Преданья старины глубокой - Александр Рудазов

– Всех порешу, мелюзга!.. – рокотал каган людоящеров, неистово размахивая громадной секирой.

Со стен один за другим падали стрельцы и тиуны. Хан Калин танцевал Пляску Смерти – дикие лихорадочные прыжки, похожие на взмахи крылышек мотылька. Щит едва успевал отражать удары, персидская сабля порхала сверкающей молнией. Сейчас юркий татаровьин отбивался сразу от шестерых воев – с превеликим трудом, из последних сил, но отбивался.

Чуть поодаль в воздухе кружила растрепанная старуха в железной ступе, остервенело размахивая железным же пестом. Его удары отражал тяжеленный кистень, жужжащий над головой старого полувелета. Обожженный Соловей двигался резво, но дергано и неестественно. Левая половина тела пострадала сильнее правой – ногу он подволакивал, пальцы на руке скрючились клешней и не желали разгибаться. Из уголка рта сочилась кровь.

Человек бы вовсе не пережил молний бабы-яги. А вот полувелет уцелел.

Но тут над детинцем на бреющем полете пронеслась крылатая тень. Два пламенных потока ударили в кремлевскую стену, породив еще один ревущий пожар, и дружинные бросились врассыпную, спеша укрыться от небесной угрозы.

– Сюда, Горыныч, забирай нас!!! – прокричал Тугарин, подавая сигналы парящему дракону.

Великий Змей сделал круг и с грохотом устремился обратно. Могучие лапищи подогнулись, разрывая узлы, закрепленные людоящерами под грудиной, и к земле полетела разворачивающаяся веревочная лестница.

Калин Калинович, оказавшийся ближе всех, совершил дикий прыжок, на лету ударяя пяткой в лицо ближайшему гридню, и схватился за нижнюю перекладину. Руки-ноги великого хана торопливо замелькали, поднимая тело все выше – к темной громаде, застилающей солнце огромными крыльями. Ветер сбил с головы шапку, и татаровьин досадливо перекривился – теперь любой мог увидеть его вечный стыд, бычий рог на темени.

Овдотья Кузьминишна неожиданно оставила Соловья в покое. Глаза старой ведьмы расширились в ужасе, заприметив что-то над княжеским теремом – железная ступа с ужасающим гулом помчалась туда, где виднелась крохотная фигурка, летящая к земле. Соловей Рахманович свистнул было ей вслед, но покалеченные губы сумели исторгнуть только невнятное бульканье пополам с хрипом.

В следующий миг рядом промелькнула веревочная лестница. Соловей метнулся следом, не обращая внимания на боль в негнущейся ноге, ухватился за перекладину и с трудом полез вверх, кое-как опираясь на онемевшую руку.

Тугарин взялся за самый конец секиры и совершил крутой оборот, заставляя воев податься назад, чтобы не превратиться в изрубленное месиво. Освободив свободное пространство, он махнул рукой – Горыныч уже подлетал. Калин, спускаясь по лестнице вниз головой, сбросил большую доску, прикрепленную ремнями, – на нее, не теряя времени, прыгнул израненный Баюн. Горыныч замедлил ход до самого слабого и заработал лапами, подтягивая утробно завывающего кота повыше.

Теперь Тугарин остался один. Он что есть мочи размахнулся и швырнул секиру в самую гущу подступающих гридней, убив одного и ранив еще четверых. Каган расставил руки как можно шире, раскрыв когтистые ладони, и испустил дикий оглушительный рев, брызгая вонючей слюной. Среди людоящеров это означает призыв бросить оружие и сразиться как есть – зубами и когтями.

Конечно, его не поняли – в следующий миг в бок гиганта вонзилась легкая сулица, удачно брошенная кем-то из дружинных. В ответ Тугарин метнулся вперед, с разлета ударяя обоими кулаками – громадные ручищи расшвыряли противников, как соломенных чучел.

Горыныч, описав резкую дугу, уже возвращался – над головой промелькнула перекладина лестницы. Исполинский людоящер резко выбросил руки вверх, хватаясь за нее на лету, и торопливо подтянулся, чтобы не врезаться в приближающуюся стену.

Он поднялся чуть повыше, на лету вырывая из шкуры застрявшие стрелы и поливая все вокруг темной кровью… и вдруг одна из веревок лопнула.

Но не под весом могучего Тугарина – нет, эту лестницу испытывали не раз и не два. Это какой-то отрок, выскочивший на кремлевскую стену, выпустил стрелу. С удивительной меткостью – раздвоенный наконечник мгновенно разорвал бечеву, угодив в самую тютельку.

Тугарин грозно заревел, видя, как под его тяжестью лопаются волоконца оставшейся веревки, опустил глаза, глядя на проносящуюся мимо стену, и разжал руки, прыгая точно на нее. Не сделай он этого – и мигом позже лестница оборвалась бы сама.

Только тогда бы от кагана людоящеров осталась лишь лепешка на мостовой…

Горыныч, заметив потерю, описал очередную дугу и пошел назад. А на Тугарина налетел тот самый отрок, что сделал удачный выстрел.

Алеша Попович.

Юноша метнулся к чешуйчатому гиганту только с щитом и кинжалом. Он на бегу бросил себе под ноги щит, тут же прыгая в него, проехал у Тугарина под ногами, подпрыгнул, развернулся, и что есть мочи ударил кинжалом наискось, целясь в нежное горло.

Увы, он недооценил рост кащеева воеводы. Тугарин оказался столь высок, что даже подняв руку над головой, Алеша дотянулся ему только до плеча. Туда и пришелся удар кинжала. Причем скользящий – на плечах и спине чешуя людоящеров особенно прочна, там пробить ее почти невозможно.

В следующий миг Тугарин резко развернулся к противнику. Он насмешливо рыкнул, видя перед собой тщедушного юнца, и что есть мочи шарахнул кулаком сверху вниз, едва не расколов несчастному череп. Шлем смялся, как древесный листок. Ударь людоящер самую малость сильнее – вбил бы Алеше голову в плечи.

Отрок упал навзничь, раскинув руки и в ужасе взирая на чешуйчатую гору, застилающую солнце. Тугарин сделал шаг вперед, выпуская из ноздрей струи кипучего пара, и с силой ударил подкованным каблуком по ноге поверженного противника. Алеша закричал от ужасной боли – проклятый людоящер раздробил ему голень.

– Ты больше не можешь защищаться? – уточнил гигант, пристально глядя на корчащегося юношу.

– Убей меня, погань зеленая… – еле слышно выдавил из себя отрок, пуская кровавые пузыри.

– Нет, – мотнул огромной головой Тугарин, отступая назад. – Нет чести в убийстве того, кто не может защититься. Если ты выздоровеешь и снова возьмешь оружие – тогда убью.

Он отвернулся и вытянул руку, ловя перекладину укоротившейся веревочной лестницы. Она промелькнула мимо кремлевской стены, унося с собой Тугарина, и полетела дальше – над пылающим детинцем, а потом и посадом. На сей раз кагану ничто не помешало – людоящер спокойно вскарабкался на спину громадного дракона и уселся меж роговых шипов, угрюмо сгорбившись.

Огромная крылатая тень сделала последний разворот и понеслась на восход – в Кащеево Царство.