Подметный манифест - Далия Трускиновская

- Канзафарова ко мне. Тимофея. Абросимова. Этот пусть подождет.

У Архарова теперь была главная забота - изловить Брокдорфа и доктора Лилиенштерна. Он выслушал доклад Абросимова - десятские ничего про этих двух не слыхали, доктор не возвращался, опрошены многие немцы, булочники и сапожники, никто ничего связного не сказал, и по всему выходило, что искать преступную парочку придется долго - Москва велика, и коли они забились, допустим, в Кадаши, то могут просидеть там, пережидая переполох, очень долго.

- Искать, сукины деть, искать по всем закоулкам, из-под земли вырыть, - приказал Архаров. И, когда подчиненные выходили, увидел в открытую дверь ожидавшего посетителя и поманил его пальцем, а заодно движением той же руки задержал у себя Клашку и Канзафарова.

Мужчина вошел и перекрестился на Николая-угодника.

- Ну? - спросил Архаров, думая одновременно, что следует послать Никишку в «Татьянку» за рассолом.

- Десятский у нас, Федот Званцев, сказывал - надобно доносить, коли кто против государыни кричит… - доноситель посмотрел на обер-полицмейстера с надеждой, что уж это преступление должно вызвать хотя бы любопытство.

- Иванов, в канцелярию его, - велел Архаров. - Ты там все досконально обскажи, писаря запишут, да покороче - кто кричал, когда, не называл ли каких имен. Ступай.

Клашка подтолкнул мужчину и повел его, придерживая за плечо, к двери, но тот с неожиданной ловкостью развернулся и вновь оказался перед Архаровым.

- Ваша милость! - словно опомнившись, быстро заговорил он. - Не велите казнить - а только я такое видел, что и сам не ведаю, к чему оно!

- С этим - к попу! - тут же отвечал Архаров. - Мы видениями не занимаемся! Иванов!…

Он хотел приказать, чтобы странного просителя выставили в тычки, но тот вдруг рухнул на колени.

- Ваша милость! Дозвольте молвить! Коли понапрасну пришел - так изругайте матерно, да только молвить дайте!

- Изругать - с особым удовольствием, - тут же согласился Архаров. - Ладно, говори, да покороче.

Мужчина поднялся и заговорил на удивление деловито.

- Мы, ваша милость, домишко имеем в Трехсвятительском переулке. И тесть мой хворает, потому ночью кричит, встаем, его обихаживаем. Вот и вышло, что я после вторых петухов на дворе оказался. А дворы у нас какие - ступеньками, все слышно и видно, что у соседей делается. Слышу - лошадь заржала, люди загомонили. Что, думаю, за езда и за гостевание среди ночи? Вот и пошел на голос, мало ли что… воры, может, лезут, так десятских позвал бы. А там у ворот чуть не драка. Трое на троих, но, ваша милость, те трое, которых бьют, по-немецки ругаются, а те, которые бьют - на неведомом наречии, хотя с русским схоже. Черемись, должно, либо еще какая мордва. И дошло до государыни… Немцы-то порой по-русски словечко вставляли. Один шумит - я-де государыне жаловаться стану. А тот ему - я-де вашу государыню… да так покрыл, что я отродясь не слыхивал…

- И это все? - спросил Архаров, держась за голову.

- А мало, что ли? И потом немец еще по-русски говорил - я-де доктор, я-де больного принимал, куда меня затащили?…

- Немец? Доктор?

- Так, ваша милость, больной-то при них и был! Они его уронили! С телеги потащили и уронили! А я так думаю - его до смерти зашибли, тащили, как мешок.

- Где тот двор?

- В Трехсвятительском, ваша милость, я покажу! А там, коли угодно припомнить, местность неровная, горки, и я со своего двора вижу соседский двор, и гляжу - немца-доктора-то не в дом повели, а через двор еще куда-то… и пропали, ваша милость, как сквозь землю провалились… и голосов не слыхать… Я наутро нарочно к соседской калитке подошел, там кума моего племянница живет в услужении, спрашиваю: что, Глаша, за шум ночью вышел. А она бойко так отвечает: не было шума, дяденька, все спали! Девка молодая, чего ей врать? А я голоса-то своими ушами слушал… Ну, думаю, не примерещилось ли?… Государыню-то громко честили…

- Нет, братец, не примерещилось, - утешил Архаров. - Тимофей! Жеребцов! Ивановы! Кто там есть?!

Архаровцы, спеша на зов, заполняли кабинет.

- Так и не вспомнили меня, ваша милость? - спросил мужчина. - Семенов я, Иван.

- Ну и что?

- Вы денежки мои в кипятке варить изволили!

- Денежки в кипятке варить?… - Архаров даже растерялся и посмотрел на Степана Канзафарова. Тот тоже не сразу понял, однако догадался первым.

- Ваша милость, мясник он! Кошель у него из лавки стянули! Мы в «Татьянку» за кипятком бегали! Сало наверх всплыло!

- И верно.

Архаров подошел к Ивану Семенову, остановился - глаза в глаза.

Тот испуганно попятился.

- А кабы я тебе кошель не вернул, ты бы сюда со своими сведениями и не пришел?

- Так ваша милость! Нельзя же иначе! - убежденно отвечал мясник. - Вы - нам, мы - вам, на том порядок и стоит. Так не бывает, чтобы без этого! Так оно по-божески!

- Нет у тебя понятия о верноподданном долге, - огорченно сказал Архаров. - Вы - нам, мы - вам, а где же у тебя, дурака, долг?

- Так вот же он и есть. Архаровцы… Полиция, то есть, моего вора изловила, денежки мои вернула, и тут у меня получается долг…

- Да этак перед нами пол-Москвы в долгу, - заметил Степан.

- А чем плохо? - спросил мясник. - Вон я долг вернул, кто иной вернет, на том и стоим.

Архаров рассмеялся было, но голова возмутилась - что-то в ней очень болезненно отозвалось на смех.

- Тимофей, пошли с ним молодцов на выемку, да с каретой, да не менее шести человек - там весь двор обшарить придется. Добычу тут же в подвал, - приказал обер-полицмейстер. - Шварца ко мне.

Он рассказал немцу про приключение с мясником Иваном Семеновым, полагая, что тот сам, по своей воле, что-либо доложит о графе Ховрине.

Шварц был не дурак - и точно доложил, хотя с большой неохотой.

- Я оплошал по незнанию, ваша милость, Хотя ночи нынче теплые, однако господин Ховрин оказался особой весьма изнеженной. Он наутро явился больным и едва ли не помирающим. Рассказал, что весной, простудившись, получил гнилую горячку, от коей все никак не оправится. Щупали ему лоб - он доподлинно в жару. Тогда я взял на себя смелость решать - и отправил его в приватный дом, где за ним будет надлежащий уход, наложив притом на него домашний арест.

- К матушке?

- Нет, ваша милость.

Более умница Шварц не сказал ничего. Архаров понял - графа перевезли на Ильинку к Терезе Виллье.

Сие было разумно. Весьма разумно. Более чем разумно.

Примерно столь же разумно, как разворачиваться и уходить от окошка, в коем явились арестованный неведомым злодеем Ховрин и его метреска… да, именно метреска… мартоной, кажется, скорее можно назвать русскую девку-содержанку, вроде Дуньки… надобно спросить у Тучкова…

- Устин Петров не сыскался?

- Нет, сударь. И я уж думаю - не в Яузе ли он раков кормит… ежели, конечно, в сем водном источнике водятся раки.

- Крокодилов он там кормит, - пошутил Архаров. Хотя, когда бы ему доложили, что на берегу вонючей речки был замечен выползший из нее крокодил, он бы не слишком удивился и лишь подумал, кто из архаровцев довольно ловок, чтобы изловить зубастую скотину.

- Вели Демке со Скесом вдругорядь обитель навестить. Может, он все ж там прячется.

- А надобно ли? - вдруг спросил Шварц. - Он, что мог, совершил, и коли душа лежит к монашескому образу жития, ему все наши награждения и почести кажутся бессмысленны, ибо чает себе иную награду.

- Дурак он, - со вздохом отвечал Архаров.

Бывший дьячок и несостоявшийся канцелярист тоже был ему по-своему дорог, хотя и натворил дел в чумную осень. Архаров видывал еще в полку похожих солдат - штиблеты у них морщат и сползают, пряжки от башмаков дивным образом теряются, чистка оружия превращается в опаснейшее приключение, на полковом плацу впору ставить театральные кресла и продавать билеты, когда такой кавалер разучивает ружейные приемы. А меж тем в них живет удивительное желание все сделать красиво и правильно, только руки-ноги за желанием не поспевают.

- Извольте, - Шварц положил на архаровский стол бумаги. - Из тех господ, что шпажонками махали, внизу опрошены полтора десятка человек, и у семерых - знаки.

- Прелестно. И где же их его сиятельство навербовал?

- Вашей милости шутить угодно, а мне на ум приходит иное - не князь их вербовал, а их к нему прислали, - молвил Шварц. - Сами знаете, кто присоединился к самозванцу, - преступники, коих он первым делом выпускал из тюрем. А сие означает, что спины у них, как у порядочного человека - послужной список: там и кнут, и плети, и матросские кошки, и много чего иного, коли кто умеет прочитать.

- Чего тут уметь - провел по спине мокрой рукой с нажимом, и вот тебе полосы… - буркнул Архаров. - У каждого в доме сделать выемку. Может, наконец, и сыщется хоть один собственноручный манифест самозванца. И не может же быть, чтобы он кому-то из своих здешних приверженцев ни строчки не написал. Ты чего тут, Карл Иванович, приволок? Пришли кого-нибудь из канцелярии, черная душа, чтобы прочитали.

Он возился с бумагами, на три четверти полными вранья, несколько часов, собирая из них те сведения, которые помогут задать князю Горелову правильные вопросы. А потом услышал крик и шум в коридоре.