Карл Великий - Дитер Хэгерманн

Укрепленная зимняя резиденция, присутствие двора и королевской семьи, визиты гостей извне и празднование главного христианского события — все это наглядно показывает, что Карл находился на территории своего королевства. Саксония была в такой же степени составной его частью, как и любой другой регион. Оставшись в Саксонии, Карл после «торжественного пребы вания» отправил своих сыновей назад в Италию и Аквитанию, В свите Людовика находился Абдалла, как уже упоминалось выше, мечтавший изгнать из эмирата Кордова своего племянника.

Вполне вероятно, что в связи с этим присутствием соперника аль-Хакима Людовик организовал имперское собрание в Тулузе, на которое явились как представители короля Альфонса Астурийского с дарами, так и эмиссары наместника Сарагосы. Тем самым наметилась возможность франко-астурийской инициативы на Пиренеях. В любом случае оставленные сарацинами пограничные территории Аусона, Кардона и Касерес оказались под управлением графа Боррелла как форпосты формирующейся так называемой испанской марки. Такое спрямление границ на короткое время привнесло спокойствие в нестабильные отношения на юго-западной границе империи франков. В последующие месяцы эти регионы, включая побережье Септимании, посетила церковная делегация во главе с архиепископом Лионским. «Турне» вплоть до Марселя вызвало немалый интерес. В его рамках в Нарбонне даже состоялось собрание клириков и мирян с целью укрепления «правоверного» влияния на все еще не преодолевшие адоптианскую ересь умы, а также ускорения духовной интеграции в ориентированное на Рим государство франков.

Пока король находился в своей саксонской зимней резиденции и дожидался наступления весны, ибо недостаток фуража для лошадей не позволял отправиться в путь раньше мая, произошло еще одно тревожное волнение жителей на другом берегу Эльбы. Трансальбинги захватили посланных к ним королевских эмиссаров, потребовавших дать отчет в происходящем. Некоторых из них трансалбинги убили, например графов Рорича и Хада, а также сакса Рикульфа. Печальная судьба постигла и графа Готшалка, который, возвращаясь с миссией от датского короля Зигфрида, также погиб во время вспыхнувших волнений. Других не тронули, чтобы впоследствии получить за них выкуп. И только немногим удалось вырваться и бежать.

Весть о волнениях, стоивших жизни важным сторонникам государства франков, через брата Рикульфа — Рихарда дошла до лагеря Карла в Герштелле. Рихард сумел освободить свою жену из рук противника и вместе с ней бежать к реке Лейне. По свидетельству наших источников, взбешенный Карл собрал войско в Миндене. После совещания, в котором принял участие и Луитгер, опытный миссионер, аббат монастыря в Вердене и впоследствии первый епископ Мюнстерский, Карл провел карательную экспедицию, обрушившись огнем и мечом на «всю страну между Эльбой и Везером». Это было еще одно свидетельство того, что волнения имели широкий резонанс и на этом берегу Эльбы. И вновь королевское войско вторглось на земли вплоть до округа Барден, вновь саксы подчинились франкам, вновь король угнал с собой огромную толпу племенных вождей (хроники Сен-Аманда называют даже фантастическую цифру- 1600 человек) и других заложников, среди которых большинство составляли те, кого сами саксы называли наиболее вероломными.

Язычники-ободриты, которых тогдашние франкские хроники именовали просто вспомогательными отрядами и партнерами-союзниками, под командованием своего главы Дражко напали на врагов-соседей под началом королевского эмиссара Эбурлюса, командовавшего правым флангом, и столкнулись с ожесточенным сопротивлением готового дать отпор противника. Разыгралось крупное сражение на границе между поселениями обоих племен на Цвентинефельд близ кильской бухты недалеко от Борнхёведа, где в 1227 году в результате проигранной битвы датская корона была вынуждена расстаться со своими имперскими амбициями в бассейне Балтийского моря. В 798 году, по некоторым оценкам, погибло не менее 4000 северян, однако называют и совершенно конкретную цифру — 2901 человек. «Они вернулись к себе домой, потрясенные всем происшедшим». Хроники Лорша делают следующий любопытный акцент в своем изложении событий: «И хотя ободриты были язычниками, им помогла вера христиан и господина короля, поэтому они одержали победу над саксами». Впрочем, северяне пошли на мирные переговоры и наверняка передали заложников королю франков.

По-видимому, из Бардовика, предположительно остававшегося еще опорным миссионерским пунктом, король направился на юго-восток — вдоль границы в сторону поселения, которое впоследствии стало именоваться Вендланд: в Северной Тюрингии между Оре и Эльбой Карл принял миссию победивших ободритов и «почтил, как они того заслужили». Отсюда он вместе со своим войском осенью вернулся домой, отпустив часть саксов (пленных и заложников), в то время как других, якобы 1600 племенных вождей, поселил на землях франков.

Вернувшись в Ахен, Карл снова принял представителей Константинополя во главе с бывшим патрицием Фригии Михаилом и священнослужителем храма Богоматери Феофилом, которые вручили королю послание императрицы Ирины. Содержание этого документа нам неизвестно. В любом случае имперские хроники лаконично сообщают, что речь в нем шла о мире. Между тем при дворе Карла стало известно и о перевороте в императорском доме. Это событие стоило императору Константину жизни. Хаотическая частная жизнь императора, затрагивавшая государственные интересы, эмоциональная неустойчивость и честолюбие собственной матери в итоге привели к его физическому уничтожению, позволившему Ирине стать единоличной правительницей империи. В столь критической ситуации, неслыханной в государственно-правовом отношении, императрице пришлось задуматься о внешнеполитической стабильности. Поэтому, видимо, она предприняла попытку договориться с королем франков по спорным проблемам Истрии, Венеции и Беневенто.

Карл и его советники, неприятно пораженные событиями в Византии и, конечно, отвергавшие «женское правление» на далеком Востоке, потому что франкские хронисты считали Ирину в лучшем случае узурпатором, между тем хорошо понимали, что лучше не упускать оказавшуюся в их руках тонкую нить дипломатической игры. Поэтому король для упрочения взаимопонимания выпустил из тюрьмы брата патриарха Константинопольского Тарасия, куда он угодил предположительно в 788 году при нападении на Беневенто. Что эмиссары предложили Карлу принять под свою власть всю империю, как свидетельствуют хроники Сен-Аманда, то это, скорее, из области фантастики. На такой шаг не пошла бы ни одна фракция, учитывая расстояние между Ахеном и Константинополем, тем более король франков не только в глазах традиционалистов на Босфоре считался лишь королем варваров. Да и церковно-богословские различия, проявившиеся в споре об иконах, оставались серьезным препятствием в отношениях Востока и Запада. Скорее всего королевский двор в Ахене пока сдержанно относился к имперским проблемам, особенно императрицы Ирины, поскольку еще не наступило время для далеко идущих решений. Вместе с тем автор так называемых имперских хроник считает нужным обратить наше внимание на астрономическую особенность того года, которая, по его разумению, возможно, сопряжена с вышесказанным. А именно: в том году «планету Марс нельзя было наблюдать с июля прошлого года до июля следующего [798 года] ни на одном участке неба».