Life - Keith Richards

Никто мне не верит, когда я говорю, что просто искал анатомический атлас Леонардо да Винчи. Книга немаленькая, а все большие тома запиханы у меня под самый потолок. Я достал стремянку и полез наверх. Полки держатся на таких маленьких штырьках, а на полках сверху тяжеленные томищи. И когда я дотронулся до полки, штырек выпал, и вся ебаная груда книг полетела прямо мне в лицо. Бах! Я шмякнулся о письменный стол башкой и отрубился. Очнулся неизвестно сколько времени спустя, наверное, полчаса, и все болит. Прихватывает — ой-ой-ой. А вокруг меня огромные тома. Я бы посмеялся над иронией ситуации, только никак, потому что слишком больно. Хотел про анатомию справиться, говоришь: «Я вскарабкался по лестнице на второй этаж, еле дышал. Я просто думал, поднимусь к жене и погляжу, как оно будет поутру. Поутру стало еще хуже. Патти спрашивает: «Что случилось?» «Да так, упал. Всё нормально». Но дышу все равно с трудом. Три дня я тянул, пока не сказал Патти: «Родная, надо мне, наверное, съездить провериться». И оказалось, что ничего у меня не нормально: проткнул себе легкое. Наш европейский тур, который уже планировалось начать в Берлине в мае 1998-го, отложили на месяц — один из редчайших случаев, когда из-за меня задержали гастроли.

А через год я проделал все то же самое с другого боку. Мы только-только прилетели на Сент-Томас, это Виргинские острова, и я намазался маслом от загара. И по-молодецки запрыгнул на какой-то глиняный сосуд, чтобы посмотреть через забор, но масло меня и подвело. Я поскользнулся — хрясь! У жены был с собой перкодан, так что я просто заел это дело кучей болеутоляющих. И я не подозревал, что сломал три ребра на одном боку и продырявил второе легкое, пока где-то через месяц не пошел на осмотр перед туром. Тебя должны всего проверить, сделать тесты на беговом тренажере и всю прочую фигню. А в конце тебе делают рентген: «Да, кстати, у вас были сломаны три ребра и дырка в легком справа. Но все уже затянулось, так что можно не беспокоиться».

Когда я дома, то готовлю себе сам, обычно колбаски с пюре (рецепт прилагается) — с некоторыми вариациями в плане пюре, но и то не особенно. Или еще какую-нибудь классику из английской стряпни. Я привык питаться по-своему, да еще и нерегулярно, — это из-за гастрольного расписания, когда у тебя все не как у людей. Я ем, только когда хочется, что для нашей культуры практически беспрецедентно. Перед тем как идти на сцену, тебе не до еды, а когда уходишь, то нужно обождать час или два, пока не схлынет адреналин, а это уже где-то ближе к трем часам ночи.

Садиться есть нужно, когда проголодался. Нас с младенчества приучают есть три раза в день — абсолютное порождение фабрично-промышленной революции, эта идея питания пришла оттуда. До нее так никогда не было. Ты прихватывал по кусочку, но часто, каждый час. Но тогда им понадобилось всех нас подверстать под одну гребенку: «А теперь все обедать!» Школа — она как раз про это. Бог с ней, с географией, историей или математикой — тебя там учат тому, как работать на заводе. Гудок зовет — пора в столовку. Если ты будешь работать в конторе и даже если тебе светит стать премьер-министром — закон один. Для человека очень вредно запихивать в себя всю эту кормежку за раз. Лучше, когда перехватишь немного здесь, положишь что-нибудь в рот там — каждые несколько часов небольшой перекус. Организму с этим справляться гораздо удобнее, чем когда за один час набиваешь себе желудок целой кучей еды.

Я жарил себе колбаски всю жизнь и только недавно благодаря одной леди из телевизора обнаружил, что, когда кладешь их на сковородку, та должна быть холодной. Ничего не надо разогревать. Разогрев их только раскорячит, потому в Англии они так и называются — bangers202. Готовить надо очень медленно, посуда должна быть холодная. И тогда налей себе что-нибудь выпить и жди. И все получится как надо. Они так не скучиваются, остаются такие пухленькие. Все дело в терпении. На кухне вообще все дело в терпении. Когда я готовил Goats Head Soup’, то вообще не торопился.

МОЙ РЕЦЕПТ КОЛБАСОК С ПЮРЕ

1. Первым делом найдите мясника, у которого в колбасках мясо свежее.

2. Пожарьте смесь из лука, бекона и приправ.

3. Поставьте вариться картошку, плесните туда чуть-чуть уксуса, добавьте немного порезанного лука и соли (приправы по вкусу). Бросьте к картошке горошек. (Можете еще бросить порезанной морковки, если хотите.)

4. Теперь есть выбор: жарить колбаски на решетке, на огне или на сковородке. Поставьте их на медленный огонь со шкворчащим беконом и луком (или в холодную сковородку, как сказала леди по телеку, и добавьте чуть попозже лук с беконом), и пусть сучки доходят нежно, только переворачивайте каждые несколько минут.

5. Растолките картошку и что там у вас еще.

6. Колбаски теперь обезжиренные (насколько возможно!).

7. Подливки, если хочется.

8. Соус «Эйч-Пи»203 — на вкус и цвет, как говорится.

Мой дедушка Гас делал лучшую яичницу с картошкой, какую только можно себе представить. Я до сих пор не обошел его в этом деле, хоть и стараюсь, и в мясной запеканке тоже — это искусство можно осваивать бесконечно. На самом деле никто еще не сготовил образцовую, совершенную запеканку — у всех она выхолит по-разному. Мой способ развивался с годами. Основное — это просто иметь отменный фарш, и потом кидаешь туда чуть горошка, чуть морковки, но вот особый трюк, которому меня научил — вечная ему память, его уже нет с нами — Большой Джо Сибрук, который был моим телохранителем: перед тем как выложить сверху картошку, нужно порезать туда еще немного лука, потому что лук, с которым ты готовил мясо, ужарился. И он был прав как никто — эта штука дает тебе тот вкус, без которого все не то. Это так, совет на всякий случай.

Тони Кинг, который работал со Stones и с Миком сольно и которого мы нерегулярно привлекали как пресс-атташе еще с начала 1960-х, зафиксировал последний известный случай в истории, когда кто-то без спроса отведал моей мясной запеканки.

Тони Кинг: В Торонто во время тура Steel Wheels в комнату отдыха доставили мясную запеканку, ребята из охраны все успели урвать себе по куску, и когда прибыл Кит, он увидел, что кто-то вскрыл запеканку вперед него. Он потребовал назвать поименно, кто ел запеканку. В результате Джо Вуд бегала повсюду и спрашивала: «Ты ел мясную запеканку?» — и все отрицали свою причастность, кроме охранников, естественно, которые приложились как следует и отговориться уже не могли. Я тоже все отрицал, хотя и отщипнул себе немного. Кит тогда сказал: «Не выйду на сцену, пока здесь не окажется еще одна, целая». Поэтому пришлось посылать за новой, чтобы приготовили и доставили. Что делать — иду сообщаю Мику: «Шоу пойдет с задержкой, потому что Кит не хочет идти на сцену, пока не получит мясную запеканку». Мик говорит: «Ты это серьезно?» А я говорю: «В данном случае — да». Вплоть до того, что за сценой можно даже было услышать, как в один момент кто-то по рации сказал «Внимание, запеканка прибыла!» И её пронесли через комнату отдыха и отгрузили примо у Кита в гримерке — вместе с соусом «Эйч-Пи», куда ж без него. А он взял и просто воткнул в неё нож и больше даже не прикоснулся — пошел на сцену. Просто хотел первым разрезать корочку. И с тех пор ему всегда доставляли запеканку прямо в гримерку, чтобы он больше так не переживал.

Это теперь притча во языцех, мое правило на гастролях. Никто не касается моей мясной запеканки, пока я не сниму пробу. Корочка — моя! Отдельной строкой в контракте. Если заходишь в гримерку Кита Ричардса, а у него мясная запеканка на грелке пыхтит потихоньку, если она еще целенькая-не-тронутая, то только одному человеку позволено её вскрыть — мне. А то эти ненасытные ублюдки — им только дай, налетят и все подметут.

Я запугиваю народ такой фигней чисто ради смеха, если по правде. Потому что я очень редко что-то ем перед выходом. Это хуже не придумаешь — по крайней мере в моем случае. Еще ничего не переварилось в желудке, а тебе надо вперед и с песнями, наяривать Start Me Up и потом еще два часа работать. Мне нужна еда в гримерке просто на тот случай, если я пойму, что ничего не ел весь день и нужно хоть немного заправиться. Это такой мой личный обмен веществ — мне нужно, чтоб во мне было хоть немного топлива.

Когда в 1998-м моя дочка Энджела выходила за Доминика, своего дартфордского жениха, мы гуляли в «Редлендсе» — устроили большое и великолепное мероприятие. Доминик прилетел из Торонто, чтобы просить моего разрешения жениться на Энджеле, и я держал его в неведении аж две недели. Вот бедняга. Я был в курсе его планов, но он не знал, что я знаю, что он собирается меня просить, и ему все никак не предоставлялась возможность — я все время куда-нибудь уводил разговор или он не мог набраться смелости поднять эту тему. А после я уезжал в тур. Так что каждое утро, даже после того, как Доминик тусовал всю ночь и не ложился, Энджела спрашивала: ну что, ты ему сказал? И он говорил, что нет. Под конец, когда был уже совсем цейтнот, я сказал ему под утро: да ну, мать твою, конечно можно, давай женись — и одарил его браслетом с черепом, чтоб запомнилось.