Ванечка и цветы чертополоха - Наталия Лазарева

— Тогда не думал, а сейчас всё сходится. Выходит из-за сарая существо лохматое… Первое ощущение — воробей взъерошенный. А обернулся этот воробей в красивую измученную девку. Это потом. Когда я к ней на постой попросился. Она сказала, что с матерью. Соврала. Одна-одинёшенька была. В общем, началось наше знакомство с убийства, пустого ведра и обмана. Дальше было ещё интереснее. Она оказалась главной свидетельницей. Знала мотивы убитого пацана. Для моего дела птица очень важная. Но в двух словах не расскажешь. Наше общение затянулось на три дня. За это время чего только не происходило с нами! Я уходил, приходил. Пытался её утешать, наставлять. Ругались мы с ней. Спали две ночи в одной кровати. Заметь, не в одной постели, а в одной кровати. Я ещё в первый вечер пошёл по домам остальных участников трагедии разыскивать. Главного виновника, который хотел один за всех ответить, опергруппа сразу забрала, а мне остальных нужно было вычислить, потому что его история не вязалась с доказательной базой. И вот я выхожу, под окном дома достаю сигарету, курю, поднимаю глаза на окно, а на меня два кошачьих глаза уставились и смотрят, не отрываясь. Это девчонка смотрит на меня через полупрозрачную штору. Я тоже смотрел, думал она глаза спрячет. А она глазеет и глазеет на меня. Думаю, в этот миг я в неё влюбился. Потом начал замечать, что мне каждое слово, сказанное о ней, дорого и интересно. И каждая минута, проведенная с ней, на вес золота. Знаешь, на кого она учится?

— На учителя?

— Нет. Это её мама специалист по английскому языку и преподаватель. А она художник. Талантливая девка! Ей восемнадцать всего.

— Короче, попал ты, Женька, по полной программе. А от кого она ребёнка ждёт?

— А вот от пацана убитого и ждёт. Там история такая мутная! Да, за два месяца до этого я с Любой познакомился. И мы с ней вместе жили. Потрясающая женщина. Очень красивая! И свободна оказалась.

— И что с ней теперь?

Палашов улыбнулся.

— Всё хорошо у неё. Я с ней расстался сразу же, как вернулся. Просто взял и отрезал по живому. А когда отрезал, мой товарищ по работе и друг признался, что влюблён в неё. Я ушёл у него с дороги, и они теперь вместе. Настолько вместе, что я теперь совсем один. Он каждый раз спешит к ней.

— Ясно. Как же ты узнал о ребёнке?

— Из нашего разговора. Она сказала, что не предохранялась. Вероятность была очень велика. Мало этого: когда я её поцеловал первый раз, она в обморок упала. Можешь себе такое представить? Её, конечно, добило то, что между нами происходило. Она к этому не готова, но, как и я, ничего поделать с собой не может. Когда в себя пришла, попросила меня защитить её от меня же самого. Пришлось пообещать. Ещё обещал помочь поставить на ноги ребёнка. Просил его оставить. Но когда я её к маме повёз в Москву, дорогой с нами тоже много всего случилось. Она пошла меня проводить до лестницы. И я уже спускаться начал… Не смог просто уйти, вернулся и поцеловал второй раз. Пришлось провожать до квартиры. Она еле на ногах держалась.

— Нда-а-а. А сейчас, что у вас происходит?

— Она в Москве вдвоём с мамой. Борется с токсикозом. Я в Венёве сижу, как дурак. Пытаюсь работать. Думаю всё время о ней. Хочу к ней в Москву. Мы виделись на похоронах мальчика. Месяц назад виделись на суде. Я звоню каждую неделю её маме, чтобы узнать, как у них дела.

— А с ней не разговариваешь?

— Уже месяц не разговаривал. Люся, что мне делать?

— Ты сказал, что в Москву хочешь. Так что тебя останавливает? Боишься не сдержать слово? Хочешь от водки и тоски сдохнуть? Ждёшь, когда она тебя забудет? Что ты делаешь, Палашов?

— Люсь…

— Подожди. Послушай меня! Не жди ничего. Хочешь переехать в Москву? Давай! Чемоданы пакуй давай! Ищи квартиру себе. Работу ищи в Москве. Не сиди в Венёве, умоляю тебя. Ты себя погубишь, если будешь так продолжать. Загони тоску куда подальше и стремись к ней. Делай что-нибудь, Женька. Тебе никто не мешает приблизиться к ней. Ты её даже видеть сможешь, если захочешь. Ты должен понимать, что пока ты обещание с ней не видеться выполняешь, ей тоже спокойно не будет.

— Она выла из-за меня в ванне. Боится никогда меня не увидеть.

— Очень хорошо понимаю. Счастливец ты, Палашов! Короче, возьми себя в руки и сосредоточься на делах. Твоя художница, я уверена, обожает тебя не меньше, чем ты её. Сколько она уже беременна?

— Три месяца.

— Потерпи ещё восемь, приблизься к ней насколько это возможно, а через этот срок сможешь любить её, как тебе вздумается. И ребенку станешь отцом. Готовься. Здоровским будешь папашей! А друга оставь в покое. Пусть он жизнь строит с Любой. Ты ему сейчас, как кость в горле. И я тебя умоляю, хватит нюни разводить. Девчонка эта всё равно твоей будет. Понимаешь ты это, голова садовая? Она тебя не забудет. И она от тебя не откажется.

— Спасибо тебе. Ты мне так помогла!

— Поверь, ты мне помог в своё время гораздо больше. У меня вся жизнь на кону стояла. А у тебя отлично всё будет. Только сам себя в могилу не загони.

Они разговаривали часа полтора. Евгений почти протрезвел за это время. И когда Людмилка сказала о могиле, он подумал насмешливо, что только этим всю жизнь и занимается. Как ей это объяснить? Да никак не объяснишь.

— Люсенька, просто вспомни, кем я работаю.

— Ой, да ладно! Ты же не опер и не в группе немедленного реагирования.

Палашов промолчал. Женщина говорила правду. Они наскоро распрощались, потому что времени для сна почти не оставалось. Стояла глубокая ночь. Засыпал мужчина с решимостью пройти путь к своему Солнцу маленькими, но решительными шагами. Он обозначит себе эти вполне достижимые цели и, поднимаясь на каждую новую ступеньку, не спеша выйдет на свет.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Жаркое лето

А