Карл Великий - Дитер Хэгерманн

Прежде чем отправиться в повторяющийся почти что ежегодный поход против саксов, Карл раздал грамоты своим самым лояльным и верным подданным. В них ярко отражается понимание Карлом правовой специфики в контексте имперского и королевского владения. Как сказано в дипломе, выданном аббатству Прюм, аббату после выяснения сути дела и возвращения подтвердительных грамот поначалу пришлось отказаться от двух хозяйственных дворов (виллы) в далеком Анжу. На них он претендовал в качестве наследника матери и бабушки для себя и потом для своего монастыря, владение которым ему «в доброй вере» подтвердил сам король. Дело в том, что епископ Нанта и некоторые другие «истинные свидетели» смогли представить доказательство, что эти дворы действительно были частью королевского владения После выяснения правового положения и реституции отчужден-ного владения Карл снова передал одну некогда принадлежавшую его отцу виллу (для духовной медитации) аббату Прюма, а другую закрепил за ним же после соответствующей юридической проверки в качестве независимого наследственного имущества от своей бабушки. Данная ситуация, по-видимому, не давала покоя местному графу в Анжу, в свою очередь выставившему свидете лей: последние, вооружившись документами, сумели доказать, что это владение действительно было передано указанной бабушкой аббата отцу Карла Пипину. Король разрубил гордиев узел про блем и передал монастырю Прюм и «человеку Божию» обе виллы с обязательством «испрашивать милость Божию для нас и наших чад, а также во имя стабильности королевства и душеспасения родителей».

Суть дела, что является предметом данной грамоты, демонстрирует строгую законность исполнения королевского правления, непреходящую ценность письменных свидетельств и их актуальность в королевском и графском суде, по крайней мере в регионах королевства южнее реки Луары, а также вновь доказывает, сколь щепетилен был король при реституции и распределении имперских и королевских владений. Не случайно еще современники клеймили отношение преемника Карла- Людовика к королевским владениям во имя приобретения новых сторонником как зло для королевского правления, хотя следует признать, что и отличие от своего отца Людовик не обладал никакими ресурсами в связи с завоевательными походами или трофеями наподобие аварских сокровищ для приумножения своей щедрости.

Не меньший интерес вызывает грамота Карла для графа Тео бальда, которую, если верить приложенным древнеримским стенографическим текстам на пергаменте, камерарий Мегинард мог получить лишь на основе одолжения за одолжение. Вскоре после этого Теобальду было предъявлено обвинение в том, что, «отри нув Бога», вместе с королевским сыном Пипииом он «по науще нию дьявола» замышлял заговор против короля и «его богоугодного правления». С помощью Иисуса Христа это коварство ока залось раскрыто, и Теобальд Божиим судом очистился от своей вины. Тем не менее тогда его лишили не только звания, но и владений, которые возвращаются ему за новое служение и новые заслуги, ибо в пользу этого говорят порядок наследования и соответствующие грамоты. Данная реституция получаст объяснение в акте от 20 декабря того же года, ведь скорее всего не имевший наследников Теобальд тогда передал свое владение королевскому монастырю Сен-Дени.

Другим получателем королевской милости в первой половине 797 года был доверенное лицо короля и его эмиссар — аббат и 'поэт Ангильбер, принявший в дар «сеllа»[60] Форестмотье для монастыря Сен-Рикье, где святой — заступник Рихарий «вел (духовную) борьбу», а также для монастыря Нонатула, еще в начале семидесятых годов выступавшего важным оплотом интересов франков в Северной Италии. Так называемый камерарий занимался также правовыми вопросами; наряду с утверждением владений, предоставленных лангобардом по имени Ардоин монастырю в области Виченца и Верона, король передал примыкавшей Модене духовной обители для собственного душеспасения хозяйства на территории Болоньи, уступленные королем Лиутпрандом по арендному договору своему греческому шуту и его сыновьям. Впоследствии они законным образом стали владением короля.

ИМПЕРСКОЕ СОБРАНИЕ 797 ГОДА В АХЕНЕ И САКСОНСКИЙ КАПИТУЛЯРИЙ

В начале лета 797 года Карл, «как привычно», по свидетельству подкорректированных имперских хроник, собрался в поход против вероломных саксов, а также с целью разорения их земель. Во главе многочисленных отрядов король форсировал Рейн, на этот раз при поддержке крупных судов, которые приходилось тащить и по суше и по воде. Такой способ военных действий был освоен Карлом еще со времени его кампании против вильцев.

Король научился ценить речные суда в качестве средств транспорта и во время экспедиции вниз по Дунаю. Проблемы снабжения сыграли не последнюю роль при расширении Фосса Каролина близ Тройхтлингена. Возникшее почти два поколения спустя жизнеописание Людовика Благочестивого детально повествует об использовании судов на земле и на воде в связи с экспедицией Людовика с целью блокады и взятия Барселоны. Военные эксперты разработали тогда следующий план: «Они строили суда для переправы и перевозки по суше, разбирали каждое из них на четыре части, чтобы каждую часть перевозили две лошади или мула: разобранные части затем снова легко монтировались посредством гвоздей и молоточков, на берегу около воды стыки в корпусе заполнялись специально приготовленной смолой, воском и паклей».

С таким вооружением Карл добрался до прежде недосягаемого центра сопротивления саксов Вихмодии, расположенного между нижним течением Везера и Эльбы. Несмотря на мощные укрепления, воины Карла преодолели болотистую и труднопроходимую местность, выйдя к побережью «саксонского океана» — Северного моря на территории земли Хадельн. Перед лицом военного превосходства и угрозы разорения мятежники снова капитулировали; они поспешили «отовсюду», чтобы заявить о своем подчинении королю и предоставить заложников. По свидетельству одного источника, Карл тогда снова депортировал каждого третьего мужчину вместе с семьей, а на их землях поселил франков. С жившими по соседству с Вихмодией фризами случилось то же самое; там по воле короля тоже было возведено мощное укрепление. Планировалось ли уже тогда возвести лезум севернее Бремена, а чуть позже учредить графскую резиденцию ранних биллунгов и пригород государственного представительства в нижнем течении Везера, сказать трудно. Во второй половине сентября 797 года король, переправившись через Рейн, вернулся в Ахен. Он, несомненно, верил или надеялся (и на это у него были основания), что окончательно поставил «безбожный» народ на место. Но эта надежда уже в который раз оказалась обманчивой.