европе. Причем, не в американской армии. Когда мы выпивали у него в квартире над магазином, он иногда принимался рассказывать о таких операциях, в которых наши солдаты точно не принимали участие. Как я мог догадаться, он был в каком-то европейском сопротивлении или партизанском отряде, который присоединился к союзникам в конце войны. Поэтому него не было ни формы, ни наград. Я не стал его расспрашивать. Да и какая разница, если парень все равно воевал с нацистами?

Мы молча выпили в память о Мэтью.

Я чувствовал, что меня скоро разморит от выпитого на жаре пива и от сытного бургера с макрелью, поэтому попрощался с дружелюбной компанией и побрел наверх в горы к своей машине. Там я достал из багажника плед, расстелил его на земле, подложил под голову свернутый пиджак и дал себе подремать пару часов на свежем воздухе в тени калифорнийских сосен.

Глава 7

Проснулся я около пяти вечера, проспав почти три с половиной часа. Я пожалел, что не снял номер в отеле «Руки рыбака» из своей неистребимой страсти к экономии. Теперь мне пришлось очищать плед и волосы от иголок, переодеваться в еще более смявшийся пиджак и спешить в город, чтобы успеть зайти в туалет на заправке и хоть как-то попытаться привести себя в порядок перед встречей с Фредом Дорманом.

Ровно в шесть я сидел в ресторане отеля, заказав себе бифштекс с жареной картошкой, салат и кофе. Через четверть часа появился Фред.

— Есть хочешь? — спросил я его. — Бифштекс здесь очень неплох.

— А ты угощаешь?

— Естественно.

Он сделал знак официантке, но тут же схватил меня за рукав:

— Но ты же помнишь, что это не отменяет обед у «Максимилиана»?

Я заверил его, что отчетливо вижу разницу.

— Знаешь, — сказал Фред, жадно вгрызаясь в мясо и запивая его щедрой порцией скотча, — когда ты ушел из полиции и занялся своим частным сыском, я подумал, что ты погнался за деньгами. Ну, понимаешь, следить за всякими знаменитостями или богачами, а потом продавать их фото в газеты. Очень в тебе разочаровался. Он ребята из нашего отдела сплетен мне сказали, что ты ни разу к ним не обращался. Так что, черт возьми, с тобой произошло?

— Надоело начальство, — коротко ответил я.

— Так клиенты же еще хуже! — изумился Фред. — Они же считают, что раз тебе платят, значит, и заказывают музыку.

— Не скажи. Я всегда могу вернуть деньги и послать их к черту.

Фред внимательно посмотрел на меня.

— Так в какое дело ты вляпался сейчас, Дуг?

— Мы так не договаривались. Расскажи вначале, что тебе удалось узнать в офисе шерифа.

— Хорошо, — Фред начал доставать из портфеля папку.

— Погоди, — остановил я его. — Не здесь. Это маленький город, официантки все замечают. Давай расплатимся и уйдем. Иначе завтра весь город и шериф будут знать, что мы обсуждали его дело в ресторане. Где ты поставил машину?

— У входа в отель.

— Я тоже. Ты иди, а я сейчас расплачусь и поеду следом. Встретимся после выезда из города в закусочной у первой заправки по направлению в Монтерей. Это в пятнадцати минутах езды отсюда.

Через двадцать минут, расположившись на красных кожаных диванах закусочной и заказав себе еще по кружке кофе, мы наконец приступили к обсуждению убийства Мэтью Арнольда.

— Дело и правда странное. Неделю назад в магазин залезает некая девица. Мистер Арнольд ее спугнул и почти схватил. По его словам, он разглядел девчушку, кожа да кости, поэтому даже готов был ее отпустить. Но тут она вынимает револьвер и начинает палить. Пуля попала ему в бок, но срекошетила от ребра. Арнольд не будь дураком прыгает за прилавок, где у него лежат ружья для подводной охоты. Девица в панике бежит, так ничего и не украв. Мистер Арнольд зовет на помощь, его везут в больницу, но девицы уже и след простыл. В итоге — перелом ребра и легкая гематома. Теперь неделю спустя его находят мертвым. Снова ночное нападение, но на этот раз картина совсем другая. Сорок два ножевых ранения! Ты представляешь! Причем, рыбацким ножом из его собственного магазина. Очевидно, это означает, что убийца не готовился заранее или, может, опять пришел с револьвером, но решил воспользоваться тем, что есть на месте. С большим успехом. И снова ничего не украдено. Если это опять та же девица, то она удивительно бестолковая грабительница. Или она точила конкретно очень острый зуб на самого мистера Арнольда.

— Как тебе удалось все это разузнать?

— Магия «Экземинера». Конечно, местный шериф очень удивился, какое дело криминальному репортеру из Лос-Анджелеса до местного скромного убийства. Но я ему наплел всю эту чушь про безопасность одиноких владельцев магазинов и про завидное упорство ночного грабителя. Он вначале испугался, что статья создаст Сен-Кристобалю дурную репутацию, но я его успокоил — сказал, что сейчас громкое загадочное убийство наоборот является отличной приманкой для туристов. Будут приезжать целые автобусы, чтобы только взглянуть на магазин несчастного мистера Арнольда.

— Кстати, — продолжил Фред, — доставая из портфеля конверт. — Я заполучил его снимок.

Фотография была сделана после смерти, но лицо не было повреждено и хранило даже какое-то спокойное и отрешенное выражение. Над широким лбом был зачесан нимб седоватой шевелюры, а рот, часть щек и подбородок заросли густой бородой. Которая однако не могла полностью скрыть уродливый глубокий шрам, избороздивший левую половину лица, который начинался от самого глаза, оттягивая веко вниз.

— Симпатичное лицо, правда?