Называйте меня Хель (СИ) - "Zaraza takaja"

Основываясь именно на «Нити Ариадны», Блэки отдали Дорею Карлусу Поттеру, а Нарциссу Блэк — Люциусу Малфою. Но его всегда активировали только как «указатель» и никогда не использовали принудительное заключение брака. Даже Блэки отдавали себе отчёт, что если вмешаются в политику другого рода, их даже репутация не спасёт.

Но Джеймс Поттер об этом не думал. Да, он принял новые реалии мира, вот только вседозволенность и уверенность в собственной правоте, посеянные в его душе Альбусом Дамблдором, ни в какую не желали покидать насиженного места. Ведь он же старается для своего сына, а значит, всем остальным придётся утереться, как это всегда и было при Дамблдоре. Ну и что, что теперь его больше нет, зато Гарри ему ещё спасибо скажет. Ведь идеального партнёра выбирает Магия, а спорить с ней — себе дороже.

Джеймс Поттер был уверен, что Снейп его сына опоил/обманул/запугал или сделал всё вместе, потому что другой причины для этого брака он не находил. А артефакт наверняка свяжет Гарри с хорошенькой ведьмой или влиятельным волшебником и это точно будет не Нюнчик!

Джеймс добавлял рунные цепочки и менял прежние связи на новые. Да, он был распиздяем, но распиздяем гениальным. Руны, ритуалистика и даже кровная магия ему давались легко и просто. Вот только с зельями у него не особо ладилось, но для этого под рукой всегда была Лилс. Вот только в этот раз зелья были не нужны. До него всё прекрасно сделал Генри Поттер. И где только достал такие редкие ингредиенты?

На Самайн всё было готово. Джеймс даже опробовал артефакт на какой-то паре из Лютого, после чего их пятнадцатилетний сын обзавёлся магическим браком. Палочкой он тогда воспользовался чужой, чтобы в случае неудачи его не смогли вычислить. И вот, перед самым праздником, Джеймс попросил леди Блэк разрешить ему взять «Нить Ариадны» с собой в Поттер-мэнор, мотивируя это тем, что только на родовом камне он может разобраться с фантазией своего предка. Убирая артефакт в специальное хранилище, Джеймс Поттер ликовал: будет Нюниусу «подарочек» на Самайн!

Вечер 31 октября Джеймс и Лили встретили в одиночестве. Гарри сообщил камином, что занят в Принц-мэноре и Джеймс должен будет сам провести необходимые ритуалы.

— Почему, Джеймс? — расстроилась Лили. — Почему Гарри и Северус нас игнорируют? Они же даже на праздник отказались прийти!

— Не знаю, Лилс. А я тебе сразу говорил, что этот Снейп плохо влияет на нашего сына. Вот ты и сама убедилась — мы для них не семья. Но не страшно, я сам могу всё сделать, не зря же отец учил меня.

Сделав вид, что расстроился, в душе Джеймс испытывал мрачную радость. Ритуал воззвания к Магии будет идеальным временем для активации «Нити Ариадны». И отсутствие Гарри ему будет только на руку. Сама Лили в родовых ритуалах не разбиралась совершенно. Да, за проведённый в этом времени год она узнала многое, но этого всё равно было недостаточно для полного понимания ситуации. Поэтому когда сразу после рождения чистого огня Джеймс положил на алтарь веретено, сплошь покрытое рунами и украшенное драгоценными камнями — она не удивилась. А когда он попросил её капнуть на него крови — без сомнения сделала это. Тем более, что Джеймс добавил собственной крови, достал палочку и активировал ключ-руну.

Драгоценные камни вспыхнули, веретено закрутилось, наматывая на себя из ниоткуда тонкую серебристую нить. Но как только нить коснулась изменённых Джеймсом рун, она вспыхнула, рассыпалась серебристым туманом, а затем вновь собралась, но уже не серебряная, а искристо-чёрная.

Веретено гудело, как рассерженный пчелиный рой, а Джеймсу и Лили оставалось лишь наблюдать. Генри Поттер красочно описал работу артефакта во время помолвки и магического брака Карлуса и Дореи. «Нить Ариадны» не ошибалась потому, что через неё действовала сама Магия. Карлус и Дорея действительно идеально подходили друг другу, прожили счастливую жизнь, вырастили и отдали замуж двух дочерей и даже ушли вместе, так что оставалось лишь ждать.

Но вот «Нить Ариадны» выстрелила вверх, обвила руки Джеймса и Лили, а её второй конец умчался куда-то в неизвестность. Артефакт полыхнул тёмным пламенем и потух, а Джеймс остался стоять столбом, рассматривая массивную вязь супружеского браслета.

— Джеймс? Это что было? — вывел его из ступора неуверенный голос Лили. — Джеймс? Джеймс Флимонт Поттер! — не выдержав, взвизгнула она.

— Не может быть… Я же исправил руны…

В неверии Джеймс схватил лежащий на алтаре артефакт и принялся его изучать. К его ужасу, все внесённые им в работу артефакта изменения были напрочь сметены, и «Нить Ариадны» вернулась в первоначальный вид. А поскольку активирована она была кровью двух человек, то Джеймс и Лили оказались связаны нерушимым магическим браком с кем-то третьим.

— Но ведь всё работало! — в отчаянии вскрикнул Джеймс. — Я же проверял!

Вот только ответить на его вопрос было некому…

***

Ритуалы на Самайн для рода Поттер Гарри доверил проводить Джеймсу. Срок беременности перевалил за вторую половину и сейчас он просто не в силах был провести даже простейший ритуал. А появись он в таком виде в Поттер-мэноре, Джеймс обо всём бы догадался. Это Лили должна уже вот-вот родить, а ему ещё два месяца ждать до появления наследника. И сейчас, без возможности пользоваться магией, он наиболее уязвим. И просто не имеет права рисковать.

Пока Северус проводил ритуалы, Гарри присутствовал на них только статистом, позволяя старшему супругу всё делать и говорить за него. Вот только мощное возмущение родовой магии Поттеров заставило его напрячься. Уже отдыхая после ритуала в объятиях Северуса, Гарри поделился с ним своим беспокойством.

— Меня как будто волной окатило, Северус. Лили рожает, что ли? — выдал он единственное приемлемое объяснение.

— Если бы нужна была наша помощь, Джеймс бы Патронуса прислал, — поцеловал Северус Гарри в висок. — Отдыхай, завтра сходим и узнаем всё. Несколько часов не сыграют роли.

— Ты пойдёшь со мной? — попросил Гарри.

— Разумеется, что за глупый вопрос. Я тебя теперь никуда одного не пущу, — фыркнул Снейп.

— Совсем? — удивился Гарри.

— Пока.

1 ноября давно уже признан днём выходным. Сегодня все маги отсыпаются после ритуалов и найти кого-нибудь до обеда — большая проблема. Но Гарри и Северуса уже в девять часов поднял на ноги Патронус Лили, а в десять камином появились в Поттер-мэноре. Вчера Джеймс ничего не стал объяснять супруге, а сразу после окончания ритуала заперся с артефактом в кабинете. Промаявшись возле закрытых дверей, Лили уснула на диване и вот, с утра, снова продолжила ломиться к супругу.

— Лили, что случилось? — нахмурился Гарри, глядя на то, как его мать пытается взломать запертую магией дверь.

— С Джеймсом что-то случилось. Он закрылся в кабинете и не выходит. Я уже Патронус посылала — всё без толку!

Пусть Гарри и не мог временно пользоваться магией, но его слово Главы Рода никто не забирал. Дав полное право Северусу, он с восхищением наблюдал, как ловко и умело его супруг снял наложенную Джеймсом защиту и открыл дверь кабинета. Пропажа нашлась сразу, как и причина, по которой он не отвечал на Патронус. Пустая бутылка огневиски валялась возле дивана, на котором, свесив через подлокотник ноги, спал Джеймс Поттер.

— Лили, и из-за этого пьяного Оленя ты подняла нас с Гарри в такую рань? — брезгливо скривился Северус.