Карл Великий - Дитер Хэгерманн

Пребывание понтифика в языческой Саксонии оставило заметный след не только в биографиях, хрониках и стихотворном эпосе, но и в переписке короля и его знати. Особенно это касается посланий Алкуина из Тура, который не может сдержать любопытство и благонамеренную тягу быть добрым советчиком, что, видимо, по достоинству способны оценить историки.

Еще до прибытия Льва III на земли франков король вводит в курс дела своего близкого друга и предлагает ему сопровождать папу при возвращении в Вечный город. Значит, король поначалу был полон решимости сам уладить дела с Римом. И вновь «Флаккус» подчеркивает в своем ответе «Давиду», что все дело только в Карле: на нем, «красе христианского народа», «главной опоре церквей Христовых, утешителе жизни», зиждется благополучие Imperium christianum[62]. Только он способен защитить праведную веру, продемонстрировав всем «норму права». Монарх оставляет за собой компетенции на вынесение приговора. Алкуин, видимо, предпочитает оставаться в тихом Туре. Долгий и мучительный путь в Рим для немощного тела уже непосильное дело. Он снова заклинает короля и друга оставить «безбожный народ саксов» и активно вмешаться в римские дела, что подкрепляет настоящим рсаскадом призывов: «Иди своим путем, направляй королевства, твори справедливость, обновляй храмы, воспитывай народ, дари правоту отдельным лицам и достоинствам, защищай угнетенных, даруй законы, утешай паломников, указуй всем путь справедливости и небесной жизни!»

Еще одно послание Алкуина в августе того года демонстрирует образчик королевского юмора с глубоким смыслом. Карл упрекал кабинетного ученого в том, что он предпочитает потемневшие от дыма крыши Тура сияющим золотом крепким холмам Рима. Одновременно он призвал Алкуина взять с собой в Рим людей помоложе. В ответном послании аббат из Тура приводит слова Вергилия: «Щади покоренных и отринь высокомерных!» Одновременно Алкуин испытывает радость от «чудесного здоровья» папы. Он советует Карлу во всем, что бы ни случилось, проявлять «крайнюю осторожность», чтобы понтифик «продолжал на своем престоле служить Христу». Подобным же образом в хвалебном поэтическом произведении, посвященном Карлу, высказывается Теодульф Орлеанский, друг Алкуина и конкурент за право быть в королевском фаворе.

На королевскую насмешку по поводу почерневших от копоти крыш Тура Алкуин отвечает словами псалмопевца: «Лучше жить в углу на кровле, нежели со сварливою женою в пространном доме». Еще он «благостно» замечает, что «железо» больше вредит глазам, нежели чад. Рим воплощает сварливую жену, все еще источающую яд раздоров, которые поэтому побуждают «силу вашего заслуживающего почитания достоинства покидать сладкие [!] места Германии для борьбы с проклятой заразой». Эта полная остроумия и иронии переписка лишь частично затушевывает проблему участившихся случаев отказа аббатов и епископов от материальных услуг в пользу короля.

Из одного послания Алкуина архиепископу Арну Зальцбург-скому мы узнаем, что противники Льва III тоже не сидели сложа руки. В любом случае они пытались покончить с папой с помощью лукавой тактики: мол, пусть он, хитрили оппоненты, все же под присягой очистится от обвинений в распутстве и клятвопреступлении; альтернативно они тайно предлагали понтифику сложить свое достоинство без очистительной присяги и спокойно провести остаток жизни в монастыре. Очевидно, папу не устраивал ни один, ни другой вариант. Алкуин становится на место понтифика и заявляет: «Кто из вас без греха, первым брось камень». В общем, не самый убедительный аргумент в защиту беспорочного образа служения и стиля жизни папы Льва!

Затем аббат размышляет над тем, возможно ли вообще, и если да, то в каком виде, судопроизводство в отношении папы. Из документов Римского собора, с одной стороны, следует, что для предъявления обвинения папе требуется не менее 72 свидетелей, с другой стороны, вердикт сфальсифицированных в отношении папы симмахейских декреталий, которые так и не были признаны законными, гласит, что папский престол никому не подсудеп. Это ключевое положение впоследствии, накануне спора об инвеституре, было включено в так называемый сборник Dictatus Papae[63]Григория VII. Алкуин приходит к выводу: «Папский престол стоит или падает вместе с господином; будет он стоять, значит, могуч господин, чтобы подпереть престол». Арн должен во всем поддерживать понтифика и тщательно взвешивать, для кого предназначаются его советы. Наконец, король. Он обладает властью и он же выносит приговор. На этом зиждется к нему доверие. Алкуин снова кокетничает насчет своей тщедушности, утверждая, что не в состоянии прибыть в Саксонию (Падерборн), тем более Карл не прислал ему персонального приглашения.

Дело Льва III еще некоторое время оставалось в подвешен-состоянии. Для его охраны и одновременно для выяснения Цвсех обстоятельств происшедшего возвращавшемуся в Рим папе была придана авторитетная делегация во главе с архикапелланом и архиепископом Кёльнским Гильдебольдом, незадолго до этого принимавшим папу Льва в своей резиденции. В нее вошли архиепископ Арн Зальцбургский, несколько епископов, а также графы Гельмгауд, Ротгер и Гермар. Последний нам известен по Падерборнскому эпосу.

29 ноября 799 года Лев III со своим сопровождением добрался до моста Милви перед самым Вечным городом, где, согласно книге папств, понтифика торжественно встретили духовенство, оптимат, сенат, а также простой люд, монахини и благородные дамы. При этом торжественном действе присутствовали и селившиеся близ собора Святого Петра иностранцы, франки, фризы, англосаксы и лангобарды. Шествие направилось к собору Святого Петра, где у могилы князя апостолов папа отслужил торжественную мессу. Таким образом, сам конфликт, по сути дела, остался неурегулированным, хотя сомнений в его исходе быть не могло. Правда, еще предстояло решить некоторые процедурные вопросы. Это произошло лишь более года спустя в Риме, хотя житие Льва старается представить дело таким образом, что король франков следовал за папой по пятам.

ВЕСТИ СО ВСЕГО СВЕТА И ПОСОЛЬСТВО ИЗ ИЕРУСАЛИМА

Согласно житию Людовика Благочестивого, составленному Грирским епископом Теганом, после 11 ноября 799 года, очень ражного праздника святого Мартина, главного покровителя церкви франков, Людовик вместе с отцом покинули Вестфалию и направились в Ахен, где Карл снова решил перезимовать. Имперские хроники, почти что официозный источник придворной информации, в отношении 799 года делают внешнеполитическое дополнение, свидетельствующее о значительном политическом влиянии Карла и дающее представление о его авторитете, который давно вышел за тесные границы формирующейся исторической христианской общности, именуемой Европой.