Мы родились в тельняшках - Сергей Зверев

В десяти кварталах от стула, на котором сидел Бушати, кортеж премьера несся по недавно обновленной столичной трассе, мечтая быстрее оказаться в центре Тираны. Глава правительства, сидя в лимузине, пил апельсиновый сок и посматривал сквозь пуленепробиваемое стекло на возрождающуюся экономику. Запустили новую очередь завода по переработке нефти. Позитивно. А через неделю еще и цементный завод должен заработать. Развитие. Развитие просто необходимо.

Джип охраны приблизился к столетнему дубу, очень некстати разросшемуся рядом с обочиной дороги. Смешно, ведь дуб был там еще до того, как была укатана и покрыта асфальтом земля.

Байкер нажал на кнопку, активировав ловушку. Знакомьтесь. Противобортовая мина «AN-98-21» австрийской фирмы «Shtainer-AG», использующая эффект ударного ядра. Вес 21 килограмм. Прошивает насквозь броню 300 мм с расстояния в 30 метров. На расстоянии 15 метров танк вместе с экипажем становится абсолютно бесполезным: первый – на поле боя, второй – как таковой. Возможный вариант крепления – ствол толстого дерева. Управление: сейсмический датчик, оптический датчик, таймер, дистанционный подрыв. Анализатор цели основан на микропроцессоре. Способен считывать скорость, габариты, расстояние до цели. Впрочем, последние навороты не нужны, когда есть палец и глаз.

Повинуясь электрическому импульсу, игрушка ожила. Операционная система загрузилась за ноль целых пять десятых секунды, разбудив все имеющиеся датчики. Она не ошибется. Она не перепутает джип и лимузин, танк и грузовик. Чудо инженерной черной мысли.

Через две секунды после активации мины в салоне лимузина был готов фарш из премьера, охранника и водителя. Ну и погрохотало, конечно, но не сильно.

Поглядев в бинокль с ближайшей возвышенности на результат своей работы, байкер опустил черное стекло гермошлема и, ощущая между ног приятную вибрацию рокочущих цилиндров, отправился за окончательным расчетом.

Глава 3

Мордобой со стрельбой

Вечером, перед закатом, нагулявшиеся и надышавшиеся па́ры взошли на борт яхты в прекрасном расположении духа, услужливо прихватив с берега коробку мороженого и… пару бутылок вискаря. Такая красота вокруг: курорт, нега, пляжи! Умм… Ну как тут не расслабиться.

Когда уставший и в то же время отдохнувший Голицын вошел в кают-компанию, его встретили три пары усталых глаз. Марконя, Малыш и Бертолет. И две пары озабоченных: Кэп и капитан Сергей.

– Нехреново вы с Дедом устроились, – пробурчал Бертолет.

– Разговоры! – одернул Кэп, но измотанный старлей продолжал:

– Они там немкам жопки мнут, а нам нырять без передыху…

Когда в самом большом помещении яхты следом за Поручиком появился Дед, Бертолет умолк.

Расселись. За мороженое, кстати, никто даже «спасибо» не сказал. Ну и фиг с ними. Кэп начал вести планерку, предварительно выпроводив Сергея и, естественно, не приглашая девочек.

– Подведем итоги первого дня. У нас просканировано сто восемьдесят шесть судов. Оружия не обнаружено. Все, что могли, сделали. У вас что, Голицын?

– Два сухогруза, две рыболовецкие шхуны. Сухогрузы загружают, шхуны разгружают. Никаких бригад, крутых тачек, спешки и беготни. Ничего подозрительного. Территория складов закрыта. Днем не пройти.

– Вот-вот, – согласился командир. – А надо. Сегодня днем убили премьер-министра Албании. Взорвали лимузин, когда он возвращался из поездки в город. Албанцы валят все на сербов, без каких-либо доказательств и раздумий. Похоже на истерию, когда грузины полезли в Южную Осетию. Телевидение, радио и Интернет с ума сходят. В сложившейся ситуации, если представить себе, что очередная группа пройдет через границу с Сербией и устроит резню, обе стороны начнут постреливать друг в друга просто для того, чтобы сбросить нервное напряжение. Знаете ли, такой легкий онанизм на границе, который может вылиться в очередную заварушку. Балканы не просто постоянно беременны войной, они постоянно их рожают… Речь закончил. Теперь приказ. Тем, кто нырял, – просканировать сухогрузы. Осторожно только. Да и ночь короткая, хоть и темная. Тем, кто гулял, – берете один прибор на двоих и дуете на склады, сквозь крыши и стены ищете стволы и броню. Не исключаю, что повезет.

…Не повезло. На следующее утро Поручик стонал от усталости, занимая свою сторону дивана и почесывая наложенную Гердой по возвращении на яхту новую повязку на расцарапанный колючей проволокой бок. По жребию ему повезло больше – помылся первый. Дед теперь плескается в душевой кабине. Сутки без сна, пошли б они все куда…

Голицын провалился в сон.

За ним и за Дедом по дорожке, выложенной из бетонных плит, добротно освещаемой фонарями, неслись два спущенных с цепи здоровенных кобеля. В сторону не уйдешь, на дерево не залезешь. Нет деревьев. Только слева и справа, не оставляя пространства для маневра, бесконечные ворота ангаров. Впереди забор, позади собаки и два шустрых охранника с пистолетами. В руках у Голицына двадцатидвухкилограммовый сканер, способный видеть сквозь стены, но неспособный перенести их через ограду.

Спринт удался. Денис дергал во сне ногами и пихал подозрительно бесчувственного Диденко, храпевшего рядом. Дыхание черной немецкой овчарки уже согревало Поручику пятки, заставляя его прибавлять скорость еще и еще. Вцепившись в рабицу, спецназовцы полезли наверх. Не обращая внимания на спираль из колючки, они стремились как можно быстрее перелезть на другую сторону.

Сзади хлопнул выстрел. Скорее всего, предупредительный. Напоровшись на стальной шип, Голицын закричал:

– Можно я брошу его?!

– Нельзя! – испуганно реагировал Дед. – Он дорогой. Нас тогда обоих отправят из флота на Колыму золото мыть…

Голицын поморщился во сне. Почему так долго говорит Дед? В реальности, этой ночью они уже перелезли через препятствие, оставив позади собак, охранников и кусочки собственной кожи на ограждении.

Банально прокололись. Патруль обнаружил, когда с одного ангара на другой перебирались. Шавки или унюхали, или услыхали – и затявкали, и понеслось.

Пока бойцы спали, Кэп решил сходить в разведку. Опять Балканы. Опять подрывы. Однажды в его военной карьере уже было подобное.

От порта Влера до столицы Албании по прямой сто кэме. Если в вашем распоряжении машина, сгонять туда-обратно ничего не стоит. Проверив документы и деньги, Кэп выдвинулся к месту убийства премьер-министра.

Движение было оживленным. Так и должно быть между портом и столицей. Тем не менее обошлось без приключений, и через два часа несложного и неутомительного пути Татаринов сидел на крыше арендованного автомобиля и рассматривал место трагедии в небольшой бинокль.

Как это принято во всем мире, люди несли цветы к тому месту, где искореженный лимузин остановился навсегда. Гибель человека – трагедия, гибель премьер-министра – политика. А потому и цветов больше, и пафоса. Успели принести лавочки, столики, портреты погибших. Есть куда положить скорбный букет или поставить горящую свечку.

Из того, что показали по телевизору, Татаринов сделал свои выводы и теперь хотел найти им подтверждение. Для этого ему необходимо было подойти ближе, но он колебался.

«А стоит ли рисоваться здесь? Но осмотреть место подрыва необходимо; чего приехал тогда в конце концов?»

Кэп увидел, как к месту подрыва подъехала представительная делегация на черных «Ауди» с затонированными стеклами. Какой-то человек, которому внимания оказывалось неизмеримо больше, чем кому бы то ни было, под вспышки фотоаппаратов степенно возложил венок, а затем стал отвечать на вопросы журналистов. Кэп мысленно похвалил себя за то, что не стал торопиться. Такая делегация только помешала бы ему, а он – им.

«Вон как безопасники головами крутят… Пора мне отсюда сваливать, не ровен час, засекут».

Дождавшись окончания скоротечного визита какой-то шишки, командир отряда «Кракен» запустил двигатель и спустя несколько минут уже выезжал с второстепенной дороги на оживленную столичную трассу. Он тоже намеревался притормозить у места подрыва, как это делали многие водители, отдавая дань памяти убиенным.

Трасса благодаря новому асфальту и свежей разметке располагала к комфортной езде; но как отключиться, когда едешь к месту бойни? Капитан второго ранга, сидя за рулем «Рено», контролировал дорогу, ожидая с секунды на секунду падения скорости впереди идущей машины. Он подъезжал.

Кузовов через пять в воздух разом взлетели сразу две машины. Все, что успел сделать Татаринов, – самопроизвольно, инстинктивно свернуть на обочину, плавно переходящую в кювет. В следующее мгновение взрывная волна прошла по стеклам и крыше, не причинив автомобилю большого вреда. Он даже испугаться не успел.

Опомнившись, Татаринов схватил аптечку и бросился к раскуроченным и раскиданным в радиусе ста метров машинам.

Опять крики, опять мат на всех языках, дым, гарь, чернота воронки в самом эпицентре, орущие выброшенные из разлетевшихся окон и пока еще живые дети, хватающиеся за сердце старики…