Жили они долго и счастливо - Мэтт Шоу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я был слишком возбужден, чтобы обдумать свои действия. Что если бы родители Ванессы не остановились, чтобы оказать мне помощь? Пришлось бы мне преследовать их и таранить с дороги, что привело бы к еще большим проблемам? Должен ли я был отказаться от любых мыслей о том, чтобы убрать их, и просто надеяться, что они не будут искать свою дочь? Это был бы не вариант. Они бы стали ее искать. Они бы ее не нашли, но я не хотел лишних проблем.
К счастью, когда я помахал им с жалким выражением лица, ее родители остановились на обочине. Сначала отец предложил заглянуть под капот и воспользоваться мне своим мобильным телефоном. Когда он не вернулся к своей машине, мать тоже вышла. Удивительно, сколько повреждений наносит металлический стержень человеческому черепу – даже при таком слабом взмахе, как у меня.
Их машина была идеального размера, чтобы положить их тела после того, как я опустил задние сиденья. Добираться до дома на "Мерседесе" было гораздо комфортнее, чем на моей старой дрянной машине. Когда я оставил свою машину в гараже и пошел за такси, в четыре часа утра, я боялся поездки домой, потому что я оставил свою машину, привыкнув к комфорту "Мерседеса". К тому времени утром, однако, мне уже было все равно, и я просто мчался по проселочным дорогам так быстро, как только мог – я знал, что Ванесса скоро проснется, а мне еще нужно было закончить уборку и подготовиться.
Улыбка расползается по моему лицу, когда я вспоминаю ту ночь и откусываю еще один кусок стейка из тунца.
– Что смешного?
– Ничего.
Я не мог сказать ей, что запах ее мертвой матери, пробудил во мне аппетит.
– Ты мне так и не сказал, могу ли я связаться с родителями?
Интересно, верит ли она в спиритические сеансы?
Новый день
Новый день вот-вот начнется. Я смотрю на мониторы и вижу, как она шевелится на кровати, насколько ей позволяют оковы. У меня нет плана для нашей "игры" на сегодня. По правде говоря, я изначально думал, что к этому времени она уже была бы свободна от наручников.
Если бы она была свободна от наручников, сегодня можно было бы провести для нее экскурсию по ее новому дому. Нашему дому. Тогда мы могли бы уютно устроиться на диване, рассказывая истории нашего детства.
Ну, по крайней мере, истории об ее детстве.
Истории о моем детстве точно не будут лучшей темой для разговора и, тем более, не настроят на романтический лад. Незаконнорожденный ребенок шлюхи. Мои самые ранние воспоминания лишь о том, как моя родная мать трахала другого мужчину на кровати. Кто знает, может быть, этот человек и был моим настоящим отцом?
Шли годы, и я становился старше – меня все еще заставляли смотреть, и, если они платили достаточно, я тоже был вовлечен в их мерзкие игры. Наконец, я стал достаточно взрослым, чтобы понять смысл этого и убежать. Но куда бежать? У меня больше никого не было – до тех пор, пока социальная служба не узнала о том, что происходит за нашими закрытыми дверями, и не забрала меня от мамы. Ей было все равно.
То, что было у моей мамы с теми мужчинами, не было любовью. Что у меня с Ванессой – это любовь. Ей не нужно знать о моем прошлом. Я придумаю для нее более счастливое детство.
Теперь ее глаза открыты. На ее лице отображается паника, когда она просыпается и понимает, где находится – сны, вызванные наркотиками, очевидно, унесли ее далеко-далеко отсюда. От меня. Она еще не готова выйти из-под контроля.
– Извини за вчерашний вечер, – говорит она, когда я вхожу в комнату с подносом с завтраком, – я не хотела продолжать рассказывать о маме и папе, просто я по ним скучаю.
Из-за постоянных вопросов о ее драгоценных родителях я снова накачал ее наркотиками, чтобы она заткнулась. Я не хотел, но, возможно, теперь она понимает, что эти вопросы – табу.
– Ты знаешь, как сильно я по ним скучаю. Возможно, однажды, когда ты будешь доверять мне, ты позволишь мне связаться с ними, – продолжает она.
Я улыбаюсь ей, снимая наручники с ее запястий, оставляя ее лодыжки привязанными к кровати. Улыбка дает ей надежду. Теперь у нее есть только один способ увидеть своих маму родителей, и я не думаю, что ей этот способ понравится.
– Я понимаю, почему ты сделал мне инъекцию прошлой ночью. Я, конечно, не хотела тебя расстраивать. Ты должен понимать, что все это для меня в новинку, и я просто пытаюсь привыкнуть к ситуации. И к тебе... – продолжила она.
Возможно, я многого от нее прошу.
– Возможно, в следующий раз ты мог бы просто сказать, не раздражаю ли я тебя, – продолжает она, – я хочу заслужить твое доверие, но это невозможно сделать бессознательно. Если ты просто скажешь, что я делаю что-то не так, предупреди меня, я прекращу это делать. Ты увидишь, что я могу сделать то, о чем ты просишь.
Хорошая идея. Обычно я никогда не даю им шанса. Я просто пичкаю их таблетками и иглами, как только они начинают истерить. Я дам ей презумпцию невиновности. Это хорошая отправная точка для установления доверия между нами.
– Хорошо, – говорю я.
Она улыбается мне и берет цветок, лежащий сбоку подноса с завтраком, нюхает его и снова кладет обратно, прежде чем съесть хлопья. Впервые с тех пор, как она здесь, я вижу, как она нормально ест. Еще один хороший знак.
– Ты не ешь?
– Я не голоден. Я редко ем утром.
Она оглядывает стены в поисках чего-то.
– Сколько времени?
– Утреннее время.
Я чувствую себя глупо, говоря ей это, потому что я забыл поставить какие-либо часы в доме.
Когда я готовил дом, я думал только о "любви", а "любовь" вечна. Понятие времени не соотносится с любовью.
– У тебя нет часов?
– Нет.
– Разве нужны часы, когда есть любовь, верно?
Я не понимаю, искренне она говорит это или нет.
– В яблочко.
Она проглатывает еще хлопьев.
– Что мы будем делать сегодня?
Я позволю ей решить.
– Что бы
