Путешествие «Космической Гончей» - Альфред Ван-Вогт

Малыш боялся громкого шума и пугался, когда падал. Ничто другое не вызывало у него тревоги. Он не боялся животных или каких-нибудь предметов — ни больших, ни маленьких, как бы близко их ни подносили. Ему нравилось, когда его поглаживали под подбородком. Другие дети на корабле, которых подвергали подобным тестам, реагировали так же.

Клэйн не раз обдумывал свои наблюдения. «Странно, — удивлялся он, — что у всех детей, оказывается, такие же инстинктивные реакции, как у Брадена. Все они активно пользуются не только правой, но и левой рукой, не боятся темноты. Очевидно, младенцам известно о многих явлениях. Когда они узнали о них? При каких условиях? Почему один ребенок становится безответственным Кэлэджем, другой — безжалостным, блестящим Чиннаром, третий — крестьянином?»

Клэйн обнаружил один признак, отличающий Брадена от других детей его возраста: когда по его ступням проводили тупым предметом, все пальцы ножек сгибались в одном направлении. У любого другого ребенка в возрасте до года большой палец поднимался вверх, а остальные четыре поджимались вниз. Разграничительная линия, похоже, пролегала в возрасте одного года. Из девятнадцати старших детей, проверенных Клэйном, шестнадцать реагировали точно так же, как и Браден. Реакция остальных троих была, как у нормальных детей до года. Характерно, что у этих троих были явные отклонения в развитии.

Это заставило Клэйна предположить, что у четырехмесячного Брадена были реакции, свойственные более старшим детям. Было ли это доказательством, что его сын унаследовал сверхъестественную стабильность, которую он подозревал в себе самом?

Он все еще размышлял над этим феноменом, когда «Солнечная Звезда» вошла в атмосферу Земли. После ее отлета прошло двести семьдесят дней.

Перед посадкой Клэйн выслал вперед патрульный катер. Сообщения разведчиков обнадеживали. Его поместью не было нанесено ущерба, хотя неподалеку выросла огромная и шумная деревня беженцев. Согласно донесениям командиров патрулей, в Солнечной системе находилось приблизительно четыреста боевых кораблей Риссов. Они овладели большинством горных районов на различных планетах и их спутниках и теперь были заняты укреплением своих позиций.

Эффективного сопротивления Риссам никто не оказывал. Армейские соединения, получившие сигнал сражаться, были загнаны в угол и сметены. Гражданские, попавшиеся на глаза чужим или имевшие несчастье оказаться поблизости при посадке, были выжжены до единого человека. Сразу после приятия захватчики немедленно предприняли тотальное нападение примерно на полсотни городов. Почти два миллиона людей сгорели в адском атомном пламени. Оставшиеся сумели добраться до сельских убежищ и укрылись в безопасности.

В течение года больше не упало ни одной бомбы. Но даже в первые дни смертельной опасности ни один из городов, расположенных в низменностях, не подвергся нападению. Риссы сосредоточили колоссальные бомбовые удары на городах у подножия гор и поселениях, находящихся на высоте менее трех с половиной тысяч футов над уровнем моря. Наиболее глупые и безрассудные среди беженцев, находя брешь в системе эвакуации, месяцами просачивались в неразрушенные центры. Необходимо было что-то немедленно предпринимать.

Клэйн потряс головой. До сих пор его действия ограничивали как люди, так и Риссы. А теперь…

— Прежде всего, — обратился Клэйн к Чиннару, — мы создадим вокруг поместья систему защиты. Потребуется почти неделя, чтобы установить резонаторы и молекулярное оружие, а также вырыть пещеры. За это время я попытаюсь собрать воедино мою разведывательную сеть.

Все требовало времени, размышлений и самых тщательных приготовлений.

В ночи парили подъемные шлюпки. Из темноты вынырнул небольшой летательный аппарат и устремился в направлении огней, расположенных в определенном порядке. Подобные встречи, как знал Клэйн по опыту, были традиционными, поэтому он воспринимал их спокойно. В течение многих лет он устраивал дела с помощью тайных агентов, выслушивал отчеты о происшествиях, которые наблюдали чужие глаза. Он обладал завидным умением из разрозненных сообщений создавать законченные картины, причем во многих случаях подмечал такие вещи, на какие шпионы не обращали внимания.

Встречи с агентами проходили по одному шаблону. Все задействованные в районе разведчики пребывали во мраке, далеко друг от друга. Рабы следили за тем, чтобы мужчины и женщины были накормлены, но еда подавалась через узкую щель в окне прямо в руки, протянутые из темноты. Человек, держащийся в тени и стоящий в очереди себе подобных, молча съедал пищу. И очень-очень редко люди заговаривали друг с другом.

Каждый агент, невидимый в темноте, докладывал трем офицерам, также скрытым во мраке. Если хотя бы один из тройки решал, что рассказ заслуживает внимания, шпиона направляли к Клэйну. И тут меры предосторожности ужесточались. Агента обыскивали: мужчину — мужчина, женщину — женщина. Большинство разведчиков давно уже участвовали в этой игре и поэтому не возражали, когда личная охрана Клэйна приводила их к хозяину, где они впервые за все время вынуждены были показывать лица.

Таким образом, к концу ночи перед Клэйном предстала полная картина Последних двух с половиной лет. Наконец последний агент покинул место встречи, и слабое жужжание небольших летательных аппаратов прозвучало в плотной, опустившейся после ложной зари темноте не громче обычного шепота.

Клэйн вернулся на корабль и принялся обдумывать услышанное.

Итак, Лилидель и Кэлэдж знают о его возвращении — факт, свидетельствующий о том, насколько быстро действуют шпионы партии их сторонников. Информация об этом даже доставила Клэйну удовольствие: тайные агенты сумели распространить новость о его появлении гораздо быстрее, чем сумел бы это сделать он сам.

Он не удивился, узнав, что Лилидель считает более страшной угрозой его, а не Риссов. Ее личная власть целиком зависела от контроля над правительством. И то, что у нее не было собственных идей относительно дальнейших действий в обстановке надвигающейся национальной катастрофы, еще ничего не значило. Не оглядываясь на последствия, она намеревалась продолжить борьбу за власть. Для восстановления старых связей требовалось время, а за годы отсутствия Клэйна такое время у Лилидель появилось. И ей удалось кое-что предпринять.

Со свойственными ему тщательностью и педантичностью Клэйн приступил к устранению, насколько это было возможно, брешей в существующей системе обороны. Для начала он сконцентрировал внимание на деревне беженцев.

Управляющий поместьем, бывший раб, представил хозяину списки зарегистрированных в соответствии с законом о беженцах. Управляющий, когда-то занимавший официальный пост в марсианском правительстве, сообщил, что в период регистрации, состоявшейся больше года назад, он не заметил ничего необычного в том, как оформлялись бумаги. Нарисованная им картина суматохи, в которой работала спешно созданная канцелярская служба, была типичной и для других мест, где реализовывался этот закон, и доставила Клэйну определенное удовлетворение.