Большие Надежды (СИ) - Оськина Варвара

Она понимала, что снимать маску чистое самоубийство. Но именно с этим «Тифон» опоздал. И, оскалившись в равнодушную бетонную стену с больным, почти безумным весельем, Флор стащила себя чёртов шлем, а потом со всей силы закашлялась. В серого цвета песок полетел большой сгусток крови, в лицо ударил неистовый ветер. Запахло пылью и острым озоном, а тело покрылось испариной. Нехорошей. Совсем нездоровой. Организм уже не боролся, не пробовал выжить, он просто инстинктивно не хотел умирать.

Может и хорошо, что Артур этого не увидит.

– Ты ведь понимаешь… что я не вернусь, – вдруг просипела она. Голос звучал слабо и тихо, но Герберт услышал. Он в отчаянии оглянулся туда, где за встававшей дыбом землёй уже скрылись белые пирамиды с острыми железными пиками и выругался. Да, это была идеальная защита. Ещё пару минут, и выбраться из этого лабиринта будет уже невозможно, а потому уходить надо было сейчас. Льюис прекрасно всё понимал.

– Флор…

– Уходи, Герберт. Я справлюсь.

– Прекрати! Нам надо в укрытие!

– Тебе. – Она покачала головой и снова закашлялась. В груди резануло так больно, что на глазах выступили жгучие слёзы. – Тебе надо. Мне уже нет.

– Что ты несёшь…

Льюис хотел было схватить её за руку, но Флор подняла на него взгляд, и он замер. Она понимала, что её лицо, наверное, всё перепачкано разводами крови; что выглядит страшно… просто ужасно. Но смерть вообще вряд ли хоть иногда бывает красивой. В спину снова ударил ветер. И его порывы, словно длинные пальцы, растрепали короткие волосы, наверняка делая из тёмных кудрей седые, грязные пряди. От этой мысли Флор неожиданно улыбнулась. Так странно! Было бы интересно дожить до такого. Да… Она натянуто улыбнулась и посмотрела на свои руки.

– Это так… странно, – повторила она уже вслух заплетавшимся языком и подняла на Льюиса растерянный взгляд. В груди клокотали влажные хрипы, но Флор всё же решила договорить, морщась от боли на каждом вздохе. – Я ведь никогда… не видела смысла в своей совершенно… бессмысленной жизни. Вот… родилась, вот… что-то делала, вот… за что-то боролась. Но почему? Почему именно… так? Ради чего и зачем? Я даже… даже не знаю, почему меня вообще оставили жить! Просто мне всегда казалось, это правильным… Точно кто-то решил, а я… поверила. Смешно. Какое-то знание… без понимания, будто я робот, а не… человек. Искусственный интеллект, которому… вбили бракованную программу. А потом… Герберт, а потом всё вдруг изменилось. И я не знаю, как это произошло… Как вообще… такое случилось! Но у всего, что я делала… о чём думала… о чём думала, неожиданно появилась… цель.

– Флор… – послышался вздох, но она тряхнула головой и вдруг улыбнулась, чувствуя, как дрожат губы.

– Ты ведь понимаешь… меня? Знаю, что понимаешь.

– Да, но это ничего не меняет.

– Это меняет всё! Абсолютно! И больше всего на свете… я теперь жалею, что у меня не осталось в запасе ни капельки жизни… ни пары лет, ни года, ни даже нескольких месяцев. А мне ведь надо… совсем немного, такую малость… чтобы попробовать наверстать всё… что я по собственному невежеству упустила. Дочувствовать. Домечтать. У моей жизни… впервые появился хоть какой-то смысл… – Флор вдруг с бульканьем хохотнула, покачала головой, а потом с ощущением удивительно бесшабашного веселья вытерла рукавом потёкшую из носа кровь.Артур…Она прикрыла глаза и вдруг прошептала, уже не понимая, о чём именно говорит. – Он… самый лучший, вообще-то. И я так отчаянно боюсь… его потерять, я потому…

Она посмотрела на Герберта, зная, что просто не сможет сказать этого в слух. Увы, Флоранс Мэй вовсе не сильная, и ей тоже отчаянно страшно вот так умирать! Но у Льюиса был ещё шанс. И он это отлично понял, когда отвёл взгляд и уставился в пыльную бурю.

– Уходи, – улыбнулась Флор, чувствуя, как жжётся в груди то, что осталось от лёгкого. Запах озона становился невыносим.

И руки уже не дрожали, когда она взялась за детонатор. Казалось, внутри вообще не осталось эмоций, кроме одной – сожаления. Сожаления, что их с Артуром история закончится именно так. И что смерть её будет пахнуть пылью и грязью, а вовсе не сладким ароматом белых цветов. И что их одиночество станет действительно оглушительным. Флор облизнула потрескавшиеся от ветра губы, машинально оглянулась назад, желая в последний раз увидеть застывший в ночи вечный Город, но наткнулась только на Герберта. Он сосредоточенно разматывал шнур, двигаясь в противоположную от неё сторону. И, наверное, она должна была возразить, ругаться, попытаться сделать хоть что-то, однако Льюис просто не дал.

– Встретимся с другой стороны Генератора, – каркнул он сквозь забитый песком вокодер, и Флор молча кивнула. Подхватив ещё пару зарядов, она переползла чуть дальше.

Сил встать уже не было. Ветер сбивал с ног, руки немели, а картинка перед глазами то и дело мутнела. Хотелось сморгнуть, но веки словно набухли и никак не хотели смыкаться, а потому Флор прислонилась к вибрировавшей стене и попробовала отдышаться.

Раз-два-три…переползти чуть дальше… закрепить… И снова отдышаться, откашляться, сплюнуть, вытереть выступившие от боли слёзы. Чёрт побери! Флор со всей силы залепила себе оплеуху. Вышло слабо, конечно, но перед глазами хоть чуть-чуть прояснилось.Раз-два-три…Господи, она не может вот так бесполезно сдохнуть! Не сейчас! Флор зарычала, злясь на себя за проклятую слабость. Это будет обидно и несправедливо, сдаться в самом конце, а потому, сцепив зубы, она ухватилась за бетонную стену и проползла ещё немного вперёд, прежде чем рухнула лицом в мелкий песок, что немедленно забил остатки лёгкого. Флор попробовала кашлянуть, но не смогла.

Глаза закрылись сами. И куда-то резко исчез свист проклятого ветра, перестала дрожать под руками земля, а лёгкие будто бы снова раскрылись, и Флор с каким-то восторгом вдохнула аромат влажной земли и пряной зелени. Послышался шелест лившейся где-то воды, эхо шагов, и на плечи опустились тяжёлые руки. Казалось, она может почувствовать их тепло, то, как легко скользнули они вдоль её тела, прежде чем осторожно легли на талию… А потом до неё долетел шёпот:

– Ты ведь тоже чувствуешь. Вот здесь… –И в груди что-то сжалось так томительно сладко. –Если это оно… Если всё правда… Если всё окажется так… Ты ведь понимаешь, что это значит для нас? Понимаешь?

Флор понимала. И Флор подняла голову, чтобы в последнем рывке добраться до шершавой бетонной стены. Пальцы коснулись нагревшегося от излучения камня, оцарапались об острые грани последнего детонатора, щелчок… И она обессиленно упала на спину, закрывая глаза.

В её мире было по-прежнему тихо, только шелестела вода, да дыхание Артура ровно и мерно чуть щекотало волосы на макушке. Было так хорошо и спокойно, словно вот так оно теперь будет всегда. Она слышала, что он что-то шептал, но не могла разобрать слов и подняла руки, желая обнять, прижаться чуть крепче, раствориться в этом тепле, но…

Вместо чуть шершавого кителя пальцы сомкнулись на чём-то холодном, и в сладкий, невозможный никогда мир Флор ворвалась какофония звуков. Вой оглушал с такой силой, что она застонала. Грудь словно вспороло, стоило попытаться вздохнуть, а потом тело скрутила невыносимая рвота. В последний момент Флор успела перевернуться со спины на живот, прежде чем из неё хлынула кровь вперемешку с чем-то неведомым. Может, там были внутренности, может просто слюна. Она застонала, а потом снова ощутила холодное прикосновение, что было так неприятно настойчиво. Чуть повернув голову, Флор попробовала разлепить уже засыпанные песком веки и вдруг увидела глиссер. Его чёрная морда зачем-то пыталась подцепить её руку и толкалась в ладонь так настойчиво, что пальцы невольно сомкнулись на каком-то торчавшем в обшивке выступе.

Дурачок…

Думать, как он здесь оказался сил уже не было, да Флор и не хотела. Она чувствовала, как её тащит куда-то прочь от стены, а потом перед глазами всё стало ярко-оранжевым. Под закрытыми веками вспыхнуло солнце, на тело рухнуло что-то тяжёлое, прежде чем под ней будто разверзлась земля. Раздался оглушительный грохот, мир на мгновение вспыхнул, а последней мыслью вдруг стало, что Артур обязательно позаботится о тех белых цветах. Ну а потом…