История с продолжением - Екатерина Белецкая

Снова потекли бесконечные дни, полные боли – в «девятую» он попадал почти каждый день, те надсмотрщики, которые жилья так и не дождались, срывали злобу на всем и всех – несколько раз дело даже доходило до драк. Пятый устал за эти дни больше, чем за предыдущий месяц. Он перестал есть, ему становилось все хуже, но теперь рассчитывать было не на что, и Пятому оставалось только одно – терпеть. И он терпел, внутренне смирившись с тем, что помощи не будет, и что придется либо умирать, либо пытаться уходить самостоятельно… впрочем, от этой мысли он вскоре отказался – понял, что сил не хватит даже на то, чтобы подняться наверх. Он почти перестал реагировать на побои, сносил все молча, покорно. Впрочем, если он попадал в Колину или Юрину смену, ему иногда давали передохнуть – Юра пару раз даже не водил его в зал, а Коля пытался подкармливать, но безуспешно – от одного вида еды Пятому становилось дурно. Остальные надсмотрщики только удивлялись – не ест почти две недели, а все же как-то умудряется по двадцать часов в сутки таскать ящики.

Потом вернулась Валентина. Оказывается, она брала отпуск за свой счет. Вниз она не спускалась, но Пятому удалось узнать от Коли, что рыжий этот месяц прожил у нее дома. Лин сильно болел, сказал Коля, Валентина его привозила сюда, несколько дней назад, он плохо выглядел – осунувшийся, глаза потухшие. Валентина сказала, что у него был нервный срыв. Что еще пару недель она его не отпустит. Пятый в ответ кивнул, словно соглашаясь с услышанным, но ничего не ответил. Да и что было отвечать?… И зачем? Тем более, что говорить ему не хотелось – несколько дней назад его снова сильно избили и разговаривать было все еще больно.

Какое-то время прошло в неведении. В «девятую» его теперь водили каждый день. А потом вернулась Лена.

В «тиме» была «условная ночь» – рабочие спали, впрочем к тому моменту в «тиме» живых было – раз, два – и обчелся. Новая партия «рабочих» еще не приходила, а от старой осталось только три особи, да и те явно доживали последние дни.

Пятый спал на своем законном месте, прикрывая голову рукой. Конечно, он не мог видеть, как Лена подошла, но открыл глаза сразу же после того, как она потрясла его за плечо. Пятый проснулся от удивления – его уже очень долго никто так не будил. Кое-как сев, он поднял взгляд и увидел Лену, сидящую перед ним на корточках и с тревогой смотревшую ему в глаза.

– Как ты тут? – спросила она шепотом.

– Нормально, – тоже шепотом ответил Пятый. – Я в порядке.

– Я вижу, в каком ты порядке… давай я тебе хоть хлеба принесу. Хочешь?

Пятый отрицательно покачал головой. Есть не хотелось, хотелось пить. И очень хотелось принять таблетку анальгина, чтобы хоть немного приглушить боль от побоев. Хоть на полчаса…

– Спасибо, не стоит, – ответил он. – Лен, как там рыжий?

– Была бы его воля – жил бы в медпункте… он очень тебя ждет, Пятый. Он считает, что перед тобой виноват, и он теперь боится даже…

– Что?! – Пятого словно током ударило. – Что ты сказала?!

– Боится… А Валентина уже совсем не сердится на тебя… и Гаяровский тоже… Они очень переживают из-за того, что так с тобой обошлись, и не знают, что им теперь делать…

– Это они тебя послали? – спросил Пятый.

– Нет, я сама пришла. Они не знают… Пятый, ты плохо выглядишь, тебе же можно хотя бы на двое суток освобождение выписать. Пойдем, а?

– Погоди, – Пятый встал, прошелся по «тиму», остановился у двери. – В голове не укладывается… – он потер ладонями виски, поморщился. – Лена… я не смогу, наверное… я действительно страшно виноват, и философия у меня действительно дешевая, и я действительно дурак, какого еще поискать… Ты что-то путаешь.

– Путаю? – Лена сделала большие глаза. – Пойдем. Все сам увидишь.

Осторожно прикрыв дверь «тима», они вышли в коридор и пошил к лестнице. Поднявшись наверх, Пятый по привычке хотел прикрыть рукой глаза, но Лена сказала, что не нужно – сейчас вечер. Через минуту они подошли к двери медпункта и Пятый в замешательстве остановился у порога.

– Подожди тут, – попросила Лена. – Я понимаю, ты идти боишься, наверное… сейчас, секунду.

Она скрылась в медпункте. Пятый встал напротив двери, привалившись спиной к стене, тяжело вздохнул. Зря он пошел, сейчас начнется… В то, что Валентина действительно переменила свое мнение о нем, он не верил.

Дверь открылась и на пороге показался Лин. За его спиной маячила Лена, она, кажется, была чем-то довольна.

– Господи… – прошептал Лин. Лицо его исказила гримаса отчаяния, он неуверенно сделал шаг вперед. – Пятый, прости… я не хотел…

– Рыжий, что ты!… – Пятый чувствовал, что у него почему-то разом пропали все слова. – Это ты меня прости, я не подумал… у меня, наверное, что-то с головой было не то… Лин… я так виноват перед всеми вами…

– Да заткнись ты, идиот! – раздраженно крикнул Лин.

– Сам дурак! – с чувством сказал Пятый, ощущая, что с его плеч падает огромная, непосильная ноша, которая все это время тянула его к земле сильнее, чем все ящики и плетки. – Рыжий…

Несколько минут они стояли обнявшись, неподвижно, и Пятый все эти минуты думал, что ближе Лина у него на свете никого нет, что только один человек во всем мире способен волноваться за него до такой степени, что может заболеть, что… «Впрочем, я и сам хорош, – подумал он. – Я тоже за него боюсь. Примерно в той же степени… Гаяровского кто привез? Правильно…»

– Все нормально, Лин, – сказал он тихо. – Мы друг друга стоим. Верно?

– Верно, – тихо вздохнул Лин. – Пойдем, тут холодно.

Через два часа он лежал в кровати, чувствуя, как тело покидает недавняя боль, от которой, казалось бы, нет спасения. Все кончилось, и кончилось, скорее всего, хорошо. По крайней мере, ему было удивительно легко, его не покидало ощущение какой-то странной, невероятной свободы… словно он сбросил с плеч не только ящики с грузом, но и всю боль своих последних недель. У него все никак не получалось заснуть, хотя вело его со страшной силой – в глазах двоилось, руки не слушались, он не мог даже сам поправить одеяло…

– …согласились, все нормально будет… надо приехать… конечно, возьмем, но не сегодня. – Валентина говорила по телефону с Гаяровским. – Только завтра… да… пусть поспит, он еле ходит… хорошо, Вадь, я перезвоню… ну и что с того, у нас переночуешь… нет, одного оставим… не страшно, но не тащить же его в таком виде?… Вот и ладно. Все, счастливо…

– Как – оставим?! – в голосе Лина звучало возмущение. – Да вы что?!

– Рыжий, ему лучше пока будет отлежаться тут, – возразила Валентина. Впрочем, особой уверенности у нее в голосе не было.

– Я его тут не оставлю, – Лин был в бешенстве. – Как вы можете так говорить!… Вы что – ослепли?!