Собрание сочинений. Т.25. Из сборников:«Натурализм в театре», «Наши драматурги», «Романисты-натуралисты», «Литературные документы» - Эмиль Золя

Но это еще не все. Самая большая трудность «Воспитания чувств» заключалась в выборе персонажей. Гюстав Флобер хотел рисовать то, что видел сам в течение описываемых лет, — извечные человеческие неудачи, постоянное проявление человеческой глупости. Подлинное название романа — «Неудачники». Все действующие лица мечутся в пустоте, кружатся, как флюгер на ветру, в погоне за призраком выпускают реальную добычу; с каждым новым проступком они становятся все ничтожнее и, наконец, исчезают в небытии. В сущности, роман этот — беспощадная сатира, страшная картина общества, растерянного, зашедшего в тупик, живущего одним днем; страшная книга, где развертывается эпопея людской пошлости, где человеческий род представлен как муравейник, в котором торжествует и выставляется напоказ все уродливое, мелкое, пошлое. Это величественный мраморный храм, как бы воздвигнутый во славу человеческого бессилия. Из всех произведений Гюстава Флобера это, бесспорно, самый личный и широко задуманный роман, стоивший автору самых больших усилий, который не скоро еще будет понят.

Заниматься разбором «Воспитания чувств» почти невозможно. Пришлось бы следить за развитием действия от страницы к странице; ибо там одни лишь факты и лица. Тем не менее я могу объяснить в нескольких строках, как пришла автору идея так озаглавить роман, кстати сказать, довольно неудачно. Его герой, если только он может быть так назван, — молодой человек Фредерик Моро, — слабый и нерешительный по натуре, который обнаруживает в себе непомерные желания, не обладая достаточной силой воли, чтобы их осуществить. Четыре женщины способствуют воспитанию его чувств: честная замужняя женщина, избранница его сердца, к к ногам которой он сложил первую дань своей юношеской любви; куртизанка, которая не отвечает его высоким чувствам и в чьем алькове он теряет волю; великосветская дама, его тщеславная мечта, о которой он в минуты отрезвления говорит с отвращением и насмешкой; юная провинциалка, рано созревшее дитя природы, литературная фантазия автора, девушка, которую один из друзей Фредерика почти что выхватывает из его объятий. И вот после того, как эти четыре любви: подлинная, чувственная, тщеславная и инстинктивная — тщетно оказывали воздействие на Фредерика, мы видим его однажды вечером, уже постаревшего, перед камином рядом с другом его детства Делорье. Последний так же безуспешно добивался власти, как Фредерик счастливой любви. И вот оба, сетуя о своей улетевшей молодости, вспоминают как самое отрадное в их жизни один весенний день, когда, отправившись вдвоем к девицам, они не осмелились переступить их порог. Сожаления о любовном томлении и целомудрии шестнадцатилетнего возраста — таков итог этого воспитания чувств.

Из множества персонажей романа я позволю себе набросать несколько портретов: Арну, современный делец, попеременно торговец картин, фабрикант фаянса, продавец предметов культа, белокурый провансалец, очаровательный лгун, мило обманывающий свою жену, изобретатель массы хитроумных спекуляций, приводящих его в конце концов к разорению. Г-н Дамбрез, крупный собственник и политикан, обладающий всеми пороками денежного туза; Мартинон — отъявленный глупец, самодовольное ничтожество, будущий сенатор, неразборчивый в средствах, готовый вступить в связь с теткой, чтобы жениться на племяннице; Режимбар, доморощенный политик, гротескная и неясная фигура господина в толстом пальто, появившегося неизвестно откуда и в определенные дни посещающего одни и те же кафе, угрюмая и молчаливая личность, приобретшая репутацию человека глубокомысленного и могущественного благодаря всего лишь трем-четырем фразам, которые он время от времени произносит на тему о положении страны. Я вынужден ограничить себя этими примерами. Но сколько в романе превосходных сцен, законченных картин, рисующих наш век с его искусством, политикой, нравами, развлечениями, пороками: здесь и великосветские вечера, и полусвет, дружеские завтраки, дуэль, поездка на скачки, клуб 1848 года, баррикады, уличные бои, взятие Тюильри, восхитительный любовный эпизод в лесу Фонтенебло, остроумные картинки домашней жизни буржуа, жизнь целого народа.

Именно в этом романе Гюстав Флобер с наибольшей яркостью выразил и утвердил и новые литературные принципы. Отрицание романического вымысла в интриге, низведение героев до уровня средних людей, соблюдение пропорций в передаче мельчайших подробностей достигает в романе необычайной выразительности. Я уверен, что это произведение стоило Флоберу самых больших усилий; никогда еще не занимался он столь глубоким изучением человеческой пошлости, и никогда еще лирик не сетовал в нем так горько.

В этом большом произведении, самом большом из всех им написанных, нет ни одной страницы, где бы он ослабил свое внимание. Невозмутимо идет он своей дорогой, сколь бы трудна подчас она ни была, не занимаясь, подобно Бальзаку, рассуждениями, которые дают писателю возможность передохнуть. Нет, он непрерывно ведет рассказ, и события, исполненные драматизма, проходят перед читателем, как на сцене. И нет сомнений, что к себе Флобер относится столь же беспощадно, как и к тому пошлому миру, который он изображал.

Переходим к анализу «Саламбо» и «Искушения святого Антония». Эти творения, как два взмаха крыла, подымают Гюстава Флобера над пошлостью буржуазного мира и уносят его в далекое прошлое, в страну ярких красок, благовоний и сверкающих тканей, где лирик и великолепный колорист испытывают наконец подлинное счастье. Гюстав Флобер — певец Востока, который чувствует себя чужеземцем среди нас. Ему дышится вольно и легко лишь с той минуты, когда он может отдаться могучему и свободному вдохновению и творить, ни в чем не принуждая себя. Произведениями, дорогими его сердцу, которые он создавал не ведая усталости, если даже они и стоили ему большого исследовательского труда, были, несомненно, «Саламбо» и «Искушение святого Антония».

В письме к Сент-Беву Флобер оставил ценное замечание о первом из этих двух произведений. «Я хотел запечатлеть видение древнего мира, применяя к античности метод современного романа», — говорил он. И действительно, в «Саламбо», как и в «Госпоже Бовари», развитие действия состоит из ряда сменяющих друг друга картин и эпизодов; персонажи сами характеризуют себя своими речами и поступками. Только преимущественное внимание здесь отдается изучению среды, самая драма суживается, и в общей великолепной картине ей отводится меньше места: описания как бы вытесняют анализ. Перед нами возникает человеческое общество, изучаемое до самых глубин, но это общество чуждых нам людей, живущих в эпоху древней цивилизации, картина которой не могла не привлечь такого художника, как Гюстав Флобер.