Карл Великий - Дитер Хэгерманн

Видимо, осенью 798 года (скорее всего в начале 799 года) по приказу короля, как выражается Алкуин, в Риме под председательством папы состоялся собор, который, «согласно многочисленным свидетельствам Евангелий и святых отцов», вновь осудил положения Феликса и его приспешников, а при злонамеренном упорствовании в ереси пригрозил анафемой, то есть отлучением от церкви. Но и в Ахене была назначена обширная дискуссия между Алкуином и Феликсом. Это лишний раз свидетельствовало том, что король франков наряду с распространением и попечением о Евангелии вовне своим долгом правителя считал поддержание чистоты Евангелий внутри. Коренному баварцу, архиепископу Лионскому Лейдраду, епархия которого больше других пострадала от ереси, вместе с епископом Нарбоннским и аббатом Анианским удалось пригласить на диспут строптивого Феликса, которому король пообещал, что тот получит возможность выступить, и заверил, что с ним ничего не случится.

Так, летом 799 года состоялся как бы новый вариант Франкфуртского собора 794 года, причем опять под председательством короля и в присутствии многочисленных епископов, монахов и знати. Духовное противостояние было бурным. Как и следовало ожидать, Алкуин вышел из него победителем. Феликс признал поражение, он отрекся от своих взглядов и принял символ веры, который отвергал его формулы. Епископу Уржельскому больше не позволялось, как несколько лет назад, вернуться в свою епископию. Вместе с еще одним убежденным приспешником он оказал ся под присмотром архиепископа Лионского. В обращении к клиру и верующему люду своей епархии он отрекался от прежних убеждений, подчеркнув, что принял серьезное решение, и призвал верующих последовать за ним. Так, видимо, с опозданием появился некогда находившийся в стадии подготовки контрдокумент Павлина Аквилейского, ибо в нем сквозило явное подозрение, что испанец не застрахован от рецидива. Что эта озабоченность была небеспочвенной, доказывает пергамент, написанный рукой Феликса. Документ, обнаруженный уже после кончины автора и 816 году, провоцировал преемника Лейдрада на кафедре архиепископа Лионского — хорошо известного Агобарда — к написанию нового полемического произведения, которое он переправил Людовику Благочестивому.

По завершении дискуссии в Ахене миссия под руководством Лейдрада вновь отправилась в южные регионы, чтобы наставил, на путь истинный многочисленных сторонников Феликса. Надо сказать, что поставленная задача была выполнена. Как говорится в одном послании Алкуина, не менее 20 000 заблудших овец на охваченных ересью территориях вернулись в лоно церкви.

Тем самым была создана существенная предпосылка для вою чения этих пограничных областей в зону влияния Римской церк ви и одновременно в сферу законодательной и судебной власти короля франков, который вновь убежденно пошел на риск и вы играл духовное сражение в пользу святого апостола Петра.

ПОКУШЕНИЕ НА ПАПУ ЛЬВА III

799 и 800 годы стали подготовительными к переменам в по литическом статусе Карла. Они подвели под его правление и по нимание им сути правления новый, более глубокий фундамент, решающим образом изменивший дальнейшую судьбу Центральной Европы. Речь идет о принятии императорского достоинства, которое не следует понимать как подлинный акт творения или даже как простое возрождение угасшего вместе с Ромулом Августулом в 476 году западноримского преимущественного права, а как актуальное переплетение откровенно разнородных предста» лений и целеустановок, сблизивших королевство франков и рим ское папство, а в перспективе вызвавших к жизни крепкий сонм обоих центров власти.

Особое место в развернувшихся событиях поначалу отводилось папе Льву III. С начала его понтификата в День святого Стефана в 795 году преемник весьма уважаемого Адриана I по стилю своей жизни и духовного служения представлялся настолько спорной фигурой, что Карл уже в поздравительном послании был вынужден дать ему соответствующие рекомендации. И в переписке между Алкуином (в Туре) и Арном (в Зальцбурге), которого пожалование палии как знака архиепископского достоинства в 798 году привело в Рим, прослеживались плохо скрываемые обвинительные намеки в отношении папы, причем Алкуин принимает сторону подвергшегося нападкам папы, а римскую знать, представителей которой он клеймит как «чад раздора», подозревает в заговорщических планах против преемника святого апостола Петра.

Во главе заговорщиков стояли высокие представители курии Примицерий Пасхалий и Сацелларий Кампулий, причем первый являлся племянником скончавшегося папы. Как и Кампулий, он сделал карьеру в период понтификата Адриана I. Оба были достаточно хорошо известны при дворе франков. В 788 году Пасхалий по поручению папы посетил короля Карла, а Кампулий еще незадолго до кончины своего покровителя подвизался эмиссаром в Ахене. Несколько сдержанное, мягко говоря, отношение короля ко Льву III, по-видимому, подтолкнуло обоих к совершению дворцового переворота.

Заговорщики применили грубую силу в отношении папы, повторив тем самым, будучи в том же положении, как и их предшественники, сенсационную акцию 768 года, когда Христофор и Сергий, отец и сын, напали на псевдопапу и бесцеремонного пришельца Константина, брата герцога Тотона из Непи, который при интронизации еще был мирянином, — выкололи ему глаза, вырвали язык и надругались над его сторонниками. Затем в результате издевательской публичной церемонии несчастный был лишен папского звания. Созванный в 769 году в Риме собор, в работе которого впервые участвовали епископы земель франков, осудил задним числом смещенного псевдопапу.

Когда в Риме кратковременно взяла верх лангобардская партия, такая же судьба постигла и заговорщиков 768 года, Христофору и Сергию выкололи глаза, причем первый умер вскоре после этой лтки, а Сергия после попытки задушить закопали живым. Их противник Павел Афиарта, глава лангобардской клики при папском дворе, в 772 году был казнен в Равенне, после очередной смены политического курса, последовавшей за смертью Карломана в 771 году и установлением самодержавного правления Карла. Он оборвал все узы с Дезидерием и наладил отношения с Адрианом I. Несмотря на повеление папы, направившего в Византию протоколы расследования, куда надлежало выслать ссыльного, Павел Афиарта по распоряжению архиепископа Равенны был казнен местным консулом.

Эти еще свежие воспоминания, как видно, не внушали страха высшим прелатам папской бюрократии тридцать лет спустя. 25 апреля, в День святого Марка, вооруженные заговорщики вместе со своими приспешниками напали на процессию по случаю «Litania maior», одного из четырех папских ежегодных шествий от Латеранского дворца к церкви Святого Лаврентия. Заговорщики стащили понтифика с лошади — Пасхалий занял место спереди, за ним Кампулий, — избили его, попытались выколоть святому отцу глаза и вырвать язык. Но очевидно, без особого успеха. Неудачей закончилась попытка сделать папу неспособным исполнять его обязанности. Книга папств, да и другие источники, к примеру, так называемый Падерборнский эпос, однозначно увидели перст Божий в том, что у папы полностью восстановились важнейшие органы чувств. Папу отвезли в расположенный поблизости монастырь, но благодаря преданному ему камерарию избитый понтифик с помощью веревки перелез через стену прямо внутрь собора Святого Петра. Здесь Льва III, по свидетельству прекрасно информированных хроник аббата Лорша и Трирского епископа Рихбота, уже ждали королевский эмиссар, Вирунд — аббат монастырей Ставло, а затем Мальмеди и, что в данный момент было еще важнее, герцог Винигиз из Сполето, отряды которого стояли перед городскими стенами. Согласно другим источникам, Винигиз поспешил в Рим, прослышав о происходящих там событиях.