Вела Сезон 1 - Ли Юн Ха

Асала взглянула на толстую обшивку, защищающую их от вакуума.

— А куда я денусь?

— Но… — Нико закрыли глаза и покачали головой. — То, что она делает с твоим народом. Это невыносимо. Я не выношу, когда она рядом. Как ее терпишь ты?

— Это моя работа, — сказала Асала.

Нико уставились на нее. Такая безучастная, такая уравновешенная. Когда отец предложил им эту работу и сообщил, с кем они отправятся, Нико пришли в восторг. Они ожидали опасность, да, и дискомфорт, конечно, но… не это.

— Да что с тобой? — выпалили они. — Те люди на «Мародере»…

— Потише.

— Ты запихнула их обратно в трюм. Казалось… казалось, они тебя раздражают.

Асала прищурилась.

— И это тебя до сих пор беспокоит?

— Да! Это же твой народ. Они умирают. Ты прошла тот же путь, что и…

— Не смей. — Голос Асалы был резким, как выстрел. — Не смей мне рассказывать, через что я прошла.

Нико облизали губы.

— Почему тебе на них наплевать?

Асала взяла последний кусочек лаваша и собирала подливку, пока тарелка не засияла.

— Ты вооружены, Нико?

Это застигло его врасплох.

— Что?

— Ты вооружены?

— Нет, конечно, нет. Зачем мне оружие?

Асала начала убирать за собой.

— Ты только что ели с двумя вооруженными людьми.

Пистолет генерала проглядеть было невозможно, но Нико не заметили оружия при Асале — и не видели даже теперь. Асала собрала свои тарелки и встала из-за стола.

— На будущее — в такой ситуации не стоит никого злить.

***

— Можете представиться и встать перед камерой здесь?

— Меня зовут Апирка Амин, я капитан корабля.

— Капитан Амин, с какими главным трудностями сейчас столкнулись вы и ваша команда?

— Ну, для начала — этот корабль рассчитан на восемьсот человек, а не на две тысячи. Правительство Хайяма не ожидало такого количества пассажиров, когда отправило нас сюда.

— Вы распорядились пространством наилучшим образом.

— Это всё Синие Шляпы. Они поставили перегородки в трюмах, принесли нам циновки и все прочее. И туалеты.

— Да, переносные туалеты. С ними мы все близко познакомились.

— Омерзительные.

— Вынуждена согласиться.

— У корабля есть своя канализационная система, но, опять же…

— Она рассчитана на восемьсот человек.

— Да.

— Добровольцы из Синих Шляп предоставили и пайки, и базовые средства гигиены, верно?

— Да. Они были очень организованны. Жаль, ненадолго.

— Что случилось?

— Все то, чего можно ожидать, когда набиваешь людей в слишком тесное пространство, где нет возможности отгородиться от того, кто тебе не нравится. Были кражи. Драки. Действуют патрули дружинников, но… все сложно. И люди болеют. В трюме невозможно чихнуть и не перезаражать всех соседей.

— Но системы корабля стабильны?

— …Конечно.

— Слишком долгая пауза.

— Стабильны. Пассажирам не о чем волноваться. Мы в безопасности.

— Я понимаю.

***

«Альтаир» находился в пути почти неделю, и, учитывая, что еще никто никого не убил, Асала начинала верить, что полет пройдет тихо. Генерал продолжала проводить свои ежедневные проверки, и если это ее успокаивает — то и пусть. Нико то пытались загладить избыточной лестью свой прокол за ужином, то прятались от генерала у себя в каюте, где занимались тем, чем занимаются люди с компьютерами. Что до Асалы, то она пыталась — насколько это возможно в компании — провести межпланетный перелет так, как проводила межпланетные перелеты всегда: сидя у себя и читая.

Получалось не очень, несмотря на удобное мягкое кресло, несмотря на включенную симуляцию свечей, несмотря на тарелку с маринованными фруктами и баночку с бодрящим порошком под рукой. Она пробовала и новые книги, и старые, она искала свежие идеи и обращалась к давним друзьям. Ничего не помогало. Она не могла сосредоточиться, и, поймав себя на том, что перечитывает одну и ту же строфу третий раз подряд, не понимая ее толком, отбросила наладонник и помассировала лицо. Она знала, почему ей не читается, и чертовски злилась.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Чтоб провалился Экрем и чтоб провалился его ребенок. Чтоб провалилась фотография, которую они ей сунули в лицо.

Асала знала, почему ни одна книга не помогает. У нее на уме были конкретные книги — которые она отчаянно хотела, но никогда больше не увидит. «Чудеса Эрамена», все шесть томов. Потрепанные и наверняка купленные задешево, но во всей галактике не нашлось бы более дорогой для Асалы коллекции. Она помнила потертые обложки, ощущение от бумагозаменителя. Лучше всего помнила дарственную надпись в первом томе: «Сестренке на ее день рождения, с любовью от Дайо». Слова «сестренке» и «ее» были написаны немного другими чернилами на вклеенных аккуратно вырезанных прямоугольничках бумаги, которыми Дайо прикрыла изначальную ошибку, где-то через год после дня рождения, из-за их важного разговора. Дайо не сказала Асале, что исправила надпись. Просто исправила и предоставила Асале обнаружить это самой. Дайо всегда была такой — молча совершала добрые поступки, не дожидаясь похвалы.

И все же Асала бросила ее, и книги, и всех остальных. И неважно, что она была ребенком, что на тот корабль ее посадили взрослые руки и более сильная воля. Когда-то давно ей казалось, что ее вышвырнули, но нет. Нет, это она бросила их. Телом и разумом.

Она встала и начала мерить каюту шагами. Чтоб провалился Экрем и чтоб провалился его ребенок. Она очень давно перестала бичевать себя такими мыслями, и ради этого ей пришлось немало потрудиться. И все же она здесь — направляется на Гипатию в погоне за призраками.

«Она, может быть, жива, — шепнул голос в голове. — Она была жива десять лет назад. Может быть, жива до сих пор».

Асала пыталась отпихнуть эту мысль, но Нико посеяли ее на благодатной почве, и корни уже ушли глубоко. Сила мысли пугала Асалу. Нет ничего опаснее надежды.

«Если она жива, то ты должна попробовать, — произнес голос. — Даже если вероятность ничтожна. Ты должнапопробовать. Ради нее».

Спорить было невозможно.

Она ходила, пока не устали ноги, и через несколько минут после того, как присела, поняла, что устала вся целиком. Она помылась, сложила одежду и отправилась в постель. Долго таращилась в темноту, теша себя старыми воспоминаниями и пуская в себя их боль. На Гипатии будет больно. Почему бы не подготовиться заранее.

Мысли блуждали, потом затихли, потом вовсе ее отпустили.

Покой начался мягко, но закончился воплем — металлическим воплем, изливающимся изо всех динамиков прямиком Асале в мозг, стирая мгновенно забытый сон, в котором она затерялась, и не давая собраться с мыслями наяву. Руки вспорхнули к ушам, и она как можно быстрее снизила громкость у имплантатов. Воцарилась тишина. Мысли перегруппировались. Она сделала вдох, покачала головой, огляделась.

Какого черта происходит?

Она бросилась через комнату к панели корабельных систем. Панель зависла. Она без толку нажимала. Хлопнула рукой по корпусу. Мерцание. Потом — ничего.

Она накинула какую-то одежду и сунула ноги в сапоги. Вопль, видимо, все еще ревел, но имплантаты она не включала. Открыла дверь и почти сразу же столкнулась с генералом, которая что-то кричала. И держала наготове оружие.

— Я вас не слышу, — произнесла Асала, показывая на уши. — Говорите медленней.

«Я сказала, — прочитала она по губам Кинриг, — какого черта происходит?»

— Не знаю. — Асала оглянулась, стараясь прикинуть, не пора ли отправляться к спасательной капсуле. Но все на корабле казалось нормальным. Непохоже, что они во что-то врезались. Асала не чуяла гарь, не чувствовала перемен в давлении воздуха. — А шум все еще…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

«Да!» — Генерал была в ярости.

Асала поспешила в каюту Нико и открыла дверь без стука. Нико сидели на полу в гнезде из компьютеров и проводов, со свернутым на голове одеялом, и бешено печатали. Они паниковали и выглядели так, словно их тоже вытащили из постели. Они что-то сказали — слишком нервно, чтобы Асала могла разобрать. Уловила только «простите» и «исправлю».