Флавий Крисп - Луи Бриньон

— Это ли не свидетельство лицемерия? Разве Евсевий не слышал твой рассказ?

— Безусловно, — не мог не согласиться император. И сделал он весьма весёлым голосом, так как всё ещё смеялся. — Но ты забываешь Авсоний о том, как нужна нам порой такая маленькая ложь. И тем не менее, противоречий множество. А они способны разрушить любые начинания. Поэтому я желаю отправить тебя в Никею. Очень скоро там соберутся все известные христианские проповедники. Особо хочу отметить Ария. Его ненавидят многие. Я хочу знать, за что именно. И чем его суждения отличаются от суждений других проповедников. Встреться с ним.

Поговори. Я сам приеду в Никею. К тому времени, я должен знать всё, ибо мне предстоит сделать нелёгкий выбор.

Глава 9

Сенатор Тит Максим, о котором упоминали императору, в это самое время, а было далеко за полдень, входил в дом своего давнего друга Публия Скапулы. Это был человек шестидесяти лет с мягкими чертами лица и небольшой лысиной на голове. На его лице была заметна отчётливая обеспокоенность. Его проводили в зал для гостей. Устроившись на роскошном ложе, он стал дожидаться друга. Один из рабов поднёс к нему маленький столик. Следом появилась ваза с фруктами. Тит Максим успел отведать кисть винограда когда раздался весёлый голос Скапулы.

— Рад, что ты верен своим вкусам!

Следом за Скапулой, как и обычно, шёл юный раб с опахалом. Скапула занял ложе напротив. Раб же встал у него над головой и не переставал махать опахалом. Почти сразу же появился сын Скапулы, Квинт. Он только и сказал:

— Приветствую тебя, Тит Максим!

Затем сразу исчез. Скапула повернул голову в сторону друга и мягко произнёс:

— Не держи на него обиду. Он даже меня перестал видеть. Все его мысли занимает новая рабыня. Он только и делает, что обхаживает её. Приставил к ней несколько слуг для того чтобы они привели её в приемлемый вид.

Мне рассказывали, что было сломано целых четыре щётки, прежде чем удалось расчесать ей волосы. Она не похожа на женщин своего племени. Дикая и непокорная. Ума не приложу, как с ней управится Квинт. Он ведь по природе своей слишком мягок и не способен наказать раба как тот того заслуживает.

Скапула достал из вазы персик и поигрывая им в руке бросил пристальный взгляд в сторону своего друга. У Тита Максима было такое лицо будто он и не слушал речи Скапулы. И эта отрешённость не могла не остаться незамеченной.

— Неужели так плохо? — поинтересовался Скапула.

Тит Максим бросил на него непонятный взгляд и сразу же заговорил глубоко обеспокоенным голосом. При этом его пальцы неосознанно отрывали по виноградинке, которые так и оставались в вазе.

— Надеюсь, ты мне поможешь разобраться. Родство с императором вызвало у меня чувство гордости. Да иначе и не могло быть. Потом сам Крисп. Я полюбил его не меньше собственной дочери.

— Крисп — достойнейший из всех молодых людей которые мне известны! — вставил Скапула с совершенно серьёзным лицом.

— Именно. Однако, — продолжал с той же тревогой Тит Максим, — когда я узнал, что моей дочери предпочли дочь Лициния, пришёл страх. Теперь же Лициний повержен. Причина страха ушла, но ничего не изменилось. Скорее наоборот. Страхи возросли многократно.

— Чего тебе бояться? — удивился Скапула. — Разве Крисп не относится к тебе с почтением? А ведь он носит титул консула, титул Цезаря, титул правителя Галии и командующего флотом. Я не знаю никого другого в истории Рима, кто бы одержал столько блестящих побед в столь юном возрасте.

— Вот именно, — Тит Максим понизил голос и оглянувшись по сторонам, продолжил, — тогда к чему эта таинственность? Он присылает Елену со своим сыном с просьбой укрыть их как можно надёжнее. Более того, он просит никому не сообщать о их приезде. Затем, уже после того как он одерживает блестящую победу, приходит ещё одна весть от него. Крисп просит оставить всё как есть. Скоро он сам заберёт Елену с сыном или пришлёт за ней доверенных людей. Я не понимаю его поступков. И оттого меня гложет тревога. Почему он скрывает свою семью?

— А между тем всё просто, — Скапула положил персик на стол и устремил на друга свой привычный насмешливый взгляд. — Крисп чего- то опасается. А он может опасаться только одного человека.

— Император?

— Именно. Видимо Криспу стало известно нечто, что самым серьёзным образом обеспокоило его, иначе он не стал бы прятать свою семью.

— Так как же я должен поступить? Что ты мне посоветуешь?

Скапула раздумчиво пожал плечами.

— Выполнять просьбу Криспа. Это наименьшее из зол. Хотя если у него имеются серьёзные основания для опасений, ты легко можешь потерять свою голову.

— Великие Боги, — Тит Максим побледнел услышав последние слова.

— Или отправь дочь подальше, тогда ты сможешь избавиться от опасности.

В то время, когда происходил этот не простой разговор, квинт Скапула нервно прохаживался по аллее большого сада, который примыкал к дому с задней стороны и тянулся почти до самого подножия горы. В саду имелось несколько аллей с красотой которых могли соперничать разве что цветники, фонтаны или скульптуры.

Квинт ждал. И ждал с нетерпением. Он весь был охвачен нетерпением и…волнением. Должна была состояться первая встреча с женщиной которая при первом же взгляде заставила его сердце трепетать так, что у него захватывало дыхание. Квинт и не подозревал в себе столь бурных чувств. От одной мысли о рабыни, его охватывал безудержный восторг. Он чувствовал себя самым счастливым человеком в Риме, однако затруднился бы с ответом о причине своей радости. Ну вот наконец она. Её привёл страж и тут же, оставив одних. Случайно или нет, она остановилась рядом с розами. Квинт не замечал угрюмого лица и гневного взгляда. Он смотрел на красивые сандалии облегавшие изящные пальчики ног. Затем его взгляд поднялся выше, к краю белоснежного одеяния. Оно ничем не уступало нарядам, что носили знатные римлянки. Тонкий золотой пояс стягивающий талию, открытые плечи, руки с удивительной гладкой кожей, волосы уложенные во множество локонов и обрамляющие тонкую шею. Золотой обруч — подобно венку с лепестками, что увенчивает головы лесных нимф.

Лицо где каждая линия поражает своим изяществом. Тёмные глаза, полные…гнева…

Наткнувшись на взгляд фессалийки, Квинт вздрогнул и в одночасье очнулся от своих грёз. Помедлив ещё одно мгновение, Квинт шагнул ей навстречу, сокращая расстояние до двух шагов. Словно ожидая этого, фессалийка попятилась назад, при этом не её взгляд стал выражать решимость и…ярость. Квинт остановился и сказал так мягко, как только мог.