Сказание о чернокнижнике. Книга I (СИ) - Константин Башкатов

— Ещё она говорила, что сердце ваше черно, словно ночь. Что вы не сможете вернуться к свету.

— Она права, — сухо заметил чернокнижник.

— А я верю, что нет, — веско заметила Шейлин. — Просто вы не хотите возвращаться.

Глава 3. Часть 3 «Я вернулся… Родной Сиралион»

— Отправляйся на границы Сиралиона и уничтожай любого дроу, что встретится у тебя на пути, — наставлял Ашамаэль Скаррестинуора. Оба они находились на городской площади Амаралан-анорда. Над городом уже давно сгустилась ночь, и никого не было вокруг, да и днём тут всё пустовало из-за войны — эльфам не до торговли. — Но помни: высшие эльфы твои союзники. Ты должен показать им это как можно более чётко. Сейчас твоя задача — освободить границы страны.

— Что делать с крепостями и бастионами? — прогудел огромный зверь. Казалось, он был чернее самой ночи, а лунный свет чётко выделял его силуэт, играя на чёрной чешуе. Он, словно огромное изваяние, высился над эльфийским городом, без сомнения, до смерти пугая полуночников, которым посчастливилось увидеть разговор короля тернового венка и легенды, которая обрела плоть. Даже Ашамаэль испытывал благоговейный трепет перед чёрным драконом, но на лице его была маска холодного спокойствия: он не мог позволить себе показать хоть какие-то эмоции Скаррестинуору.

— Не уничтожай их без надобности. Я уверен, у тебя хватит могущества, чтобы загубить весь гарнизон, при этом не тронув ни камня, — тихо произнёс тёмный маг, крепче сжимая холодное древко посоха.

— Почаще напоминай себе об этом, эльф! — прорычал великий дракон и взмахнул крыльями так, что тёмного мага чуть было не отбросило прочь волной воздуха. Даже стены домов вокруг напряжённо загудели, а листва на ближайших деревьях тревожно зашелестела, словно боясь покинуть свой дом раньше времени. И вот дракон, несмотря на свои габариты, плавно поднялся в воздух, сливаясь с ночью. Зверя выдавало лишь чистое звёздное небо. Когда Скаррестинуор улетел, узурпатор развернулся и направился обратно к дворцу.

Странно, но падший эльф даже засмотрелся на это ночное необычайно ясное небо. Миллиарды звёзд яркими огнями рассыпались, словно на чёрной скатерти. Окутанные свечением странного тумана, собравшего в себе все мыслимые и немыслимые сочетания цветов радуги, они местами сливались в огромные светящиеся пятна, словно брызги белой краски. Казалось, что в эту ночь можно увидеть даже другие вселенные, целые галактики. Эту картину дополняли далёкие небесные тела, видные так же необычайно чётко. Тысячи магов и чародеев размышляли над загадками космоса, других миров и планет, и даже Ашамаэль, которого когда-то давно звали Падаан Файон, был в числе этих магов. Ему не были интересны странные мутации магических существ и магические камни, искусственно выведенные другими магами. Ему была интересна сама суть магии, её сердце, которое без сомнения крылось где-то там, за пределами неба, за пределами законов этого бренного мира, где люди и другие существа погрязли в своих бессмысленных дрязгах. Что греха таить, Ашамаэль и сам увяз по самые кончики ушей в этих несущественных проблемах. Хотя проблему целого народа, народа высших эльдар, нельзя было назвать несущественной. Нависла угроза вымирания целой расы в этом мире, и тёмный маг не мог этого допустить. Ведь и падшему эльфу не чужды чувства. Возможно там, в звёздах, тоже кто-то живёт. Но сейчас об этом могли только гадать даже самые могущественные архимаги.

Погружённый в свои далёкие от этих мест мысли, Ашамаэль даже не замечал происходящего вокруг. Засыпающий эльфийский город не хуже космоса поражал воображение даже живущих здесь. Среди пышных зарослей дубов и осин эльфийские дома смотрелись как нельзя более гармонично. Эти белоснежные серебряные арки и фонтаны среди густых рощ выглядели так, словно сам Создатель вырастил их среди деревьев. Даже в ночной темноте эти насыщенные яркие цвета были чётко видны невооружённым глазом, и Амаралан-анорд дышал серебром, изумрудом и золотом. Среди людей ходили легенды, что эти многоэтажные белоснежные дома, в которых жили высшие эльдар, монолитны и выращены прямо из земной тверди либо эльфийскими чародеями, либо самим Создателем. И неудивительно, ведь сиралионснкие архитекторы даже под угрозой смерти и вечных страданий ни за что не выдадут свои тайны.

Ашамаэль сознался себе, что скучал. Скучал по Сиралиону эти долгие столетия путешествий по миру в поисках силы, бессмертия. И сейчас эти цели казались столь незначительными. Падший эльф, чья душа, казалось, заледенела безвозвратно — попытайся исправить, и та разлетится на миллион мелких осколков, оставив только пустоту — скучал по пышным тёмно-изумрудным кронам древних дубов, по густым теням ивовых зарослей и журчанию воды в белоснежных фонтанах. Скучал он и по осенним вечерам, когда листва пылала золотым и алым пожаром в лучах заходящегося солнца или скромно сверкала в свете рождающегося рассвета. И звук эльфийской арфы, лаская слух, разлетался по мощённым белым улицам. Но сейчас на эти улицы пришла война. Кровь, жестокость… Ашамаэль и сам был воплощением этого всего.

На непослушных ногах тёмный колдун вошёл в один из эльфийских садов, и два стражника, что следили за порядком вокруг, приветственно склонили головы в округлых шлемах. Пребывая словно в прострации, Ашамаэль медленно опустился на резную скамью напротив широкого фонтана со статуей какой-то эльфийской принцессы с крупной почти плоской чащей в руках. Посох, прислонённый к скамье, медленно съехал и с глухим ударом упал на землю. Упершись локтями в колени и закрыв ладонями лицо, Ашамаэль медленно глубоко вдохнул. Никогда ничего не будет по-прежнему. Эльфы смотрят на своего нового короля как на хищника, опасного зверя, которого нужно уничтожить. Да и чего ждать по отношению к отрёкшемуся высшему эльдар? И их отношение не изменится даже после победы над империей Мортис.

Услышав лёгкие шаги, тёмный маг поднял голову и увидел перед собой самое прекрасное существо, которое когда-либо видел в своей долгой жизни — Маэлин. Облачённая в белое платье, она была словно одета в лунный свет. Прекрасные золотистые волосы, словно лучи солнца, как всегда распущены — Маэлин не любила причёски. Это воспоминание вызвало у мага горькую улыбку. Он мог смотреть на неё бесконечно. Прекрасная эльфийка неуверенно замерла у входа в сад и после долго молчания наконец заговорила. Её прекрасный голос наполнил заледеневшую душу монарха теплотой:

— Ты вернулся из-за меня?

— Нет, — Ашамаэль не лгал. — Я вернулся сюда ради Сиралиона. Я просил тебя оставить меня. Если я буду рядом, ты будешь находиться в постоянной опасности, — хотя голос мага периодически срывался, падший эльф изо всех сил пытался сохранить холодный тон.