Утренняя звезда - Пирс Браун

Это голос моего дяди! Неужели я в Долине? А это – та самая дорога, по которой мы проходим перед смертью? Быть того не может! В Долине нет места боли, а у меня ноет все тело. Ноги покалывает. И все же этот голос зовет меня за собой, ведет сквозь туман. Голос человека, научившего меня танцевать, когда умер мой отец, оберегавшего меня и отправившего меня к Аресу. Человека, который погиб в шахте и сейчас пребывает в Долине!

Я думал, что меня встретит Эо… или отец… но не Нэрол.

– Читай, читай, – шепотом произносит другой голос. – Доктор Вирани говорит, что он нас слышит! Ему просто нужно помочь вернуться!

Я продолжаю идти вперед, но одновременно чувствую, что лежу в постели. Ощущаю прохладный свежий воздух, наполняющий легкие. Мягкие чистые простыни. Мышцы ног сводит, как будто от множества пчелиных укусов. С каждым очередным укусом мир сновидения меркнет, и я снова оказываюсь в своем теле.

– Ну, раз уж нам приходится читать этому коротышке, так давай кого-нибудь из алых, а не эти фиолетовые сопли!

– Танцор говорит, что он очень любил эту книгу.

Открываю глаза. Кровать. Белые простыни. Капельницы. Прикасаюсь к крошечным электродам, по которым через мышцы ног проходит ток. Электростимуляция помогает справиться с атрофией. Палата находится в пещере. Повсюду медицинское оборудование, аппараты и террариумы.

Значит, я и правда слышал голос дядьки Нэрола, вот только он не в Долине, он жив! Седой и жилистый даже для алого, он сидит рядом с моей постелью и, щурясь, смотрит в одну из старых книг Микки. Мозолистые руки бережно перелистывают тонкие страницы. Он облысел, предплечья и шея покрыты темным загаром. Такое впечатление, что его сшили из куска старой, потрескавшейся кожи. Сейчас ему должен быть сорок один год, но выглядит он старше. Как будто немного одичал. На поясе кобура с рельсотроном, на черной военной куртке вышит топор – чуть выше того места, где когда-то была нашивка со знаком Сообщества. Нашивку отпороли, перевернули так, чтобы алый цвет оказался наверху пирамиды, а золотой – в основании, и пришили обратно.

Он сражается на войне.

Рядом с ним сидит моя мать. Инсульт превратил ее в согбенное, дряхлое существо. Сколько раз я представлял себе, как над ней с клещами в руке стоит Шакал? Все это время она была в безопасности. Узловатые пальцы уже не так ловко, как раньше, управляются с иголкой и ниткой, она штопает рваные носки. Старость и болезни делают свое дело, но тело обманчиво, внутри она по-прежнему сильна. Внутри она выше любого золотого, сильнее любого черного.

Смотрю, как мать сосредоточенно занимается своим делом. Впитываю ее ровное дыхание. Больше всего на свете мне хочется защитить ее, исцелить, дать то, чего у нее никогда не было. Я так ее люблю, что не знаю, как сказать об этом. Не знаю, что сделать, чтобы она почувствовала всю силу моей любви.

– Мама… – шепчу я.

Они смотрят на меня. Нэрол замирает на стуле. Мама накрывает его ладонь своей, медленно встает, осторожно подходит к кровати и тихо шепчет:

– Здравствуй, малыш!

Она склоняется надо мной, из глаз льется безграничная любовь. Моя ладонь больше ее головы, но я нежно прикасаюсь к маминому лицу, чтобы убедиться в ее реальности. Провожу кончиками пальцев по гусиным лапкам около глаз, по седым волосам у висков. В детстве я любил отца сильнее, чем маму. Иногда она била меня. Иногда плакала в одиночестве, но делала вид, что все в порядке. Сейчас же мне больше всего на свете хочется послушать, как она напевает себе под нос, стоя у плиты. Мечтаю о тихих домашних вечерах. Но как повернуть время вспять?

– Прости меня… – слышу я свой голос. – Мне так жаль…

Мама целует меня в лоб и прижимает мою голову к своей. От нее пахнет ржавчиной, по́том и маслом. Пахнет домом. Она говорит мне, что я ее сын, что мне не за что просить у нее прощения. Я в безопасности, меня любят. Здесь вся моя семья. Киран, Лианна, их дети. Им не терпится увидеть меня. Меня трясет от рыданий, я не в силах остановиться, из моего сердца извергается вся боль одиночества. Слезы – сокровенный язык, они выражают больше, нежели обычные слова. Мать еще раз целует меня в лоб, и я откидываюсь на подушки, совершенно обессиленный. Нэрол встает рядом с ней и кладет ладонь мне на плечо.

– Нэрол…

– Привет, маленький засранец! – грубо говорит он. – Истинный сын своего отца, да, парень?

– Я думал, ты умер…

– Не-а, смерть меня пожевала, но не проглотила. Выплюнула мою окровавленную задницу и отпустила. Сказала, что ей нужны наемники, надо грохнуть кое-кого да еще родственничка одного спасти. – Он улыбается мне, и старый шрам на его губах соединяется с двумя новыми.

– Мы долго ждали, пока ты очнешься, – говорит мама. – Челнок привез тебя два дня назад.

В гортани все равно ощущается привкус дыма от горелой плоти.

– Где мы? – спрашиваю я.

– В Тиносе. В городе Ареса.

– Тинос, – шепчу я и быстро сажусь. – Севро… Рагнар…

– Да живы они, живы! – ворчит Нэрол, толкая меня обратно на подушки. – Смотри, трубки повыдергиваются, кожу новую повредишь! Доктор Вирани несколько часов тебя зашивала, ты же в кровавое месиво превратился. Скелеты должны были оказаться в радиусе действия взрывного устройства, но им удалось уйти. Там, в тоннелях, они порвали нас в клочья. Если бы не Рагнар, тебе бы несдобровать.

– Ты тоже был там?

– А как же! Кто, по-твоему, вел команду проходчиков в Аттику? Там пролилась кровь Ликоса, Лямбды и Омикрона!

– А Виктра?

– Полегче, парень, – говорит он, кладя руку мне на грудь, чтобы я и не смел вставать. – Она под присмотром врачей. И та серая тоже. Они живы, скоро их подлатают.

– Нэрол, меня надо осмотреть! Скажи врачам, пусть проверят меня на датчики радиации! На имплантаты! Эти гады могли специально упустить меня, чтобы узнать местоположение Тиноса! Мне срочно нужен Севро!

– Эй, эй, полегче! – резко осаживает меня Нэрол. – Все уже проверили. Нашли два имплантата, но оба расплавились при взрыве. Хвоста не привел. Ареса сейчас нет, он с упырями оставил тут раненых и полетел заметать следы.

Плащей из волчьих шкур я насчитал около дюжины, значит ряды пополнились. Ведьма предала нас, а вот Крошку и Клоуна Виксус упомянул. Интересно, остался ли с нами Брюзга?

– Арес сложа руки не сидит, – говорит мать.

– Так некогда! Дел много, а Арес один, – встал на защиту Севро Нэрол. – Они ищут выживших, скоро вернутся. Если повезет, к утру уже будут здесь, – объясняет он, но мама награждает его таким взглядом, что он тут же умолкает.

Я обессиленно откидываюсь на подушки, утомленный разговором. Устал с непривычки от одного вида людей. Язык меня почти не слушается. Меня обуревают странные чувства. Сижу молча, тяжело дыша. Материнская любовь наполняет комнату, но все равно я продолжаю ощущать присутствие тьмы. Тьма подступает со всех сторон к моей семье. Сначала я думал, что потерял близких, теперь боюсь, что не смогу защитить их. У меня могущественные враги. Их слишком много, а я совсем слаб. Качаю головой, глажу мать по руке:

– Я думал, что уже никогда тебя не увижу…

– И все же ты здесь, – отвечает она неожиданно холодным тоном.

В этом вся мама: абсолютно сухие глаза, когда мужчины едва могут два слова связать от избытка чувств. Часто я думал о том, как же мне удалось выжить в училище. Уж точно не благодаря моему отцу, он был человеком мягким. Несгибаемый, железный хребет достался мне от матери. Крепко сжимаю ее руку, пытаясь выразить свои мысли этим незатейливым жестом.

В дверь тихонько стучат. В палату заглядывает Танцор. Он красив какой-то дьявольской красотой, единственный из всех алых, кому годы идут на пользу. Я узнал его по звуку шагов: он, как всегда, прихрамывает. Мать и дядя почтительно кивают ему. Нэрол тут же отходит в сторону, пропуская Танцора к моей постели, а мать не двигается с места.

– Этот проходчик еще поживет, вот увидите, – берет меня за руку Танцор. – Ну и напугал же ты нас, парень!

– Чертовски рад видеть тебя, Танцор!

– И я тебя, дружище!

– Спасибо тебе. Спасибо, что позаботился о них, – киваю я на мать и дядю. – Спасибо, что помог Севро…

– А для чего же нужна семья? – отзывается он. – Как ты?

– Грудь болит. Ну и все остальное.

– А как ты хотел! – добродушно смеется он. – Вирани говорит, ты чуть не сдох от зелья, которое тебе вкатила Накамура. У тебя инфаркт случился.

– Танцор, откуда Шакал узнал обо мне? Где я совершил ошибку? Чем себя выдал? Я думал об этом каждый день…

– Ты все делал правильно, – отвечает Танцор. – Тебя сдала Гармони.

– Гармони?! – шепчу я. – Быть того не может… Она же ненавидит золотых! – произношу я и тут же понимаю, что просчитался.

Гармони беспощадна в своей ненависти. Я не взорвал бомбу, которую она дала мне, чтобы убить верховную правительницу и всех остальных на Луне, вот она и решила отомстить мне…

– Она решила, что мы предали наши идеи и продались золотым, – рассказывает Танцор, – что слишком часто идем на компромисс. Поэтому просто пошла к Шакалу и все ему рассказала.