Мятежный дом - Ольга Чигиринская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да ну вас с вашими шутками! — Дик бросил сигарету в океан и сбежал на нижнюю палубу.
Катер ревел все громче и громче, уже совсем близко.
Глава 13
День преломления
Дик лежал на стальной тюремной койке, глядел в потолок, ждал сигнала и думал, что когда все закончится, он обязательно убьет Ройе.
Ну, или хотя бы надает по морде.
Ну, или хотя бы попытается надавать по морде этому кидо из плоти и крови.
Потому что так же нельзя. Врать вот так нельзя.
«Погоди, дорогой, он ни словом тебе не соврал», — сказала внутренняя сволочь. — «Умолчал — было дело. Но соврать — ты его на этом не поймал еще ни разу».
— Так умолчать — это все равно что соврать, — прошептал Дик. — То же самое.
Морлок-охранник вскинул голову — как бот с сенсорными датчиками, отзывающийся на любое шевеление. Увидев, что никаких иных шевелений не будет, морлок снова задремал. Глаза его были широко раскрыты, но Дик уже успел изучить повадки Рэя и других: они умели дремать с раскрытыми глазами.
Впрочем, их дремота не давала юноше никаких преимуществ. В бодрствующее состояние они переходили без пауз, а глупостей делать не собирались, как Дик убедился час назад, когда в припадке ярости расколошматил об пол барабанчик, разорвал несколько своих ожерелий и выдрал из головы пять-шесть искусственных кос с раздражающе тяжелыми серебряными зажимами.
Морлоки молча смотрели, как он беснуется. Наверняка смотрел и Нуарэ. А может, и не смотрел. Может, он выше того, чтобы торжествовать над бессильной яростью… не соперника даже — так, подвернувшейся под ногу дворняжки.
Ройе был прав — Нуарэ будет не жалко. Он оказался еще хуже, чем при первой встрече, оказался совершенно безнадежным. В преддверии неотвратимой драки тратить время и силы на то, чтобы топтать и без того потоптанную женщину… «И непрофессионально до скрипа в суставах», — добавила внутренняя сволочь.
Он ведь проспал настоящий сговор — своего подчиненного Дормье и рейдеров, презрительно усмехнулся Ройе. С него даже показаний не возьмешь — невинен, как жертвенная овечка. Ну так пусть умрет.
Дик скривился, не пряча лицо от камер наблюдения. Неужели Ройе было бы наплевать на то, что сделали с другом и женой друга, если бы Нуарэ был профессионалом и вовремя выщемил Дормье? Если бы Джемма Син была хорошей правительницей?
А что же, с него бы сталось. Он сказал, что в охране тюрьмы и резервной энергостанции два боевых коса и шесть человек. Сказал, и глазом не моргнул.
«А с чего бы ему моргать глазом», — хмыкнула внутренняя сволочь, — «если вчера он подписал хартию, в которой обязался обращаться с гемами как с имеющими все права людей. Кстати, на этом пункте хартии настоял ты. Неужели со вчерашнего дня взгляды переменились и считать генетически модифицированных людьми ты больше не готов? Или убивать немодифицированных — меньший грех?»
Дик сжал пальцы в «замок». Единственным способом выиграть спор у внутренней сволочи было в спор не вступать. Пусть изгиляется как угодно — разница никуда не делась. Немодифицированные сами, добровольно выбрали этого работодателя и эту работу. Морлоки были просто обречены.
«Как и те, кого зарезал мастер Порше, вытаскивая кое-кого с арены», — напомнила внутренняя сволочь.
Нет, не так. Те тоже были обречены — но только вместе с ним. От него тогда никто не зависел, кроме него самого, по меньшей мере — ничьи тела и ничьи дела. От того, как сработает он сейчас, зависит несколько больших дел и не меньше сотни живых людей.
— Симатта, — прошептал Дик.
«Симатта» — это, в общем-то, не ругательство. «Симау» ставят в конце предложения, чтобы обозначить окончательность и бесповоротность действия. Наверное, поэтому люди и стали сперва обозначать им еще и досаду по поводу случившегося, а потом и просто употреблять без предисловий, самостоятельно. «Симатта» — «свершилось», а что именно свершилось-то? — да для каждого свое, и каждый о своем молчит.
Для этих вот ребят из охраны свершился он, Дик. Только они еще об этом не знают. В диалекте гемов нет этой формы глагола.
Будет очень справедливо, если после этого он «свершится» и для Нуарэ. То есть, Нуарэ-то думает, что он уже «свершился», что ему остается только сидеть в камере и ожидать поединка с заранее известным исходом. Он еще не знает, насколько его понимание слова «симау» ошибочно.
Дик поднялся, собрал с пола останки барабанчика, разорванные ожерелья и обрывки кос.
Неужели нельзя даже попробовать? Жалко ведь ребят.
Он ломал в пальцах крупные пластиковые бусины, порытые фальшивым золотом, и со стороны это тоже наверняка выглядело как продолжение истерики. Пластиковое крошево сыпалось в подол просторной и длинной, до колен, ярко-синей туники.
Карнавальный костюм Кухулина. Синтетика, с виду очень похожая на шелк. Такая же фальшивка, как и почти всё здесь.
Силовой тэссэн на руке — настоящий. Его не отобрали, когда сунули Дика в камеру. Вообще ничего не отобрали. Зачем? Мишура, барахло, дешевка. Только силовой тэссэн — дорогая штучка, но узнику она никак не может помочь. Сугубо оборонительное оружие узкой специализации. Для телохранителей. Когда протокол не позволяет даже легчайшую силовую броню, телохранитель закрепляет на запястье и на плече два браслета-генератора силового поля. При резком сгибании руки браслеты, включаясь, создают веерообразный щит, способный выдерживать интенсивный огонь пулевого и плазменного оружия одиннадцать секунд. В смысле, одиннадцать секунд — это при сплошном обстреле, менее интенсивный огонь щит держит тридцать секунд и дольше. Но и одиннадцати квалифицированному телохранителю хватает, чтобы прикрыть отход хозяина в укрытие.
Как правило.
Если оно есть, это укрытие.
Недостаток силовых тэссэнов тот же, что и у любой силовой защиты: чем ниже энергетика оружия, тем выше вероятность поражения. Проще говоря, человека с силовым тэссэном тяжело застрелить, но легко зарезать. Что и делает флордсмана ключевой фигурой в предстоящей игре…
Тут Дику пришел в голову еще один резон. Даже не сам пришел — внутренняя сволочь подсказала. Если бы тэссэн отобрали на входе в тюрьму, то как потом доказали бы, что Дик его носил на себе? А это может быть важно, если Ройе проиграет. Потому что тогда получается — Баккарин провела не просто мальчика-хакобия, подыгрывающего на барабанчике. А телохранителя. Значит, понимала, чем может обернуться веселый ночной карнавал праздника Сэцубун, дня Преломления.
Северин Огата и Максим Ройе ведь не приблуды, чтобы повесить их без всяких формальностей. Нужно хоть для виду изобразить какой-то суд…
Искрошив в подол несколько бусин, Дик взял останки барабанчика и оборвал с них мембрану. Теперь он был готов.
Как странно все-таки сидеть опять в тюрьме и ждать смерти — только уже не своей. Сколько у него будет, прежде чем сработает резервная система? Секунд пять?
Ничего он не успеет сказать за пять секунд. Только крикнуть «Бегите!»
Но ведь они не побегут.
Свет мигнул. Морлоки вскинули было головы, но, увидев, что это был всего лишь перепад энергии (дело нередкое в Шоране, сотрясаемом дрожью планеты), остались сидеть.
Дик скомкал мембрану в руке. Барабанщика из него так и не сделали. «Я думала, даже обезьяну можно научить играть на барабане!» — воскликнула Рози, доведенная до отчаяния бестолковостью ученика. Извини, Рози — у меня другие таланты, и на вечеринку меня пригласили вовсе не за этим, а ради того, чтобы я в нужное время оказался в нужном месте. То есть, тут, во дворцовой тюрьме. Так, не тюрьма даже — что-то вроде «обезьянника». Далеко не тайсёгунский отель. Просто дырка в скале, забранная решеткой. По решетке — ток. И все делай на глазах у стражи. Там, в Пещерах, тоже наверняка наблюдали — но там хоть была иллюзия уединения.
Дик подошел к унитазу, вделанному в стену и явно снятому с корабля. Ссыпал из подола мусор — раскрошенный пластик, бусины, искусственные волосы… Измельчитель все смелет. Помочился на все это. Нажал «сброс».
Морлоки не успели заметить, что от контакта с мочой раскрошенный пластик пошел пузыриться желтой пеной. А от камер наблюдения Дик заслонил все спиной.
Вода наполнила раковину, потом с мощным хлюпаньем все всосалось в открывшийся сброс. Отверстие закрылось снова. Где-то в стене зажужжал измельчитель, смолк, и снова раздалось хлюпанье.
Понеслось по трубам в очистную установку. Далеко не унесется — судя по чертежам Ройе, установка здесь же, в подвале. Дик включил умывальник над унитазом и вымыл руки, украдкой намочив мембрану.
Теперь оставалось только сидеть — и, опять же, ждать. Уже недолго.
«Если у тебя не получится попасть в тюрьму», — наставлял Ройе, — «Придется сбрасывать это просто в любой сортир. Проблема в том, что тогда будет трудно пробиваться в подвал через охрану. Я помогу, конечно — но…»
