Исповедь соперницы - Симона Вилар

— Отныне он наш, миледи. Этот парень давно уже понял, что его саксонская красавица достанется ему не ранее второго пришествия. Во всяком случае, пока жив Эдгар, — добавил он, понизив голос.

Я вздрогнул.

Так вот зачем собрались эти люди! И графиня с ними. Неужели она так люто ненавидит супруга, что готова пойти не убийство? Но ведь и я желаю его гибели — а значит я с ними.

Странное дело — я встретил Гуго сразу же после того, как обратился с мольбой к святому Эдмунду. Это верно, как и то, что я жив, а значит в этой встрече — рука провидения.

Кажется, Бэртрада понимала, что творится у меня в душе. Склонившись через стол, она мягко положила руку на мои сцепленные в замок, побелевшие от напряжения пальцы.

— Мы с тобой оказались в равном положении — я, супруга графа, и ты — человек, которого в Норфолке уже привыкли считать женихом Гиты Вейк. Не вернись Эдгар так скоро с Востока, я бы не удивилась, если бы еще до Рождества леди из фэнленда сменила имя на де Брийар.

— Но ведь она никогда не была у вас в чести, миледи, — сухо молвил я.

Бэртрада какое-то время молча наблюдала, как оседает пена в кружке с элем.

— А с какой стати мне было осыпать ее милостями? Разве я не испытывала боль, узнав, что Гита Вейк спала с Эдгаром Армстронгом уже после того, как состоялась наша с ним помолвка? Но куда горше сознавать, что она по-прежнему отнимает его у меня. Я ведь не глупа, и все вижу.

Ее голос дрогнул.

— Его постоянные отлучки по ночам, его счастливый вид, болтовня челяди…. А главное — унизительная жалость в глазах тех, кто знает меня и сочувствует моему положению. Ничего худшего не придумать!..

Бэртрада прижала перчатку к глазам, промокая слезу.

Я молчал. О, мне тоже было знакомо это оскорбительное сочувствие домочадцев в Тауэр Вейк. И даже Гиты, которая пользовалась моими услугами, отправляясь на свидания с мужем той женщины, что сейчас плакала передо мной.

Гуго Бигод твердо проговорил:

— Не нужно слез, Бэрт, радость моя. Придет день — и мы отомстим за тебя. Этот сакс заплатит за все.

— Ты не понимаешь, о чем говоришь, Гуго. Этот сакс достаточно могуществен, чтобы поступать так, как ему заблагорассудится. Он изо дня в день топчет мою честь и честь женщины, которую многие в Норфолке по сей день считают невестой Ральфа де Брийара.

— Не будь вы женой Эдгара Норфолкского, — хрипло начал я, — мне бы нашлось, что сказать по этому поводу. Но вы его супруга, вы любите его…

— Я? — она брезгливо поморщилась. — Эдгара Армстронга? Клянусь Пресвятой Девой, было время, когда я действительно любила его. Настолько, что своей волей сделала его зятем короля Англии и могущественным графом. Но что я получила взамен? О нет, я ненавижу и презираю его настолько, что готова собственноручно расправиться с ним!

По моей спине пробежала дрожь.

— Спокойнее, Бэртрада, — быстро вмешался Гуго. — Не забывайте об осторожности. Вы должны помнить, что Ральф однажды уже выступил в защиту графа. И вряд ли ему понять причины вашего гнева.

— Отчего же? Справедливость вынуждает меня принять сторону обманутой и оскорбленной женщины. Больше того — двух женщин. И когда вы, миледи, говорите, что готовы расправиться с графом — понимаю вас всей душой.

Ее темные глаза сузились.

— Ты, Ральф, наверняка был бы рад, если бы я избавилась от Эдгара. Загребла жар своими руками, а ты бы воспользовался плодами моих усилий.

Я судорожно сглотнул.

— Не это я имел в виду. Я готов сделать все необходимое, чтобы Эдгар больше не мешал ни вам, ни мне.

За столом воцарилась тишина. Внезапно один из людей Гуго проговорил:

— Если этот парень с потрохами наш, то пусть докажет это, отправившись с нами на ночную охоту.

Гуго взглянул на меня.

— Это справедливо. Тем более, что однажды он уже взбунтовался.

Я ни секунды не колебался, давая согласие. Более всего мне сейчас хотелось быть с ними.

Потому что мы были едины в своей ненависти к Эдгару Армстронгу.

Я не слишком отчетливо помню все, что происходило дальше. Выпито было немало, да и нечего тут особенно помнить. Угрызений совести я не испытывал, ибо люди, на которых мы напали, оказались презренными евреями и к тому же жалкими трусами. К утру их тела наверняка занесло мокрым снегом, а с ними и наши следы. Гуго знал, как провернуть дельце, чтобы уйти с добычей целым и невредимым.

Одним словом, ночка выдалась не из легких и, должно быть, вид у меня был неважный, когда на другое утро я отыскал дом, где меня поджидал Утрэд. Оглядев меня исподлобья, воин проворчал, что вчера разыскивал меня, но выяснил только, что меня видели в одной из харчевен, распевающим и кутящим в веселой компании.

Я подтвердил — было дело. Как и то, что остаток ночи я со своими собутыльниками провел в одном из притонов разврата. Изрядно повеселились.

Утрэд подозрительно взглянул на меня.

— Вижу, что изрядно. Видать, не пользу тебе пошло паломничество к святым мощам. Что это у тебя рукав в крови?

Я солгал, что в темноте отбивался от бродячих псов. Эти твари совсем обнаглели, и пришлось зарубить пару-другую. Удивительно, как легко далась мне эта незатейливая ложь.

Вечером я снова присутствовал на службе в соборе, но вскоре в толпе прихожан ко мне незаметно приблизился один из людей Гуго и велел следовать за ним. Прямо из собора мы отправились в загородную резиденцию аббата Ансельма, где находились и апартаменты, отведенные леди Бэртраде.

О, графиня устроилась там на славу! Гобелены почти полностью скрывали кладку стен, широкие доски пола тщательно выскоблены и натерты воском, повсюду резная мебель, в камине пылают ароматные вишневые поленья. Леди Бэртрада в длинном лиловом платье с пышно подбитыми рыжей лисой рукавами приветливо встретила меня, велев пажу подать подогретого вина с пряностями. В покое уже находились Гуго Бигод и аббат Ансельм, как оказалось, также посвященный во все. Именно он и начал разговор.

Странно было слышать такие вещи от духовного лица. С первых слов преподобный объявил пресечение земного пути закоренелого грешника графа Норфолка делом, угодным Богу и Святой Церкви. Упомянул он также и о том, что Гита Вейк некогда являлась его подопечной, и ему было горько узнать, что Эдгар толкнул на стезю порока неопытную юную душу. В случае, если Эдгара не станет, опекунство вновь вернется к аббату, и уж он позаботится о том, чтобы она обрела достойного супруга в моем лице. Но для начала необходимо избавиться от того, в ком корень всех бед.

— У вас есть план? — спросил я, выслушав пространные разглагольствования преподобного.

Леди Бэртрада поднялась и стремительно заходила по покою.