Индивидуум - Полина Граф

— Мне нужно назад.

— Нет, — отрезал он и на мой удивленный взор добавил строго, стальным безапелляционным тоном, который я от него десяток лет не слышал: — На Терру ты не вернешься.

И вышел. Придя в себя, я бросился следом.

— Подожди! — выпалил я, следуя за Антаресом. Темная накидка лежала на его плечах. — Так нельзя!

— Инквизиторы вынесли решение. Терра будет аннигилирована в ближайшее время.

— Да, меньше суток! И ты…

— Я не могу тебя там оставить.

Я замедлил шаг.

— А мама?

Теперь уже остановился он.

— Она приземленная, — с пустотой в голосе вымолвил эквилибрум. — Как бы я ни хотел, но для нее спасение невозможно. Но не для тебя.

— А другие протекторы?! Ты же Верховный, почему ты просто…

— Да. Но в отношении Зеленого мора меня сдерживают условия пакта. Темную Верховную тоже. После событий прошлого, когда Верховные вмешивались, гнули свою линию и искали выгоду для Армий, становилось только хуже. При Море грызня между Светом и Тьмой недопустима. Победителем оттуда выйдет только сам Мор. Было решено оставить все на попечении бесстрастных космоинквизиторов, способных руководствоваться лишь логикой в работе с вражеской стороной. Уже спасая тебя одного, я иду против их корпуса и своих клятв, понимаешь? Они не могут допустить возможных распространителей, а ты, как мне доложили, вошел в контакт с войдом. Максимус, даже тебя спрятать от них будет трудно.

Он снова двинулся вперед, уводя меня в соседнюю просторную комнату, похожую на библиотеку. Я взглянул в одно из широких круглых окон, медленно подходя к нему.

— Где мы вообще?

— У меня дома, — сообщил мне Антарес. — На Элдании. Префектура Омегард, если тебе станет понятнее.

Понятнее стало, только когда я вышел на балкон. В местном ветре сплетались странные ноты одновременно легкого летнего воздуха и чего-то приятно-терпкого. Внизу под нами протянулся полис. Высокие здания были редки, но они смотрелись массивными стенами. Плотные мерцающие улочки пересекало множество мелких рек, возле них фонарями протянулись полные света кристаллы. Небо казалось ночным, едва заволоченным фиолетовой дымкой, одну пятую занимало перекошенное набок кольцо, внутри которого находилась алая звезда. Ее наполовину закрывал дэлар.

— Люксорус, — сказал Антарес, вставая рядом. — Центр Света.

Из его души едва сочилась тревога. Удивительно, что Антарес не уследил за этим и позволил мне почувствовать. Я наконец оглядел его. Осанка, и до этого идеально прямая, теперь смотрелась величественнее. Антарес изменился. Стал намного опрятнее, мощнее духовно, сам его облик мог внушать опасение. Но не мне. Я все еще видел знакомую тяжесть в серебряных глазах.

— Ты долго был в отъезде?

— Нет. Но там многое оказалось непросто. И Зеленый мор ничего не делает проще.

Он вернулся в комнату.

— Я прибыл с предельных префектур буквально несколько зомов назад, и тогда же мне все доложили в полном объеме. Я еще не знаю, что с тобой делать дальше, но главное — ты в безопасности.

— Как неудобно, — тихо процедил я.

Антарес обернулся с мрачным вопросом в глазах. Пересилив себя, я пояснил:

— Неудобно тебе со мной. Опять я причиняю проблемы своим существованием.

— Не понимаю, о чем ты.

— Все ты понимаешь. Я вообще появляться не должен был, особенно таким. Я знаю, что не найду себе места ни среди приземленных, ни среди эквилибрумов. И для тебя это создает особенную проблему. Но просто… тебя так долго не было в моей жизни, затем ты на миг появился и снова исчез. И после этого приходишь и заявляешь, что дом для меня закрыт навсегда.

Антарес устало заключил:

— Кажется, нам необходим разговор.

Он кивнул на соседний стол, мы сели напротив друг друга. Проведя рукой по каменной поверхности, Антарес вызвал огромную световую проекцию чего-то похожего на объемную многогранную геометрическую фигуру.

— Умеешь играть в конфронтации?

Я покачал головой, Антарес вздохнул:

— Жаль, замечательная древняя игра. Ладно, пускай будет что-то попроще.

После очередного взмаха на столе возникли шахматы.

— Их раньше тут не было, — сказал Антарес. — Я добавил в список после возвращения, когда восстановил жилище. Все-таки это простая земная игра, известная лишь увлекающимся тематикой.

— Мне кажется, мы такое уже проходили, — тонко намекнул я. — Я тебя в жизни не обыграю, да и практики мало.

— Да, но Анна же тебя учила. Вы часто с ней играли.

Слова застряли в горле при упоминании мамы. Я не помнил об этом. Наверное, воспоминания уничтожились, как и большая часть памяти в третьем осколке. Антарес заметил, как я растерялся, — он-то знал, что происходило с моей душой, лучше кого бы то ни было, — и добавил:

— Знаешь, я вообще был единственным, кто мог ее обыграть.

Антарес подобрал своего белого короля и вдумчиво посмотрел на него.

— Анна играла отлично. Насколько знаю, ее учил отец, это одни из самых светлых ее воспоминаний. Когда мы были адъютами, она меня избегала долгое время. Я ведь со своей сломанной душой едва мог пару слов выговорить. На одной из общих канцелярских работ Анна подходила к людям из нашего отряда, предлагала поиграть. Все отказывались, говорили, что она опять всех с пустыми карманами оставит, смысла с ней играть даже нет. Я вызвался. Твоя мама была скептична, но, наверное, ей было слишком скучно. И явно не ожидала, что я разобью ее так быстро. Началась следующая партия, Анна не могла поверить и даже принять самого факта возможности моей победы, для нее это было унизительно. Вокруг нас собралась толпа, все удивлялись, что какой-то «контуженый» побил местного чемпиона. Почему-то называли меня «человеком дождя». На втором круге она долго думала над своими ходами, заметила, что я не допускал ошибок. Но я ей поддался. Адъюты сочли первую партию просто случайностью, но не она. Анна знала. Я понял это, когда пожал ей руку. В каком-то роде она была даже благодарна.

Он сделал первый ход ферзевой пешкой. Я неуверенно потянулся к коню.

— А через какое-то время Анна застала меня в комнате отдыха. Она просто положила передо мной доску, расставила фигуры и начала. И говорила. Обо всем и ни о чем, рассуждала на разные темы, которые ее тогда волновали. Моего участия в разговоре не требовалось, я лишь играл. И слушал.

Мы продолжали партию, я старался оттягивать ходы, потому как в последний раз играл давно, а вот Антарес делал их стремительно, словно уже просчитал все на десять шагов вперед, куда больше сосредоточившись на истории.

— Мы собирались там почти каждый день после работы. В течение целых месяцев. Я всегда ждал ее, мне были дороги эти моменты, они казались единственным упорядоченным и ясным отрезком дня, когда все