Герои «СМЕРШ» - Александр Юльевич Бондаренко

Кстати, в известном нам интервью полковник Ястребов этот факт отрицает — мол, Абрамов, как следователь, вряд ли мог этим заниматься. Но в спецслужбах есть правило, что каждый делает исключительно своё дело и не спрашивает коллег, чем они в данный момент заняты или занимались ранее. К тому же радиоигра «Подголосок» проводилась ещё до прихода Ястребова в отдел — он вообще мог про неё не знать. А если на следователя приходилось по сорок дел, то и оперативные сотрудники были достаточно заняты — вот и могли поручить Абрамову «непрофильную» задачу.

К тому же Фёдор Александрович был, что называется, «в теме», и вот тому подтверждение:

«В ночь на 8 октября 1943 года на территорию Мяксинского района Вологодской области была сброшена группа из двух диверсантов-парашютистов. В тот же день оба диверсанта явились с повинной в Мяксинский сельсовет. По исследованным архивным материалам первый подробный допрос радиста из этой группы 25 октября 1943 года осуществлял Абрамов. При этом протокол допроса, как и ряд более поздних аналогичных документов, позволяет сделать вывод о высокой компетенции Абрамова в своём деле. Протокол содержит подробнейшее описание техники шифрования, которая должна была применяться указанной группой. Необходимо отметить, что Абвером применялись чрезвычайно изощрённые системы шифрования с огромным числом условностей, постоянной сменой ключей, а для успешного проведения радиоигры требовалось детальное уяснение всех нюансов радиообмена»[128].

Поэтому и могли поставить руководить радиоигрой человека, понимающего что к чему — вне зависимости от его должности.

«Легенда» радиоигры была разработана такая: группу основательно разбросало по лесу, поэтому пока что вместе собрались только радист и три диверсанта, которые разыскивают всех остальных, находящихся непонятно где.

«Цеппелин» откликнулся незамедлительно: «Очень рады установлению связи. В том, что вы сброшены неправильно, виноваты летчики. Будьте стойкими и осторожными. Скоро соединим вас с главной группой».

Что следовало делать в этой ситуации, когда стало ясно, что в германском «центре» поверили? Естественно, просить о помощи — мол, неизвестно куда пропали не только «боевые товарищи», но и сброшенные вслед за ними ящики с продовольствием и снаряжением. 16 ноября группа «Подголосок» получила «подарок с неба»: на четырёх парашютах им были сброшены продовольствие, оружие, боеприпасы и медикаменты…

Если три диверсанта, прибывших к «Подрывникам» 11 ноября, как бы вошли в отряд, то «Подголосок», по «легенде», долго не мог соединиться со «своими». Зато рации двух групп передавали примерно одинаковую информацию относительно движения эшелонов по Северной железной дороге, тщательно составленную соответствующими специалистами, и это дублирование создавало видимость её достоверности. В частности, после того, как «Подрывники» сообщили о совершении ими двух «диверсий» на дороге, рация «Подголоска» просто информировала «хозяев» об этих фактах: мол, произошло то-то и то-то, а кто это сделал — нам про то неведомо…

Через некоторое время «Цеппелин» помог группам соединиться — по крайней мере, это они там, в германском «центре», так считали. После «объединения» радиоигра «Подголосок» была успешно завершена.

Зато радиоигра «Подрывники» продолжалась ещё довольно долго.

Вот какую справку по этой радиоигре дал историк (и в прошлом — сотрудник) спецслужб Эдуард Прокофьевич Шарапов:

«Проводилась на территории Вологодской области в 1943–1944 годах. В результате было выведено на советскую территорию и арестовано 22 немецких агента. Кроме того, по этому каналу в разведцентр противника систематически передавались ложные сведения о передвижении воинских частей и боевой техники по Северной железной дороге. Учитывая её тогдашнее стратегическое значение в общем объёме перевозок, эта дезинформация позволила ввести немецкие штабы в заблуждение относительно намерений советского командования»[129].

Есть версия, что именно за проведение радиоигры «Подголосок» Абрамов был награждён часами. Однако, судя по документам, награда всё-таки была дана за другое:

«27 июня 1944 года приказом начальника Отдела контрразведки „Смерш“ Архангельского военного округа полковника Головлёва „за лучшие показатели в следственной работе“ был награждён часами старший следователь следственного отделения контрразведки „Смерш“ Архангельского военного округа лейтенант Ф. А. Абрамов»[130].

Отметим также, что в июне 1944 года Фёдор Александрович был назначен старшим следователем следственного отделения отдела контрразведки. В общем, его карьера складывалась успешно. В коллективе он пользовался уважением и авторитетом — понятно, что было за что. Ястребов вспоминал:

«Вообще, Фёдор учил нас не рубить сплеча, стараться видеть мотивы человека, и даже если тот виноват, понимать, что степень вины может быть разная. Например, был случай: в Архангельске контрразведку заинтересовала одна очень красивая женщина с набором наград, с каким бы и мужчина в героях ходил. Оказалось, она действительно была на фронте, но её командир, испытывая к ней определённые чувства, чтобы уберечь от возможной гибели на передовой, фальсифицировал наградные документы и отправил её в тыл. Мы с Фёдором вели это дело, и он, как старший, в итоговом документе изложил всё так, чтобы ей вышло минимальное наказание»[131].

А вот, кстати, служебная характеристика, датированная уже 11 июля 1945 года:

«Тов. Абрамов всесторонне развит, достаточно грамотен, следственно-оперативную работу любит, вкладывает в неё много ума и изобретательности.

Усидчив и настойчив. В работе объективен и требователен. Систематически работает над повышением общеобразовательного уровня и своей квалификации.

В морально-бытовом отношении выдержан. Среди оперативного состава пользуется авторитетом. Физически здоров»[132].

Всё же Абрамов понимал, что служба эта только на время войны и что вскоре ему надо будет возвращаться к мирной жизни. А это прежде всего значило, что нужно получить высшее образование. Фёдор принял, как ему тогда казалось, оптимальное решение: не откладывая в долгий ящик, ещё до окончания войны, поступить на заочное обучение в Архангельский педагогический институт — благо всё рядом. 27 ноября 1944 года он подал руководству соответствующий рапорт — и разрешение получил. Разумеется, вновь начинать с первого курса Абрамов не собирался, а потому был направлен запрос в ЛГУ — мол, пришлите справку!

Ответ пришёл только через год, уже после Победы, причём совсем не такой, как ожидалось. Ректор ЛГУ профессор А. А. Вознесенский адресовался к начальнику ОКР «Смерш» теперь уже Беломорского военного округа генерал-майору Головлёву с просьбой «направить для завершения образования бывшего студента 3-го курса филологического факультета… т. Абрамова Фёдора Александровича…».

Начальство препятствовать не стало, и 2 октября 1945 года старший следователь ОКР «Смерш» БелВО лейтенант Фёдор Александрович Абрамов был уволен в запас. Как указано в приказе, «для завершения высшего образования». В том же приказе было сказано, что он «аттестуется отлично».

Дальнейшее хорошо известно почитателям творчества лауреата Государственной премии СССР Фёдора Абрамова, одного из наиболее известных наших писателей-«деревенщиков», публициста и литературоведа.

В 1948 году он окончил университет, уже в 1951 году защитил кандидатскую диссертацию по творчеству М. А. Шолохова, в 1956 году возглавил кафедру советской литературы Ленинградского университета, а с 1960 года, как говорится, «ушёл в большую литературу», сосредоточив свои