Мы из Кронштадта, подотдел очистки коммунхоза (Часть 2) - Николай Берг

— Ну с портом спрашивать не буду, все равно не пойму, а что за ключевые детали домов? — уточняю я.

— Элементарно, Ватсон — ливановским голосом заявляет Енот — двери да окна снять, да фурнитуру от печек. И все, не позимуешь.

— Именно — кивает, улыбнувшись музейщик — после жители вернулись в Петропавловск, притащили припрятанные вещички и стали жить-поживать. А коалиции обломилось иметь постоянно действующую оперативную базу на Камчатке. Без базы-то тускло, потому планы на рейдерство остались на бумаге. Отрейдерили всего пару русских судов.

— Войну все же продули! — отмечает мент. Потом, подумав, совершенно неожиданно заявляет:

— Надо в трофеи холодное оружие добавить! Вот офицерских бы сабель… Штук восемь — очень бы смотрелось.

И, явно загоревшись идеей, начинает связываться по рации со своими, которые как-то к этой идее относятся прохладно. Ну да, где тут в Ропше красивый холодняк найдешь. Не топоры же класть.

— Войну продули в первую очередь дипломатически. Еще до ее начала. Позволив Европе объединиться. Но, с другой стороны, никак иначе быть и не могло — задумчиво выговаривает Павел Александрович.

— С чего бы такой фатализм? — удивляюсь я.

— От самодержавия. Монархи нередко были идеалистами. Это их и губило.

— Да прям! — не выдерживает Енот.

— А представьте себе. Они же Помазанники Божьи! Проявление Божественной Воли. Каждое их слово — Высший Закон. И еще они Пастыри, обязаны соблюдать массу условностей и обязанностей, как же. Причем не писаных ими, а тык скыть Богом прописанных. Опять же дурацкие понятия рыцарской чести и просто чести, что четко видно в поведении российских императоров — даже до Николая Второго включительно.

— Ну это уже чушь — не выдерживаю я.

— Отнюдь. При всех его недостатках, прямо скажу, крайне неудачный был Второй Коля кандидат на престол, но вот понятие чести имел. Именно потому сдуру бросил гвардию в неподготовленное наступление — чтобы спасти французских союзников от разгрома. В итоге наша гвардия легла в Восточной Пруссии, франки удержались на плаву, но никакой благодарности в дальнейшем от них не пришло. Евпропейцы четко блюдут свой собственный корыстный интерес. Издавна. Вы что думаете "ничего личного, только бизнес" — новенькая поговорка? Да как бы не так. Тот же Николай Первый был уверен, что австрияки ему благодарны глубоко, ведь он сохранил на голове их императора заковыристую шапку под названием корона, разгромив крайне неприятный венгерский мятеж. И сильно ошибся — эту помощь ему же выкатили как вторжение, обвиноватив во всем. "Оказанная уже услуга ничего не стоит" — тоже очень старая поговорка. Про шведов он тоже думал, что они будут благодарны — когда на шведский престол сел рубаха-парень Бернадотт, революционный наполеоновский маршал с залихватской татухой на груди "смерть королям! — именно российская помощь дала ему удержаться и завести нормальную королевскую династию. Мало того, ему помогли прибрать к рукам Норвегию — в виде компенсации за отобранную Финляндию. И, тем не менее, сынок Бернаддотта король шведский Оскар Первый долго колебался — а не вписаться ли Швеции в драку? А это все вынуждало держать войска у столицы и на западной границе. Лучшие причем войска. Попытки рассчитывать в дипломатической работе с Западом на всякие там родственные узы и понятия чести и справедливости для наших царей всегда плохо кончались — резюмирует Павел Александрович.

— Ну да, помнится наш пухлый знакомец, который англичан сильно не любит, толковал, что последних Романовых убили не большевики, а отказ английского короля, родственничка Романовых к слову, принять в Англии находившихся под арестом жену и детей самодержца бывшего. Керенский помнится просил, а получил ответ, что английские подданные не поймут такого акта. Хотя ежу было понятно, что в революционной стране низложенным неприятности будут точно. Вплоть до. — замечаю я.

— Вот-вот — кивает головой музейщик.

— Как это — блажь? — вдруг взрывается криком мент. Ему видно что-то ляпнули подчиненные в рацию, вот он и не сдержался. Оглядывается на нас, сбавляет тон:

— А я тебе сказал — ищи! И чтоб красиво было!

Понятно, нерасторопный подчиненный не нашел ничего лучше, чем навозные вилы и пару грабель, а начальство недовольно. Ну, это их проблемы, в конце-то концов.

А я вдруг вспоминаю про лежащий в рюкзаке трофей — оригинальный восточный кинжал, с которым покойный пулеметчик взялся меня скрадывать. Показать что ли Павлу Александровичу? А что, вполне себе подходящий момент. Тяну полученное сокровище, показываю.

— Весьма интересный образчик ятагана. Весьма интересный — говорит Павел Александрович и как-то заговорщицки мне подмигивает, пользуясь тем, что мент не смотрит в нашу сторону — Не хотите передать в музей на хранение?

Подполковник настраживает уши торчком и косит изо всех сил глазами, не показывая возникшую заинтересованность.

— Если не собираешься, я у тебя его поменяю, прикинь за сколько — поддерживает разговор Енот.

— Ты ж вроде не собираешь холодняк? — удивляюсь я.

— А я его Ильясу перепродам. Заодно потешу низкие стороны моей многогранной души, потому как поизгаляюсь вволю при торге — поясняет Енот, забирая кинжал у меня из рук и вертя его так и эдак. Мент, невзначай как бы, разворачивается на тридцать градусов корпусом и теперь отлично видит, что у нас происходит.

— Я подумаю над предложением. То-то я смотрю — заковыристый трофей. Арабский?

— Нет, по ряду признаков — скорее турецкий, может быть египетский, но в меньшей степени. Полагаю, что привезен с очередной войнушки против турок.

— С Крымской, как карабин? — не выдерживает подполковник.

— Возможно, хотя, судя по орнаментам на отделке, он старше. Судьба оружия неисповедима, но я бы скорее предположил, что это времена Суворова и Потемкина. А как он к вам попал? — спрашивает Павел Александрович.

— В стычке с парным конным патрулем. Меня этим ятаганом пытались зарезать. Да мой напарник его опередил — излагаю я в стиле "Боевого листка" суть сражения.

— Не забудь напарнику дастархан выкатить — у этих ятаганов раны получаются неприятные — убедительно вещает Енот — добротная отделка, богатая.

— Ну это само собой, ты кинжальчик-то верни — тянусь я за старинным ятаганом.

— Да не торопись, дай подержать в руках зачОтный экспонат, в кои — то веки — отвечает хромой, уворачиваясь довольно ловко.

— Наконец-то! — громко и очень как-то по-начальственному говорит мент, которому его подчиненный приволок небогатый улов — длинную катану и достаточно аляповатую саблю.