Отдел убийств: год на смертельных улицах - Дэвид Саймон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Откуда нам знать, заявляет Гудин, что она не просто упала пьяной, после чего ее кто-то переехал? Что, если ее не заметили с грузовика и сдали назад к погрузочной платформе?
Уорден передает мнение дорожника о шинах, по которому выходит, что это был не грузовик. а спортивная машина.
– Если бы ее переехала фура, повреждений было бы больше, правильно? – говорит он.
– Сложно сказать.
Дэйв Браун напоминает о пропавшей сандалии. Если она упала пьяная, разве сандалия не нашлась бы рядом? Любопытная мысль, соглашается Гудин, но неубедительная – если жертва была пьяна, она могла потерять сандалию и в двух кварталах от места, где упала.
– Слушайте, если принесете мне что-то однозначное, я дам заключение об убийстве, – говорит она. – А сейчас у меня не остается другого выбора, кроме как оставить случай на рассмотрении.
В тот же день Дэйв Браун возвращается вместе с ней на Пенн-стрит для экскурсии по месту преступления, снова и снова утверждая, что безлюдная стоянка просто не подходит для обычного наезда. Гудин внимательно слушает, осматривается и кивает, но по-прежнему наотрез отказывается признавать смерть убийством.
– Мне все равно нужны фактические доказательства, – настаивает она. – Найдите что-нибудь неопровержимое.
Браун принимает поражение достойно и, хоть по-прежнему верит, что это убийство, отчасти понимает, почему дело должно остаться на рассмотрении. В конце концов, три недели назад Гудин завила об убийстве – и тут же появились новые улики; теперь те же самые ковбои просят ее о том же самом заключении без однозначных доказательств. Наверняка это убийство, думает Браун, но прямо сейчас пусть побудет как есть.
Тем не менее решение Гудин создает другую проблему: дело, по которому нет заключения судмедэксперта, на взгляд департамента полиции, – не убийство. А если это не убийство, его и на доске нет. А чего нет на доске, того не существует в природе. Если только старший следователь не расследует дело по собственной инициативе, велика вероятность, что оно забудется, как только детектива вызовут на следующее безусловное убийство. Если преступление и будет раскрыто, то только благодаря тому, что Дэйв Браун умудрится что-то раскопать, а Уорден, например, сильно сомневается в его способностях.
Вернувшись в офис, детективы узнают, что Макларни уже закончил первоначальные действия. Дело заведено, двое билли, нашедшие тело, дрыхнут после дачи показаний в аквариуме. И уже вызвали девушку, с которой Браун говорил на месте преступления: она услышала по сарафанному радио описание жертвы и говорит, что ее тетя подходит. Браун спрашивает об украшениях тети – и девушка описывает ожерелье и сережки. Он объясняет, что семье необязательно приезжать на Пенн-стрит для опознания – оно невозможно из-за травм лица. Где-то через час дактилоскопия подтверждает, что покойная – Кэрол Энн Райт, моложавая сорокатрехлетняя женщина, проживавшая менее чем в двух кварталах от места смерти. Мать пятерых детей, в последний раз родные видели ее в одиннадцать вечера в воскресенье, когда она пошла к Хановер-стрит, чтобы поймать машину до Южного отделения, где в обезьяннике сидит ее друг.
Еще до вечера Браун подтверждает, что жертва действительно ненадолго заглядывала в Южные камеры предварительного заключения, после чего отбыла в неизвестном направлении. А к вечеру вызывают ее семью – рассказать все, что знают. Оправдывая сокровенные надежды Брауна, добросовестный деревенский народ Южного Балтимора говорит и друг с другом, и с полицией, вываливая всевозможные релевантные факты и слухи.
Разматывая историю от конца к началу, Браун узнает, что вскоре после того, как по новостям дали описание жертвы, племяннице покойной позвонили друзья из «Хелен Голливуд Бара» на Бродвее, в Феллс-Пойнте. Барменша и администратор знали Кэрол и оба вспомнили, что она заходила под час ночи с неким Риком – парнем с длинными светло-каштановыми волосами и черной спортивной машиной.
Немного погодя семья звонит с новыми сведениями: до бара, вскоре после полуночи, Кэрол посетила подругу в Пигтауне, чтобы купить марихуаны. Браун и Уорден спускаются в гараж штаба и сначала едут на Южную Стрикер-стрит, где подруга подтверждает встречу, но говорит, что не разглядела водителя Кэрол, потому что он не выходил из машины. Вроде бы молодой и смазливый, с длинными светлыми волосами. Машина, по ее словам, синяя или зеленая. Может, синевато-зеленая. Точно не черная.
Тем же вечером в «Хелен» на Бродвее двое детективов узнают у посетителей и ночных работников еще пару деталей. Парень был со светлыми волосами, длинными и слипшимися, но слегка кудрявыми. И еще с усами. Такими как бы тонкими.
– Высокий? – спрашивает Браун барменшу. – Моего роста?
– Нет, – отвечает она. – Ниже.
– Где-то его роста? – он указывает на одного из посетителей.
– Может, еще чуть-чуть ниже.
– А машина?
Машина. Ничто не бесит Брауна и Уордена так, как разные описания машины, переехавшей Кэрол Энн Райт. Женщина на Стрикер-стрит говорит – синяя или зеленая малолитражка. Администратор бара говорит – черная и спортивная, с крышей «ти-топ» и круглым символом на капоте, как у 280Z. Нет-нет, говорит барменша: у нее дверцы открывались наверх, как крылья.
– Крылья чайки? – недоверчиво спрашивает Браун. – Как у «лотоса»?
– Я не знаю, как это называется.
– Вы уверены?
– Вроде бы да.
Ее показания трудно игнорировать, потому что она во время закрытия выходила на улицу и слушала, как подозреваемый рассказывает, что он механик, эксперт по трансмиссиям, и сам ремонтирует свою машину.
– Он ей ну очень гордился, – говорит она Брауну.
Но все-таки ей непросто поверить, что какой-то смазливый укурок по имени Рик рассекает по Южному Балтимору на заказном «лотосе» за 60 тысяч долларов и подвозит девушек-билли до Южного округа. Ну конечно, думает Браун, а Дональд Уорден – мой личный секс-раб.
Детективам особенно неприятен тот факт, что раз свидетели не могут договориться о машине – однозначном предмете с маркой и номером модели, написанными хромом на корпусе, – то об описании человека и говорить нечего. Все сказали о светлых волосах до плеч, но одни говорят – длинные и слипшиеся, а другие говорят – кудрявые. Только половина свидетелей упомянула усы, а уж насчет роста и веса они чего только не наслушались. Цвет глаз? Какой там. Особые приметы? Да запросто, на «лотосе» ездит.
Как правило, без неточных описаний дело не обходится. Любой хороший детектив или прокурор знает, что опознание незнакомцев – самая слабая улика; в нашем многолюдном мире в памяти попросту не
