Рай на краю океана - Сара Ларк

Хизер весь вечер провела за тем, что представляла Куру и Илейн своим знакомым. У Илейн практически не оставалось времени на то, чтобы что-нибудь съесть. Кура источала шарм, завоевывая всякого, с кем ее знакомили. При этом большинство гостей таяли уже только благодаря ее внешности, но иные, настоящие, любители музыки восхищались и богато украшенной флейтой-пекорино, которую она принесла с собой по совету Уильяма. Для многих гостей возможность посмотреть на маорийский инструмент вблизи и даже прикоснуться к нему стало настоящим событием.

– С ее помощью действительно можно призывать духов? – с интересом спросила одна женщина. – Я читала о чем-то подобном. Будто бы флейта поет тремя разными голосами, но, говорят, лишь немногим дано пробудить духов.

Кура только собиралась пояснить, что голос духов из пекорино – это скорее результат особой дыхательной техники, чем собственно умение вызывать духов. Однако Уильям перебил ее и снова выпустил на волю свой талант вайкореро.

– Лишь избранные – их называют тохунга – способны извлечь из флейты совершенно необыкновенную музыку. Услышав эти звуки, вы перестанете быть суеверными. Может быть, это действительно всего лишь дыхательная техника, но голоса, извлеченные из этого необыкновенного инструмента, способны глубоко затронуть человеческую душу. Они задают вопросы, дают ответы. Иногда они исполняют самые сокровенные желания… – И он подмигнул Куре.

– Сделайте же это! – произнес уже слегка пьяный молодой человек, спутник той женщины. – Вызовите парочку духов!

Куре было неприятно или, по крайней мере, она сделала вид, что недовольна.

– Так нельзя, – пробормотала она. – Я не колдунья, и, кроме того… духи – это ведь вам не цирковые пони, которых можно просто заставить выступать.

– О, как жаль, я с удовольствием посмотрел бы на духа! – сострил молодой человек. – Но, может быть, получится завтра, на концерте.

– Иногда духи касаются человека тогда, когда он меньше всего этого ожидает! – серьезно заявил Уильям. И, взяв Куру под локоть, беззаботно рассмеялся, когда парочка удалилась. – Вот так нужно делать, сладкая моя! Нужно напускать на себя немного таинственности. Спеть «Хабанеру» могут многие. А вот призывать духов – это нечто особенное. Твои предки не станут обижаться на тебя.

– Если так пойдет и дальше, тебе придется заниматься пророчествами, – решила поддразнить кузину Илейн.

Кура закатила глаза.

– Ему уже приходило в голову заставить их хотя бы думать, что мы будем выступать в традиционной одежде маори.

– Тебе нужно было бы сделать татуировку и… выйти на сцену с неприкрытой грудью? – захихикала Илейн.

– Вряд ли Уильям думал о первом, но о втором – наверняка. А вслух он говорил о чем-то вроде льняных юбочек. Я даже не знаю, что это такое! – Кура улыбнулась. Она давно уже перестала серьезно относиться к каждому слову Уильяма.

– Кура? Мисс Кифер? Вот вы где! Идемте, я должна вас кое-кому представить! – На них снова набросилась Хизер Редклифф.

На этот раз с ней были довольно полный мужчина и его не менее кругленькая жена. За обоими следовала довольно странная пара. Мужчина, тяжело опиравшийся на женщину и трость; он был высок, но казался каким-то размытым. Лицо его почти полностью покрывал страшный красный шрам.

– Профессор доктор Мэттершайн и Луиза Мэттершайн. Профессор – хирург из нашего нового госпиталя. Потрясающий потенциал! И его супруга…

Илейн не слышала ничего из того, о чем щебетала Хизер. Она, словно загипнотизированная, смотрела на женщину, которая медленно, крохотными шажками шла за супругами Мэттершайн. Узкое классическое лицо с ровными чертами. Мягкие золотистые волосы, завязанные на затылке в тугой узел. Прекрасные карие глаза, потрясающе контрастировавшие со светлой кожей лица.

Зои Сайдблоссом. Во рту у Илейн пересохло. Она во все глаза смотрела на темноволосого мужчину, шедшего рядом с ней. Раньше он, судя по всему, был строен и мускулист, сегодня же казался скрючившимся и скукоженным. Тело и лицо обрюзгли, стали одутловатыми. Однако жесткая линия рта все еще была на месте… и морщина между глазами, свидетельствовавшая о сосредоточенности, когда он…

Илейн почувствовала, как ее накрывает холодная пронизывающая волна. Ей хотелось убежать, но она не могла сделать этого. Как часто бывало и в Лайонел-Стейшн.

– Это наши гости, Зои и Томас Сайдблоссом, – перешла к представлениям супруга врача. Она казалась очень приветливой и заботливой, но иногда любила слегка посплетничать. Поэтому она торопливо продолжала говорить, пока Зои и Томас не присоединились к группе и не услышали ее слова.

– Мы привели их с собой, чтобы развеселить хоть немного. Очень суровая судьба, молодой человек был тяжело ранен при обращении с оружием, от него осталась лишь тень. А она его… хм… мачеха, поздняя любовь отца. И вот вчера ей довелось узнать, что ее супруг… Какая тяжкая доля! Идите сюда, Зои, милая моя, это те самые музыканты…

Зои и Илейн уставились друг на друга. На Зои было черное платье. Значит, она действительно знает… Конечно же, телеграф! Илейн сразу не поверила, что прислуга Сайдблоссомов не в состоянии связаться с ними.

– Ты… – Голос Зои был каким-то бесцветным. Казалось, она слегка подталкивает Томаса вперед в надежде, что он сосредоточится на миссис Мэттершайн и позволит ей обменяться парой фраз с Илейн. – Тогда я восхищалась тобой, ты знаешь об этом? Но ты… мы… Боже мой, нам нужно уходить отсюда!

Было такое впечатление, что Зои впала в такую же панику, как Илейн. Но ни та, ни другая не видели возможности изменить создавшуюся ситуацию.

– Мисс Кура-маро… Как это произносится, милая моя? И мисс Илейн Кифер…

Наверняка Томас ничего бы не заметил, если бы супруга врача случайно не назвала ее истинное имя. В принципе, друзья сошлись на том, что Илейн должна пока что оставаться Лейни Кифер, однако, судя по всему, миссис Мэттершайн решила, что Лейни – это слишком экзотично. Или было что-то такое в ней, вероятно аура страха, которую слишком хорошо знал Томас? И это выдало Илейн.

– Илейн? – Голос был тот же. Он задел глубочайшие струны души Илейн, заставил судорожно сжаться сердце. – Моя… Илейн?

И мужчина стиснул кулак на трости.

Илейн смотрела на него широко раскрытыми от ужаса глазами, не в силах совладать с собой.

– Томас, я…

– Томас, нам нужно уходить! – спокойно произнесла Зои Сайдблоссом. – Мы ведь договорились забыть о прошлом. Мы все сожалеем о случившемся…

– Может быть, это ты хотела забыть о прошлом, Зои, красавица моя! – В последних словах прозвучала отчетливая угроза. Томас Сайдблоссом выпрямился, насколько вообще был на это способен. Для большинства людей вид у него был не очень угрожающий, но Илейн отпрянула, беспомощно взмахнув руками. Казалось, будто Тима и времени, проведенного в Греймуте, никогда не было. Перед ней стоял Томас, и она принадлежала ему…

– И ты! – Он повернулся к Илейн и пронзительно уставился на девушку, словно видел ее так же четко, как тогда. – Но я ничего не забуду, возлюбленная моя Илейн! Мой отец ищет тебя, видишь ли… или искал тебя, сейчас он вроде как мертв. Может быть, ты и к этому имеешь отношение, а, ведьма?

Тем временем вокруг Илейн, Зои и Томаса собрались люди. Они наблюдали за его вспышкой гнева, видели бледную как смерть девушку и молодую женщину, которая отчаянно пыталась увести его прочь.

– Томас, пойдем.

– В конце концов я все же нашел тебя, Лейни…

Слово скатилось с его языка, словно подстегивая аппетит. Он сделал неуверенный шаг в сторону Илейн.

– И я заберу тебя. Не сегодня, не завтра, Лейни, а когда мне будет удобно. Жди меня, Лейни… как тогда, помнишь? Твое белое платье, такое милое, такое невинное… Но уже тогда было противоречие. Одни сплошные противоречия…

Илейн дрожала всем телом. Страх полностью парализовал ее. Если бы он захотел забрать ее сейчас, она пошла бы с ним… или еще раз выстрелила из пистолета. Но оружия у нее не было. Илейн беспомощно подняла руки.

Но тут раздался глухой звук; это была с трудом материализовавшаяся музыка из другого мира, которая разрушила напряженную тишину, повисшую между Лейни и Томасом. Что-то подобное шепоту и стону одновременно. Громкий, хриплый угрожающий голос…

Илейн никогда прежде не слышала такой музыки. Но, конечно же, инструмент узнала. Голос духов пекорино.

Кура играла сосредоточенно, извлекая протяжные жалобные звуки, которые постепенно убыстрялись и становились все страшнее. Если судить по человеческому восприятию, звуки должны были стать более пронзительными, но они стали полыми, пугающими. И они окружали Куру, словно призрачная аура. Илейн встала рядом с Курой, потом между ней и Томасом Сайдблоссомом.

Мужчина застыл, приготовившись напасть на нее. Однако тело его постепенно начало терять напряженность, грозное выражение лица сменилось паническим страхом и смятением. В какой-то момент с него слетели очки, которые он неловко задел рукой, и все увидели его изуродованное лицо – искаженное, сморщенное лицо, которое, казалось, утратив четкие контуры, расплылось при звуках музыки. За чертами сурового, злобного человека по имени Томас Сайдблоссом проступило лицо расстроенного ребенка.