Легенды Мира Реки. Тайны Мира Реки: Рассказы - Филип Фармер

— Карвар, Шэй, — повторил я, кивая, и двое белокожих кивнули в ответ.

— Идем, — сказал я Берду. Я указал на тот участок Реки, где Зона все еще копал глину, чтобы женщины ее месили. Я сделал шаг к Реке, — идем, Берд.

Кажется, он понял, чего я хочу; он отвернулся и быстро переговорил со своим Карваром, и Карвар повернул и заспешил назад, дабы встать у странного серебряного дерева.

Берд сделал три шага в сторону Зоны и вопросительно посмотрел на меня. Я подтянулся к нему, и мы зашагали бок о бок, как равные, а копьеносец по имени Шэй следовал за нами. Пока мы шли, я указал сперва на небо, назвав его, затем на Реку, затем на траву и деревья. Всякий раз Берд старательно повторял, что говорил я. Его готовность учиться была хорошим знаком, как я решил, и сулила хорошее будущее обеим нашим деревням. Он станет говорить на моем языке, как разумный человек, через несколько лун. Когда мы приблизились, Зона и другие мужчины прекратили работу и настороженно уставились на нас. В глазах Зоны, как мне подумалось, что-то мелькнуло: он уже видал прежде таких, как Берд. Мы с Бердом остановились на берегу.

— Это мой друг Берд, — сказал я громко. — Он глава белокожих людей выше по Реке. — Я указал на чудное дерево. — Другого человека зовут Шэй, и он копьеносец Берда.

Зона приблизился, выйдя из Реки.

— Мы не должны иметь ничего общего с белокожими людьми, — сказал он негромко, но веско. — Они опасны.

— Почему? — спросил я, тоже понизив голос.

— Я видал прежде белокожих, вроде Берда. Они поселились в лесу недалеко от моей деревни. И все время — бол-бол-бол о своей белой богине, Деве Марии, и заставляли нас почитать ее как главу всех духов. — Он сплюнул. — Они дарили нам подарки, чтобы мы почитали Деву Марию: ножи с лезвиями, которые сверкали, как солнце, яркие бусы, ткани, вроде тех, что носили они; миски и чаши, которые не бьются.

— Ты говоришь на их языке? — спросил я.

— Совсем чуть-чуть. Хотя, на нем могут говорить и другие здесь. Очень много людей стало почитать Деву Марию и жило при белокожих, как их рабы.

Я нахмурился. Вот уж действительно, скверные новости: вместо друзей и вероятных союзников я впустил к нам пауков. Уголком глаза я изучал Берда, который глазел на мужчин, копающих глину, с непроницаемым лицом. Кого он видел в нас… рабов? Союзников? Нечто совершенно иное?

— Мы должны держаться от них подальше, — решил я.

Зона кивнул.

— Это мудро.

— Если только, — продолжал я, — они не согласятся присоединиться к нам и жить по-нашему среди нас.

— Не согласятся, — заявил он.

— Посмотрим.

Прочие глинокопатели ушли обратно вываливать глину на Речной берег, пока мы беседовали, а Марага и большинство других женщин возвращались, завершив поиски с годными для краски ягодами и листьями. Женщины сели и начали возиться с глиной. Некоторые жевали ягоды и листья, сплевывая их, когда образовывалась мякоть; некоторые толкли личинок и насекомых бамбуковыми палками. Сама Марага смешивала ягоды, листья, насекомых и глину умелыми пальцами, занявшись сперва красной и синей, а затем зеленой и желтой красками, которые выложила на более широкие зеленые листья.

Я подвел Берда и его копьеносца к женщинам, сел на корточки и знаком попросил присесть Берда. После краткого колебания, он послушался, а за ним — и его копьеносец.

Большим и указательным пальцами каждой руки я взял красную и синюю краски и стал рисовать круги и линии на щеках Берда, его руках и груди. Он не шевелился, пока я не закончил, а затем только один раз кивнул.

Правда, когда я двинулся к его копьеносцу, тот вскочил и сжал руки в кулаки. Затем разразился какими-то сердитыми словами. Я вытаращился на него в растерянности. Или он не хочет опять стать человеком?

Я поглядел на Берда, и Берд сурово заговорил со своим копьеносцем. Тот покачал головой, отступил на шаг и встал, словно готовясь обороняться. Одна из женщин, почти девочка, в сущности, с крохотными, едва набухшими грудями и узкими бедрами, — возможно, год, как пережившая первое кровотечение, после которого посвящают в женщины, — подалась вперед и встретилась со мной взглядом.

— Прости за то, что вмешиваюсь, вождь, — сказала она, опустив, как подобает, глаза. — Но белый человек говорит: «Эй, ты, дикарь, прочь от меня свои грязные руки».

— Ты понимаешь их речь? — спросил я.

— Да, вождь.

— Как тебя зовут?

— Нону, вождь.

— Подойди и сядь рядом со мной. — Она подошла и села на корточки, все еще глядя в землю. — Как ты выучила язык белокожих?

— Я родилась в их убежище.

Это слово ничего для меня не значило. Должно быть, они так называют свое поселение, решил я.

— Вот что ты ему скажешь, — произнес я. — Если он не зверь, он должен раскраситься, чтобы доказать это. А если он зверь, он должен уйти.

Она произнесла несколько слов, и я видел, как лицо шея становится красным, точно солнце на закате. Он что-то прорычал Берду, повернул и подался прочь к странному серебряному дереву. Я хмыкнул ему в спину, затем плюнул ему вслед. Зверь… Что за копьеносцев избрал себе Берд? Они будут бесполезны в бою, если настолько не привыкли к послушанию. Берд сказал мне что-то, и Нону перевела:

— Ты знаешь, что с нами случилось?

— Мы в мире духов, — ответил я, и дальше, с помощью переводившей Нону, мы умудрились более-менее поговорить. Берд и большинство остальных белокожих, как выяснилось, были из деревни далеко к востоку от нашей, из места, называвшегося Новая Зеландия. Это название ничего для меня не значило. Он тоже решил, что нас перенесли сюда боги — и главного из них он называл Иисус, — но с какой целью, он не знал.

Судя по всему, наши мысли во многом совпадали. Когда я поведал ему о своем намерении построить обнесенную стеной деревню, он согласился, что это хорошая мысль: никто из нас не знал, какие звери разгуливают в ближайшем лесу. Он предложил помощь белокожих, и я ее принял. Любой из белокожих сможет жить в нашей деревне, как пообещал я, если только они выучат наш язык, украсятся, как подобает человеку и признают меня главой. Он быстро согласился.

— Я скажу моим людям, — ответил он. Поднявшись, он отошел, пятясь, затем повернулся и побрел к странному серебряному дереву.

— Следуй за ним, — шепнул я Нону. — Послушай все, что они скажут, затем вернись и передай мне.

— Да, вождь, — сказала она и вступила на четвереньках в траву, высотой по грудь. Я увидел, как шелохнулось несколько стеблей, затем Нону исчезла.

Марага встала передо мной на колени. Ягодным соком она окрасила несколько стебельков травы в красный и синий и, пока я смотрел, переплела эти стебельки вокруг моего предплечья. Я был первый, кто здесь раскрасился; теперь я стал первым, кто носил знак храбрости.