Современная японская новелла 1945–1978 - Осаму Дадзай

— Герой Олимпиады! Барон Ниси! Мы обращаемся к вам! Вы полностью выполнили свой долг солдата. И мы, американцы, считаем недопустимым, если вы теперь здесь погибнете. Барон Ниси, выходите! Мы не хотим вас убивать.

Но полковник Ниси не вышел, не сдался в плен. Ожесточенные бои продолжались, из-за трупного смрада, перемешивавшегося с запахом серы, нечем было дышать. Стояла сушь без единой капли дождя. Запасы пресной воды кончились, некоторые солдаты сходили с ума и пили собственную мочу. Двадцать второго марта полковник Ниси погиб в бою. В битве за Иводзиму японская армия потеряла двадцать две тысячи человек убитыми.

На Иводзиме, в отличие от острова Сайпан, не было ни женщин, ни иных развлечений для солдат. На Сайпане во время налетов японцы открывали огонь по вражеским самолетам. Благодаря этому противник узнавал расположение японской армии, оборонявшей остров. На Иводзиме же, когда прилетали вражеские бомбардировщики, солдаты прятались в пещеры и подземные блиндажи, не раскрывая своих оборонительных линий. Они избрали тактику скрытной войны. Может, поэтому американская армия понесла на Иводзиме тяжелые потери…

Недавно Окуяма узнал, что барон Ниси очень любил сапоги со шпорами. Даже после того, как его перевели из кавалерии в танковые войска, он продолжал носить кавалерийские сапоги. Наверно, он не мог с ними расстаться, потому что не забывал о том дне, когда на Олимпиаде в Лос-Анджелесе мчался, слившись в одно целое со своим скакуном, навстречу победе. Скакуна звали Уранус, он купил его на собственные деньги, за шесть тысяч иен, специально поехав ради этого в Европу. Вернувшись в Японию, Ниси в течение трех лет делил с Уранусом кров и пищу, шлифуя технику верховой езды. Скачки с препятствиями считались на Олимпийских играх в Лос-Анджелесе гвоздем программы. Они проводились в последний день Олимпиады, непосредственно перед церемонией закрытия, когда возбуждение участников и зрителей достигло своего апогея.

— Можете представить, сколь велики были волнения господина Ниси и восторг наших соотечественников в Америке, — сказал Окуяма.

В «Большой энциклопедии», выпущенной после войны, о полковнике Ниси не написано ни строчки. А в «Полном биографическом справочнике» о нем сказано следующее:

«Ниси Такэити (1902–1945)… Барон. Курсант военного училища тридцать шестого выпуска. В 1932 году в звании лейтенанта кавалерии принимал участие в X Олимпийских играх (Лос-Анджелес) и одержал победу на Уранусе в скачках с препятствиями. В 1945 году во время войны на Тихом океане был направлен на остров Иводзима в качестве командира танковой части. Погиб в бою двадцать второго марта. Его любимый скакун Уранус, который был передан военно-ветеринарному училищу в Токио, испустил дух через семь дней после смерти Ниси. См.: Фурухаси Кайдзо. Ниси и Уранус, 1969».

Окуяма подарил полковнику Ниси аквариум с золотыми рыбками в полдень тринадцатого февраля 1945 года (так отмечено в записной книжке Окуямы). Это произошло ровно за шесть дней до того, как части американской морской пехоты начали штурм Иводзимы, и за тридцать семь дней до смерти полковника Ниси. Японские солдаты, оборонявшие остров, в течение месяца вели неравный бой с противником. Командующий Курибаяси и полковник Ниси главным образом, должно быть, находились в блиндаже, а аквариум с золотыми рыбками, наверное, стоял на командном пункте на столе или рядом с постелью командующего. Не исключено, что командующий поил водой из аквариума своего изнемогавшего от жажды ординарца.

— Неужели? Водой из аквариума поили солдат? — спросил кто-то Окуяму.

— Кто знает? Может, и поили, — ответил Окуяма. — Ведь есть же в солдатской песне «Боевой друг» слова: «…и табак делили пополам».

Окуяма настолько увлекся воспоминаниями, что рассказал даже об аквариуме с золотыми рыбками. Не мудрено, что он проговорил более получаса. Теперь принято при представлении вновь поступивших служащих рассказывать о себе коротко. Следующий за Окуямой новичок сообщил лишь свое имя, дату и место рождения и какую окончил школу. А другой молодой человек вообще отбарабанил наизусть текст автобиографии, которую он представил при поступлении на службу.

Когда закончилась церемония представления, в зал внесли пиво, сакэ, закуски и, кроме того, каждому в подарок — аккуратный сверток с вяленой морской живностью, которой славится Атами. Тут пошло веселье, и даже пожилые служащие оживились. Захмелев, все начали напевать знакомые мелодии, потом хором спели несколько песен военных лет. Окуяма напился до беспамятства.

На следующее утро те, кто поселился вместе с Окуямой, и жильцы соседней комнаты обнаружили, что кто-то опустошил их кошельки: у каждого исчезли все наличные деньги — от тридцати до пятидесяти тысяч иен. За два дня до выезда на пикник президент компании приказал, чтобы никто не брал с собой больше пятидесяти тысяч. Тем самым он хотел помешать проявлению некоторых безнравственных привычек, которые в последнее время распространились при коллективных поездках за город. Президент предупредил, что все расходы компания берет на себя. Этим он рассчитывал укрепить среди служащих традиционный дух преданности своей компании.

Управляющий пансионатом позвонил в полицейский участок Атами. Вскоре к пансионату подъехала патрульная машина, в которой сидели трое полицейских. Все снова собрались в зале. Разговор с полицейскими было поручено вести заместителю начальника канцелярии Хонго, который накануне исполнял роль распорядителя.

У одного из полицейских было на петлицах две звездочки, у остальных — по одной.

— Сегодня это уже третий случай ограбления. Как правило, в патрульной машине на место преступления приезжают пять полицейских, но в воскресный день всегда много работы, и мы вынуждены были приехать только втроем, — сказал тот, у которого было две звездочки.

Остальные двое полицейских вытащили портативное устройство и стали брать отпечатки пальцев у всех служащих компании. Начинали они с мизинца левой руки к большому пальцу, затем переходили на правую руку — от большого пальца к мизинцу.

— Итак, все отправились в зал, не проверив, заперты ли входные двери, — выслушав объяснения Хонго, констатировал полицейский с двумя звездочками.

Судя по всему, у полицейских не возникло подозрений относительно тех, у кого бумажники остались целы. Это очень приободрило Окуяму: ему было бы вдвойне совестно, если бы подозрение пало на кого-либо из сослуживцев. Он чувствовал за собой вину, считая, что воры совершили кражу именно во время его чересчур затянувшегося рассказа.

— Не пели ли вы военных песен во время банкета? — спросил у Хонго полицейский с двумя звездочками.

— Пели — и не одну, — ответил Хонго.

— А «Здесь, в сотнях ри от родной стороны…» исполняли?

— Исполняли, — ответил Хонго.

— Именно тогда вас и обчистили воры.

Говорят, что воры, специализировавшиеся на ограблении пансионатов, дожидаются, когда во время общего застолья начинают петь военные песни, и, никем не замеченные, проникают в комнаты гостей. Чаще всего это происходит, когда поют песню «Боевой друг», которая начинается словами: «Здесь, в сотнях ри от родной стороны». В ней четырнадцать куплетов. Чтобы спеть ее до конца, требуется минут тридцать, и пока ее исполняют, ни один человек не решится встать и уйти к себе.

— И в отелях тоже воры грабят гостей большей частью в тот самый момент, когда они хором исполняют песню «Боевой друг». Ведь для того, чтобы по-настоящему прочувствовать эту солдатскую песню, ее надо петь медленно, не спеша. Какая ирония, не правда ли? — вздохнул полицейский с двумя звездочками.

Полицейские приступили к обследованию комнат, где было совершено ограбление. Один из них заметил в углу клочок бумаги и поднял его. Окуяма протянул было к нему руку, но полицейский сказал «нельзя» и завернул его в носовой платок. Это был невыигравший билет тотализатора на третьих велосипедных гонках в Ито.

Прошло более двадцати дней, но никаких известий о поимке воров так и не поступило. Слова солдатской песни «Боевой друг» принадлежат, кажется, Масита Хисэну, а музыку на них написал Миёси Ваки.

1975

ЁСИО МОРИ

ЧЕРЕЗ ПУСТЫРЬ

Перевод Е. Маевского и А. Рябкина

— Что это с тобой происходит в последнее время?

Заведующий складом Камидзаки пожевал сигарету, зажатую в уголке тонких губ, и взглянул на Микио Тэрасиму.

— Имей в виду, это тебе так не сойдет. Ты что, сам не понимаешь, что ли: если мы начнем поставлять субподрядной фирме не те заготовки, у них там работа станет.

Микио Тэрасима молчал и смотрел на мыски своих ботинок. Пусть тогда нанимают еще людей. Пятерым с таким огромным складом не управиться, это с самого начала было ясно. Раньше бы он все это и выложил, а теперь сил нет доказывать. Говори не говори, все равно толку не будет. Камидзаки ведь что надо: найти на кого свалить вину. Все равно на кого. Лишь бы нашлось кому записать это в служебную карточку.