Отходняк после ящика водки - Альфред Кох

И вот на фоне такого экономического роста и ввиду блестящих перспектив на президентских выборах 1860 года, к удивлению плантаторов, вдруг побеждает Авраам Линкольн, человек для них посторонний. Принято считать, что Линкольн был противником рабства и сторонником расового равноправия. Однако самое радикальное его заявление на эту тему сразу после выборов было такое: «Я считаю, что право на рабовладение в Конституции прописано довольно нечетко». Но и этого «непатриотического» (в самом деле, на что человек поднял руку – на процветание родины?) заявления хватило Югу для того, что счесть избрание Линкольна угрозой для себя. Под лозунгом «Если ценности Юга не могут быть сохранены в рамках Штатов, нам ничего не остается, кроме как стать суверенным государством» первой вышла из состава Штатов Южная Каролина, за ней Миссисипи, Флорида, Алабама, Джорджия, Луизиана и Техас, которые провозгласили Конфедеративные Штаты Америки. Линкольн сдрейфил и в своей инаугурационной речи поспешил объявить, что он и думать не думал отменять рабство, что это вообще вне его компетенции. Ему казалось, что так можно остановить войну! Но единственное, что ему удалось, – это разочаровать негров и белых аболиционистов. На плантаторов же это заявление не подействовало, и 1 апреля 1861 года Юг начал войну: его батареи открыли огонь по федеральному форту Самтер, что в Чарлстонской гавани. Линкольн назвал это мятежом и, чтоб его подавить, объявил о наборе 75 тысяч добровольцев. Как на всех американских войнах, в армию запросились негры. Как обычно, их поначалу не брали, даже несмотря на то что потери вооруженных сил Севера в первый год достигли 200 тысяч. Людей на фронте не хватало, Конгресс требовал от президента брать черных, но он сомневался – боялся, что, если он это сделает, то некоторые северяне – количество их оценивал в 50 тысяч – обидятся и перейдут на сторону Юга. Страхи эти были не пустые: в архивах лежит немало писем с фронта, в которых белые солдаты писали о категорическом неприятии черных как боевых товарищей. Тьфу! (Один боец написал своей матери, что не подписывался воевать за страну ниггеров; он недостаточно любит родину, чтоб воевать рядом с черными.) Но черные все просились на фронт – и на втором году войны их таки согласились брать в армию. Но теперь уже негры не торопились идти в войска, после всех проволочек и разговоров о расовом превосходстве белых и заведомой тупости и трусости черных, – даже Линкольн и тот публично выражал сомнения в смелости негров. Как бы отвечая на это, в 1863 году моряк-негр Роберт Смоллс угнал у южан колесный пароход, команда которого состояла из черных, и после воевал на нем против южан – и даже дослужился до капитана. Негры десятками тысяч записывались в армию – даже несмотря на то что при попадании в плен конфедераты их продавали в рабство, а то и вовсе расстреливали. В 1864 году один генерал из южан, Форрест, осадил северный форт Пиллоу. Взял он его с огромным трудом, поскольку осажденные упорно оборонялись. Генерал был в бешенстве, узнав, что половина защитников – негры. Их всех, а это 300 человек, по его приказу казнили: людей сжигали живьем или распинали на воротах. (Позже Форрест прославился как основатель ку-клукс-клана, самой серьезной из всех боевых организаций белых расистов.) К 1864 году случаев негритянского героизма накопилось столько, что Конгресс решил уравнять негров с белыми в плате, амуниции и медобслуживании (так-то у них все было по остаточному принципу).

Примечательно, что всю войну в Конгрессе конфедератов тоже шли дебаты насчет негров в армии. Генерал Ли, к примеру, считал, что надо их брать на войну – и после освобождать. Соответствующий закон таки приняли – правда, с непростительным опозданием: за три недели до конца войны. Ничего уже нельзя было сделать.

Война закончилась падением столицы южан – Ричмонда. Символично, что первыми к городу прорвались черные отряды (5 тысяч пехотинцев и 1800 кавалерии). Еще интересней и красноречивей тот факт, что им не дали триумфально войти в город и завершить войну такой красивой яркой картинкой. Негров оттянули, и вместо них первыми в город вошли белые. Все всё в принципе поняли…

За четыре года войны Юг потерял 250 тысяч убитыми, а Север 360 тысяч, в том числе 37 тысяч негров. Последнее число вызывает уважение: вон люди жизнь отдавали в борьбе за свободу в отличие от некоторых.

Печальным итогом войны стало разрушение южной экономики в ходе боевых действий. Ее лишили главной производительной силы, ее фундамента: бесплатных рабов. Которые, не надо забывать, кроме всего прочего, были и ценным имуществом: общая стоимость 4 миллиона рабов достигла суммы в 2 миллиарда долларов (теми еще, старыми деньгами!), которая превратилась в ничто одним прекрасным январским днем 1865 года, когда Конгресс принял 13-ю поправку к Конституции, отменяющую рабство. В итоге производство хлопка, основной экспортной культуры, упало вдвое и достигло довоенного уровня только спустя много лет – в 1879 году.

В общем, то, что Линкольна убили, неудивительно.

Распространенная привычка делить все на черное и белое, игнорируя полутона, сработала и при создании в общественном сознании, особенно не-американском, мифа о войне Севера и Юга. Вот, типа, победили, и сразу настало царство свободы и справедливости, равенства и братства, и всего такого прочего. Ан нет. В жизни же все по-другому. Вот куда, к примеру, делись плантаторы, тем более воевавшие против Севера? Может, их перестреляли, сгноили в лагерях или они поехали в Париж и Стамбул работать таксистами, как русские белые генералы? Нет, никуда они не делись. Остались на своей земле, только без рабов. Правда, некоторые лишились какой-то части своих земель. Дело в том, что еще в ходе войны по приказу генерала Шермана неграм начали выдавать по 40 акров заброшенной земли и даже по одному армейскому мулу. А вот чего побежденных ветеранов-южан лишили, так это права голоса. Но недолго они побыли лишенцами: не прошло и полугода, как южанам объявили амнистию! Им надо было только заявить о лояльности новой власти – и признать 13-ю поправку к Конституции об отмене рабства. За это им восстанавливали гражданские права и возвращали всю собственность (кроме рабов, разумеется). Плантаторы, не будь дураки, пошли каяться – таких было процентов 80–90. Негры, которые успели позанимать трофейные земли, пошли наниматься на плантации к бывшим хозяевам, работать за копейки, влезать в долги и проч.; обычная схема. И только через пять лет, в 1870-м, вслед за бывшими рабовладельцами право голоса было дано и вчерашним рабам. Видите, это было сделано тогда, когда страсти подостыли, а то б негры таких законодателей навыбирали, таких бы законов напринимали, столько белых офицеров перевешали и храмов взорвали! Это я так, к слову… В целом же случаи, когда черные линчевали белых за расизм, оставались единичными. Схема была обычно такая: ветеран войны, конфедерат, бьет обнаглевшего негра по морде – а проходящие мимо черные солдаты пристреливают обидчика…

Шли годы.

Как ни обидно это было для негров, в начале XX века в общественном белом американском сознании рабство было чем-то симпатичным. Старый добрый Юг, патернализм, верность негра хозяевам и прочее. В 1906 году в Америке стала бестселлером книга «The Clansman» («Куклукcклановец», «Скинхед»). Там по сюжету симпатичный белый парень после Гражданской мочил черных для общего блага, восстанавливая порядок и попранную честь южан. В 1915 году по этой книжке сняли кино «Рождение нации», которое тоже оказалось вполне успешным и даже культовым. Более того! В 1936-м вышла знаменитая лирическая книга Маргарет Митчелл «Унесенные ветром», которую экранизировали в 1939-м, – так и там тоже положительные плантаторы заботились о бестолковых ниггерах. К некоторой досаде южан, эта тема угасла в 40-е, когда по понятным причинам южное рабство стали сравнивать с бытом концлагерей Второй мировой, по окончании которой Гарри Трумэн под впечатлением холокоста отменил расовую сегрегацию в армии. Как, а до этого что же? До этого, напомним, белые и черные служили по отдельности, и называлось это расовой сегрегацией. Ну ладно, в войсках с этим решили довольно быстро, всего лишь через 80 лет после отмены рабства. А вот на гражданке негры долго еще утирались. Их не пускали в автобусы, школы, прачечные и бары для белых. А если они все же заходили, их вышвыривали оттуда со скандалом. Немало американцев тоскуют по тем временам… Особенно на Юге. Только им про это приходится молчать с некоторых пор – после того как была изобретена политкорректность.

Ситуация изменилась только в 1964 году, когда после черного марша на Вашингтон, который прошел годом раньше, в США была наконец отменена расовая дискриминация в общественных местах. Смотрите-ка, не торопились они с правами для негров – всего-то годик не дотянули до столетнего юбилея отмены рабства. А могли б сразу пустить черные отряды в Ричмонд, отдать им вражескую столицу на три дня, – вот бы они там громили винные погреба, отрезали яйца юнкерам и насиловали гимназисток не хуже балтийских красных матросов!