Властелин колец - Джон Толкин

– Воистину, непонятные настали времена, — пробормотал он. — Живые сны и легенды вырастают на пути прямо из травы!.. Но скажи мне, о господин, что привело тебя в наши земли? Что означали темные слова пророчества? Боромир, сын Дэнетора, вот уже много дней как ушел искать ответа на этот вопрос, но конь, которого мы одолжили ему, вернулся без седока. Какие вести принес ты нам из северных земель?

– Я принес вам выбор, — ответил Арагорн. — Передай Теодену, сыну Тенгела, что рано или поздно ему придется вступить в открытый бой — либо на стороне Саурона, либо против него. Никто больше не сможет жить по–прежнему, и мало кому удастся сохранить то, чем он владеет. Но об этом мы поговорим после. Если ничто не помешает мне, я сам явлюсь к Королю. А сейчас предо мной трудная дорога и я нуждаюсь в твоей помощи. Ты уже слышал, что я охочусь за орками, похитившими наших друзей. Что можешь ты сказать мне об этом?

– Погоня потеряла смысл, — сказал Эомер. — Орки уничтожены.

– А что стало с нашими друзьями?

– Мы видели только орков.

– Но это и впрямь странно! — воскликнул Арагорн. — А вы обыскивали убитых? Неужели там были одни орки? Наши друзья маленького роста — вам они показались бы детьми. Ноги у них босые, на плечах — серые плащи…

– Там не было ни детей, ни гномов, — сказал Эомер. — Мы сочли убитых, забрали у них оружие, свалили тела в кучу и, по нашему обычаю, развели под ними огонь. Угли еще дымятся.

– Наши друзья — не гномы и не дети, — возразил Гимли. — Наши друзья — хоббиты.

– Хоббиты? — удивился Эомер. — Что это за племя? Какое странное название!

– И название странное, и само племя тоже, — согласился гном. — Эти двое нам очень дороги. Как я понял, до Рохана тоже дошли слова пророчества, которое потревожило Минас Тирит. В этом пророчестве говорится о Невеличке. Так вот, хоббиты и есть те самые невелички.

– Невелички! — усмехнулся роханец, стоявший рядом с Эомером. — Чего только не услышишь нынче! Невелички — маленькие человечки из старых северных песен и нянюшкиных сказок. Но мы–то не в сказке! Мы стоим на зеленой траве, под ярким солнцем!

– Одно другому не мешает, — отозвался Арагорн. — Те, что придут после нас, сложат легенды и о нашем времени. Мы стоим на зеленой траве, сказал ты. Но разве о зеленой траве не поется в песнях? А ведь ты ходишь по ней наяву, в ярком свете солнца!

– Время не ждет, господин мой, — нетерпеливо проговорил роханец, не слушая Арагорна. — Надо спешить на юг. Оставим этих безумцев с их бреднями! Или прикажешь связать их и отвезти к Королю?

– Тише, Эотайн![328] — остановил его Эомер по–рохански. — Обожди несколько минут. Пусть эоред[329] соберется у тропы. Приготовьтесь. Едем к Энтфорду.[330]

Эотайн, проворчав что–то невразумительное, отошел и передал отряду приказ командира. Всадники отъехали. Эомер остался с тремя чужеземцами один.

– Странные вещи ты говоришь, Арагорн, — сказал он. — Но я вижу, что ты не покривил душой. Рохирримы никогда не лгут, а потому и обмануть их трудно. И все–таки ты открыл мне не все. Расскажешь ли ты мне правду о вашем походе? Я должен решить, что мне делать.

– Я начал путь из Имладриса — того самого, о котором говорится в пророчестве. С тех пор минуло уже много недель, — ответил Арагорн. — В нашем Отряде был и Боромир, сын Дэнетора, воин из Минас Тирита. Я должен был идти в Минас Тирит вместе с Боромиром, чтобы помочь гондорцам в войне против Саурона. Сам же Отряд преследовал иную цель. О ней говорить я теперь не могу. Добавлю только, что вожатым нашим был Гэндальф Серый.

– Гэндальф! — воскликнул Эомер. — Гэндальфа Серого в Марке знают хорошо. Но предупреждаю тебя: имя его не поможет тебе снискать благосклонности в очах Короля. Гэндальф часто гостил в нашей стране на памяти нынешнего поколения. Он приходил когда хотел — иногда по два раза в год, иногда пропадал на несколько лет, и за его появлением всегда следовали странные и необычные события. Некоторые стали даже поговаривать, что он приносит несчастье. Действительно, после того как он побывал у нас этим летом, покоя мы уже не видели. Именно тогда начались нелады с Саруманом. Прежде мы считали Сарумана другом, но Гэндальф предупредил нас, что в Исенгарде готовятся к внезапному нападению на Рохан. Он сказал, что долго был пленником Орфанка, что ему с трудом удалось бежать, и попросил помощи. Но Теоден не пожелал слушать его, и Гэндальфу пришлось откланяться. Остерегись произносить его имя перед Теоденом! Король гневается на Гэндальфа. Он забрал из наших табунов жеребца по имени Скадуфакс, лучшего из коней, вожака королевских меарасов[331], на которых могут садиться только владыки Рохирримов. Скадуфакс происходит от прославленного коня, что принадлежал королю Эорлу, а конь Эорла, как известно, понимал человеческую речь. Семь ночей назад Скадуфакс вернулся, но гнев Короля еще не остыл: конь одичал и никого к себе не подпускает.

– Значит, Скадуфакс отыскал дорогу домой с далекого севера, — сказал Арагорн. — Именно там расстались они с Гэндальфом. Но — увы! — Гэндальф никогда больше не оседлает коня. Он рухнул во тьму Морийских Копей и покинул мир.

– Горе нам! — воскликнул Эомер. — Тяжко мне слышать эти вести, и не только мне, но и многим из нас, хотя есть в Рохане и такие, кто ничуть не опечалится. Ты и сам убедишься в этом, явившись пред королевские очи.

– Эти новости гораздо горше, чем вы, роханцы, в состоянии представить себе, хотя последствия этой потери отзовутся и у вас — причем еще до конца года, — проговорил Арагорн. — Но когда гибнет старший, бразды приходится брать младшему. После Мории во главе Отряда встал я. Мы прошли через Лориэн — чтобы судить об этом заповедном крае, нужно знать о нем больше, нежели знаешь ты! — а потом по Великой Реке спустились к водопаду Раурос. Там нашел свою смерть Боромир, пронзенный стрелами тех самых орков, которых вы только что уничтожили.

– Ты возвещаешь нам только горе! — вскричал Эомер, потрясенный до глубины души. — Смерть Боромира — великий урон для Минас Тирита и для всех нас! Это был воистину достойный муж. Слава его гремела повсюду! В Рохане он бывал редко — его вечно требовали к себе войны, гремевшие на восточных границах Гондора. Но мне доводилось встречаться с ним. Он напоминал скорее быстрых в брани сынов Эорла, нежели гондорцев, строгих и суровых. Он стал бы великим вождем своего народа, но, видно, судьба распорядилась иначе… Почему же нет вестей из Гондора? Когда случилась эта беда?

– Скоро уже четыре дня, — ответил Арагорн. — В тот же вечер мы тронулись в путь от Тол Брандира — и вот, стоим перед вами.

– Вы прошли этот путь пешком?! — не поверил Эомер.

– Да, как видишь.

Эомер широко раскрыл глаза от удивления.

– Бродяга–Шире–Шаг — слишком скромное прозвище для тебя, сын Араторна! Я назвал бы тебя Крылоходом! Об этом Походе Троих долго будут петь менестрели. Сорок лиг и еще пять в придачу, и все пешком — а ведь и четырех дней не прошло, как вы в пути! Крепок же род Элендила! Но скажи, господин мой, чего ты хочешь от меня? Мне надо спешить обратно к Теодену. Пока мои люди были рядом, мне приходилось блюсти осторожность в речах. Мы действительно не воюем еще с Черной Страной, и при дворе есть такие, кто нашептывает Королю на ухо трусливые советы, но войной пахнет, и пахнет крепко. Мы по–прежнему в союзе с гондорцами и не нарушим данного слова — прийти на помощь по первому зову: так говорю я и те, кто за меня. Третий Маршал отвечает за покой восточных провинций, и я отослал отсюда все табуны вместе с табунщиками, велев им не переходить Энтвейи. Здесь остались только стражи да разведчики на быстрых лошадях…

– Так вы не платите дани Саурону? — перебил Гимли.

– Нет, и никогда не будем! — глаза Эомера сверкнули. — До меня тоже дошли эти лживые слухи. Несколько лет назад Властелин Черной Страны хотел купить у нас лошадей и много давал за них, но мы отказались, так как он использует коней для злых дел. Тогда он стал засылать в Рохан орков–конокрадов, и те свели у нас немало жеребцов, предпочитая вороных, так что вороной масти у нас почти не осталось. Вот почему с орками у нас вражда без пощады и милости. Но в последнее время больше всего обид мы терпим от Сарумана. Он провозгласил себя властелином этих земель, и вот уже много месяцев, как между нами идет война. Он набрал себе на службу орков, волков и горцев–головорезов, он закрыл для нас Роханскую Щель, и мы того и гляди окажемся в тисках — враги на западе, враги на востоке… Тяжело воевать с таким противником! Саруман — волшебник, он хитер и весьма искусен; к тому же он умеет менять облик. Говорят, он появляется в образе старика, закутанного в плащ с капюшоном, и с виду этот старик точь–в–точь Гэндальф. Соглядатаи Сарумана пробираются через все заслоны, а его птицы, вестники несчастья, кружат в нашем небе день и ночь. Не знаю, чем это закончится, но сердцем я чувствую недоброе. Мне кажется, у Сарумана друзья не только дома, в Исенгарде. Побываешь при дворе — увидишь сам. Или ты откажешь мне в просьбе и не явишься к Королю? Может быть, я напрасно надеюсь, что ты послан помочь мне в минуту сомнения и тревоги?