Суровая мужская проза - Андрей Бондаренко

«Твою ж мать!», – потерянно выдохнул ошарашенный внутренний голос. – «Это же, так его и растак, отрезанная голова матёрого рогатого козла. Только, извините, на кадыкастой и безволосой человеческой шее…. Однако. Блин горелый…. Получается, что покойная троица охотилась на инкуба? Причём, успешно отохотилась? А Тёмный и Аль-Кашар им просто под руку подвернулись? Или же пытались задержать? Ну, и дела…».

– Что здесь т-такое п-происходит? – раздался сзади взволнованный голос Аль-Салони. – А, Леон?

Егор, обернувшись, рассказал – что и как. А также и показал.

– О-о-о. У-у-у, – обхватив голову ладонями и монотонно раскачиваясь из стороны в стороны, запричитал молодой бербер. – У-у-у. О-о-о…

– Что с тобой, боец?

– У-у-у…. За что мне в-всё это? За какие г-грехи?

– Отставить – нытьё! – начальственно, невольно подражая генерал-лейтенанту Громову, рявкнул Леонов. – Отвечать чётко и внятно. Что с тобой?

– К-командир, надо это з-закопать, – указывая подрагивающим пальцем на брезентовый рюкзак со странной эмблемой, предложил Аль-Салони. – Глубоко-глубоко з-закопать. Быстро-быстро. Обязательно. И н-никому про это не р-рассказывать. Никому и н-никогда…

– Почему – закопать? Почему – не рассказывать?

– П-потому…. Не одни убьют, т-так другие. Надо – з-закопать. Б-быстрее. Пока в-вертолёты не п-прилетели.

– Отставить панику, боец! Пусть генералы решают, что к чему. Им за это большую зарплату платят. Не нашего ума это дело…. Что у тебя с глазами? Побелели, понимаешь…

– У-у-у-р-р! – издав утробный звериный вопль-рык, Аль-Салони выхватил из ножен армейский штык-нож и бросился вперёд. – Убью!

Егор, понятное дело, вовремя отпрыгнул в сторону и уклонился, а потом, выставив защитный блок, ловким ударом ноги выбил клинок из правой ладони нападавшего.

– Сука русская, – бербер отступил на несколько шагов назад и попытался сдёрнуть с плеча ремешок автомата. – Тварь грязная…

Ситуация принимала совсем уже негативный оборот, поэтому Леонов, не раздумывая, выхватил из ножен нож и – почти без замаха – метнул его.

Умело метнул, как и учили в своё время. Нож, сделав положенные пол-оборота, с коротким хрустом вошёл – по самую рукоятку – в грудную клетку бывшего напарника.

Аль-Салони, жалобно вздохнув-всхлипнув, медленно и плавно опустился на раскалённый грязно-серый песок.

– Вот же, что называется, не было печали у гусара, – расстроенно пробормотал Егор. – Теперь надо как-то выпутываться из создавшейся ситуации. Вернее, похоже, сразу из двух. Дерьмо, как учит мудрый Виталий Палыч, для того и существует, чтобы в него – ненароком – не вляпаться. Причём, буду выпутываться, не дожидаясь, пока припрёт…. Чёрт, вертолёты уже гудят. Мать его растак…

Он быстро и аккуратно переместил мёртвое тело бербера поближе к такому же мёртвому телу в светло-бежевом тюрбане, извлёк из груди Аль-Салони свой нож, тщательно обтёр его лезвие о штаны покойного и поместил обратно, в ножны. После этого вытащил нож из ножен, висевших на поясе у неизвестного смуглолицего трупа, и вставил его – лезвием – в прореху на теле Аль-Салони. Осуществил, короче говоря, подмену ножей, завязал рюкзачный шнурок, а после этого, выпустив короткую автоматную очередь в обладателя тюрбана, опять занялся бездвижным Беловым.

– Кто это? – через пару минут пришёл в себя Тёмный. – Ты, Леон? Просто замечательно…. Что со мной? И где трое диверсантов?

– Всё нормально, – коротко улыбнулся Егор. – В том плане, что ситуация так и не вышла из-под моего контроля…. Два вертолёта приземлились за барханом. Скоро наши подойдут…. Хочешь пить? Подожди, сейчас флягу сниму с пояса и пробочку отвинчу…

Вскоре, действительно, в лощину спустились «наши»: с десяток «камуфляжников-автоматчиков», среди которых был и Лёха Петров, низенькая девушка-врач с тёмно-коричневым саквояжем в руках и два заслуженных генерала – Фрэнк Смит и Громов.

– Доктор, приступайте к выполнению служебных обязанностей. Остальным бойцам – отойти в сторонку. Ещё дальше, – велел Палыч. – А ты, Леон, докладывай – как и что. Только коротко, сжато и по делу. То бишь, без слюнявой лирики и пространных отступлений.

Егор и доложил – как по писанному:

– Не дождавшись Тёмного и Аль-Кашара, мы выдвинулись на поиски. Услышали отголоски разговора, исходившие из данной лощины. Осторожно подобрались к кромке бархана, выглянули из-за неё и оценили сложившуюся ситуацию. Связались по рации с базой и вызвали вертолёты с группами огневой поддержки. А после этого приступили к уничтожению неизвестных супостатов, так как взять кого-либо из них в плен не представлялось возможным – приоритет, в полном соответствии со служебными инструкциями, был отдан спасению пленённого офицера Белова. Уничтожили. Вроде бы…. Спустились вниз, а один из покойников, вдруг, «ожил» и метнул в Аль-Салони ножик. Я по этому живучему деятелю тут же полоснул автоматной очередью. Только, к сожалению, было уже поздно. Моя вина, опростоволосился…

– Понятное дело, что лоханулся, – поморщился генерал-лейтенант. – Про пользу контрольных выстрелов забывать никогда не стоит…. А что это за рюкзачок такой?

– Не могу знать! – не моргнув глазом, отрапортовал Леонов. – Не успел ознакомиться с трофеями. Сперва бербером занимался, пытаясь откачать. Потом Тёмного приводил в чувство…. Виноват!

– Ладно, с тобой, боец, я потом разберусь. На досуге…. Фрэнк, подойди-ка сюда. Видишь? То-то же, я как чувствовал…. Леон, а эмблемку-то на рюкзаке ты рассмотрел?

– Никак нет! Не успел. Виноват…

– Ну, и ладушки…. В сторону отвернись, морда насквозь-виноватая. Ибо, как гласит народная мудрость: – «Меньше знаешь – легче спишь…».

Егор послушно (но медленно-медленно), отвернулся, механически отметив про себя: – «А мистер Смит, оказывается, очень шустрый индивидуум. За пару-тройку секунд, считай, срезал с рюкзака приметную эмблему и запихал её в боковой карман своей «ооновской» пятнистой куртки…. Ну-ну, господа генералы. Тихушники хреновы. Говорите, мол, что большая политика – дело грязное? Всецело и полностью согласен, а так же и солидарен. Мать вашу генеральскую…. Ага, зашуршал пластиковый пакет, размещённый в рюкзаке. Сопят, родимые, насквозь-заинтересованно…. А теперь тревожно переговариваются тихим-тихим злым шепотком. Знать, проняло бродяг заслуженных…».

Через несколько минут мистер Фрэнк Смит, решив взять нить управления процессом в свои крепкие английские ладошки, скомандовал:

– Бойцы – ко мне! Метеорологи предупреждают, что приближается серьёзная песчаная буря. Поэтому со временем у нас – откровенно туго. Приказываю. Поместить мёртвые тела диверсантов в «трупные» пластиковые мешки и загрузить их на борт номер «ноль-один». Естественно, вместе с оружием и всеми носильными вещами покойных. Мы с генералом Громовым отбываем…э-э-э, на столичную базу…. Офицер Алекс!

– Я! – вытянулся в струнку Лёха Петров.

– Назначаетесь старшим по борту «ноль-два». А также и целиком по внештатной ситуации, связанной с предстоящей песчаной бурей.

– Есть!

– Загрузить на борт раненого и погибшего. Отбыть к стационарному лагерю корпуса. Выгрузиться. Но не расслабляться и быть готовым к спасательным операциям – в свете приближающегося песчаного катаклизма…. Всё ясно?

– Так точно!

– Выполнять…

Вертолёт с генералами, пятью «камуфляжниками» и пустынными трофеями (включая покойников в светло-бежевых тюрбанах), поднялся в воздух и, повисев на одном месте пять-шесть секунд, уверенно взял курс на северо-восток.

– А как оно всё было, Тёмный? – оторвав взгляд от удалявшегося вертолёта, поинтересовался Егор.

– Странно всё было, – слабым голосом отозвался Белов, лежавший на стандартных армейских носилках. – Мы с этой смуглолицей троицей в лощине столкнулись, буквально нос к носу. Естественно, что было однозначно приказано – вскинуть ручонки вверх и не дёргаться…. То есть, это я, приведя автомат в боевое положение, приказал. А старина Аль-Кашар, как увидал этих деятелей в тюрбанах, так сразу же опустился на песок, лёг на живот и, обхватив ладонями затылок, застыл…. А эти трое и ничего. В том плане, что никакого сопротивления не оказывали. Ну, ни малейшего. Сражу же «грабки» подняли…. Только у одного из задержанных в смуглой ладони правой руки был зажат какой-то маленький, чёрный и продолговатый предмет. Ну, я и велел, мол, выброси немедленно. Он послушно ладошку разжал. Тут же что-то громко щёлкнуло. Всё, больше ничего не помню, хоть убей. Тёмная шторка – плотно и сразу – опустилась на сознание. Какое-то хитрое излучение сработало, надо полагать. Или же что-то аналогичное…

– Получается, что Аль-Кашара не снайпер срезал?

– Получается, что так. Скорее всего, его уже потом пристрелили, когда он пребывал в бессознательном состоянии…. Как же иначе? Ведь, Аль-Кашар сразу догадался, кто перед нами находился. То бишь, подписал – этим самым знанием – собственный смертный приговор…. А чёрная продолговатая коробочка? Куда она подевалась?