Заложник должен молчать - Анатолий Гончар

Глава 3. База

Старший сержант Шадрин

Шадрину всю ночь снился сон. Когда Виталика будили на фишку, он прерывался, но стоило ему смениться и только-только смежить веки, как сон начинался вновь, напоминая одно бесконечное многосерийное кино. «Телесериал» – сравнение, приходившее в голову старшего сержанта с началом «очередной серии», исчезало сразу же, будучи тут же погружено в бушующие волны действия. Сон был странным и действительно многосерийным…

– Товарищ старший сержант, – вытянулся перед лениво развалившимся на кровати Шадриным рядовой Куренков из роты связи. – Вас просит прийти командующий группировкой. Срочно.

– Подождет, – небрежно отмахивается Виталик и, протянув руку к стоявшему на столе пакетику с соком, в задумчивости добавляет: – Если торопится, то может прийти сюда, – и улыбается, будто знает, что, если действительно что-то важное, – тот никуда не денется. И точно, не проходит пяти минут, а Виталик специально засекает время на своих швейцарских часах, как генерал входит в палатку комендантского взвода.

– Товарищ старший сержант, но поимейте же совесть! – стыдит его командующий, но всерьез ругать остерегается. Да и кому захочется ссориться с дважды героем Российской Федерации? Меж тем Виталий поворачивается к генералу, и обе звезды на его груди становятся видны совершенно отчетливо.

– У вас ко мне есть просьба? – улыбаясь, говорит Виталик, и генерал поспешно кивает.

– Так точно, так точно, – подтверждает он, тем самым объясняя свое поведение. А лицо Виталика, довольного своей прозорливостью, освещается еще более широкой улыбкой.

– Ну и? – вопрошает он, и генерал начинает излагать свою просьбу. Но чем больше он излагает, тем больше старший сержант хмурится. Наконец он не выдерживает:

– Вы что там, все с ума посходили? – Шадрин яростно крутит пальцем у виска. – Предлагать мне такое… – он не находит слов, – такое… одним словом, такое предлагать мне?

– А что, а как, а где? Разве… и кто, кроме вас? – Генерал в панике, но и отступать ему тоже некуда, поручение, данное Самим… не выполнить нельзя.

– Ладно, чего уж там, – сменив гнев на милость, внезапно соглашается старший сержант и поднимается с кровати. Делать нечего, раз уж Сам просит его – старшего сержанта Шадрина – стать министром обороны, что ж, придется согласиться. Не обижать же Самого!

– Идемте, идемте! – зовет генерал…

– Просыпайся, Виталь, бди, Виталь, бди. – Шепот Ефимова прерывает сон до начала «новой серии».

Старший прапорщик Ефимов

Общий подъем произвели, как и запланировали – задолго до рассвета. Когда же над лесом в прорехах листьев замелькали первые лучи, мы уже были полностью готовы начать движение. Даже рюкзаки были надеты на спины – у всех, кроме Виталика, он должен был идти первым, и потому ротный решил, что Шадрин пойдет налегке. Большую часть его шмоток отдали контрактникам, так что мне достались лишь его коврик и спальник. Не бог весть какая ноша. Приготовившись, мы занялись самым нудным на свете делом – ожиданием.

Подполковник Шипунов

Бить морду фэшнику комбат все же не стал. Двух наличествующих бутылок водки для этого оказалось мало, а посылать кого-либо за третьей подполковник посчитал ниже своего достоинства. К тому же и фэшник, как говорится, был всего лишь заложником обстоятельств, реальной ситуации он не знал, а версию, что кого-то следует освободить, Шипунов рассматривал и сам, как одну из многих версий этой столь засекреченной спецзадачи. Единственное, что смог Бабченко сделать полезного, так это показать на карте приблизительный маршрут движения группы, да и то только до населенника с названием …та. А вот куда дальше могла направиться «сборная» солянка майора Гордеева, он не мог даже предположить. Толку от такой информации было немного, но все же лучше, чем совсем ничего. Так что, славно перемолов по этому поводу косточки родному начальствующему составу обеих организаций, довольные друг другом Шипунов и Бабченко разошлись далеко за полночь. Фээсбэшник пошел спать, а комбат еще с полчаса сидел над картой, пытаясь перемолоть услышанное во что-нибудь стоящее, что хоть немного могло помочь его ушедшим на задание парням.

Старший прапорщик Ефимов

Утро выдалось теплым, не в пример предыдущему. Я лежал на земле и вслушивался в звуки, доносящиеся со стороны селения. Судя по время от времени раздающимся крикам, по дороге, ведущей в …ск и …ту, гнали стадо, то ли мелкого, то ли крупного рогатого скота. Звуки приближались. Один из выкриков показался мне наиболее громким, и вдруг я неожиданно все понял: легче всего незамеченным и незаподозренным связнику выйти из села именно так, отгоняя стадо. И делал он это, похоже, не в первый раз. Делал, надеясь остаться нераскрытым в своей тайной деятельности, и все же чей-то глаз не оставил его без внимания. Звуки продолжали приближаться. Наконец гонимое на выпас стадо практически поравнялось с могильником, а следовательно, и с нами, лежавшими на западном склоне хребта.

«Значит, – подумалось мне, – это произойдет или сейчас, или не произойдет вообще».

– Замри, – на всякий случай посоветовал я Виталику, и почти тотчас сверху вниз осыпался небольшой камень. Мы вжались в землю и практически перестали дышать. Через несколько секунд послышались чьи-то тяжело топающие шаги. Похоже, спускавшийся человек даже не пытался прятаться. Он шел прямо на нас. Сквозь накинутую на лицо маску и торчавшие перед глазами ветви я сумел различить невысокую, худую фигуру и вскоре увидел его безбородое лицо. Вначале я принял его за мальчишку, но секундой позже понял, что ошибся. Просто идущий оказался гладко выбрит, но было ему никак не меньше тридцати. Ни оружия, никакого мешка за плечами, только топор в руках, и все. Ни дать ни взять, мужик спускается в лес подновить ограждения. Можно было бы подумать, что я ошибся и это – никакой не связник, но во-первых, ну не бывает таких совпадений, а во-вторых, не видел я здесь поблизости никаких ограждений. В других местах видел, а здесь нет. А типок шел прямо на нас, и я был почти уверен, что его маленькие глазки с пронзительной ясностью ощупывают все окружающее пространство. Вот уж когда я действительно не пожалел о драгоценном времени, потраченном на дополнительную подготовку одежды, предпринятую нами перед выходом на задание. Сейчас наши маскировочные халаты, увешанные всяческой лабудой, в тени кустов, в которых мы разместились, практически полностью сливали нас с окружающей природой. Но все же, когда связник прошагал мимо, я облегченно вздохнул и, прислушиваясь к удаляющимся шагам, начал отсчет времени. Теперь главное – не ошибиться и отправить за ним Виталика вовремя, так, чтобы он оказался от идущего к базе боевика не далеко и не близко, на расстоянии золотой середины, позволяющей видеть связного самому и вместе с тем не быть замеченным.

– Пора. – Мои губы шевельнулись, но я ничего не произнес, а вот руки показали Виталику, что пришла пора действовать. Бесшумности, с которой тот вскочил (да, именно вскочил, а не встал) на ноги, мог бы позавидовать любой хищник. И вот в этот момент у меня появилась надежда, что у нас все получится. А Виталик раздвинул кусты и стелящейся тенью поспешил следом за уходящим бандитом. Выждав несколько секунд, я последовал его примеру.

Будучи уверенным, что остальные потянутся следом за мной, я какое-то время шел вперед, глядя только на мелькающую среди деревьев фигуру старшего сержанта, но потом все же не выдержал и оглянулся. Знакомые контуры майора Гордеева оказались метрах в пятидесяти. Остальных за частоколом деревьев видно не было. В своих маскхалатах они сливались, расплывались, терялись на фоне черноты стволов и зелени листьев.

Потратив на разглядывание лишь мгновение, но тем не менее едва не упустив из виду своего бывшего зама, я зашагал вперед, чуть прибавив скорость. Теперь мне ничего другого не оставалось, кроме как топать, да еще молиться, чтобы Виталику удалось двигаться незаметным. Время шло, я уже почти уверовал в то, что у нас все (вопреки моему скептицизму) получится, когда фигура Виталика ухнула вниз – словно провалившись под землю – и исчезла из поля зрения. Долю секунды мне потребовалось понять, что произошло, и, сообразив, что он упал, последовать его примеру. Что-то впереди однозначно произошло, но что? Не раздумывая, я отполз в сторону, втянулся в ближайшие кусты и, сняв оружие с предохранителя, принялся ждать. Минут семь спустя послышались чьи-то шаги.

«Наконец-то», – обрадованно подумал я, решив, что это возвращается Виталик, а как же иначе? Ведь по его внезапному исчезновению можно было предположить, что связник вышел на базу и… – додумать я не успел. «О, бляха-муха!» – Я вжался в куст. В десятке метров от меня из-за деревьев вынырнул «чеховский» связной. Его путь пролегал совсем рядом. Один внимательный взгляд в мою сторону – и все наши планы рухнут, но если попытаться сбить его с ног и захватить живым – без шума не обойтись. А кто знает, что там дальше по хребту: действительно база, тайник или встречавшие связного «чехи»? Шуметь не хотелось по-любому. Опустив автомат, я осторожно потянулся к кобуре с «ПСС». Хорошо хоть этот гад оказался наглецом. Он топал в обратную сторону, едва ли не напевая себе под нос. Легкая пружинистая походка, топор, по-прежнему болтающийся в руке, расстегнутая куртка – видимо, взопрел от быстрой ходьбы, – «мирняк» даже без вопросов. Не подкопаешься. Интересно, чему он так радуется? Тому, что успешно выполнил поручение, или тому, что совсем скоро выберется из леса? Наверное, и тому и другому. Ну-ну, радуйся, пока есть возможность. Если бы мы не опасались, что кто-то контролирует твое возвращение, ты бы вернулся домой очень не скоро, ой как не скоро. Если вообще вернулся бы. Живи, сволочь, живи. Только вот постарайся никого не заметить. Это, между прочим, гад, и в твоих интересах тоже. Ты же не хочешь прямо вот тут сдохнуть? Нет. Ну, тогда иди, иди. Направленный в спину уходящему пистолет пришлось опустить, когда связной пропылил мимо ротного – к этому моменту нас и так разделяло слишком большое расстояние. Как бы то ни было, но и Вадима он миновал вполне благополучно, теперь оставалось надеяться, что и идущие позади контрактники сумели раствориться на местности.