Флавий Крисп - Луи Бриньон

Завидев его, легионеры тут же вскакивали и вскидывая руку, восклицали:

— Слава Цезарю!

Часто эти слова звучали болезненно. Среди легионеров находилось много раненных. Большая часть из них обожглась, когда поджигали суда противника. Обычно на такие приветствия, Крисп отвечал лёгким жестом, показывая всем, что не стоит на него обращать внимания. Вид раненных легионеров заставил его изменить решение. Он двинулся мимо многочисленных костров, приветливо здороваясь почти со всеми, кто попадался на его пути. Тех, кого он знал, Крисп называл по имени, что означало особую честь. Возле одного костра он задержался дольше обычного. Среди тридцати легионеров он заметил того, кто первым бросился его спасать. Это был Тулус. Ветеран двенадцатого легиона. Панцирь на груди был расстёгнут. Вся левая сторона, включая грудь, живот и плечо были перетянуты кусками шерсти и материи. По гримасе на лице было заметно, что он испытывает сильные боли, но при этом Тулус умудрялся разговаривать так, словно не получил тяжёлый ожог. Крисп остановился возле него. А затем, помедлив, вытащил меч из ножен и вручил его Тулусу со словами:

— Я у тебя в долгу.

Принимая меч тот поднялся и с чувством ответил:

— Такой чести я не прежде не удостаивался. Ты не только велик но и великодушен.

— Пора тебе отдохнуть, — Крисп улыбнулся и оглядев всех за костром продолжил, — я принял решение отправить часть своей армии домой. Из шести легионов останутся только три. Отправятся все кто получил ранение и те кто долго не отдыхал. Впереди зима. Отдохнёте как следует, а весной отправимся в новый поход если на то будет воля императора. Это не всё. Я распорядился, чтобы треть всей захваченной добычи отдали вам. Отправитесь через три дня.

После этих слов за костром воцарилось мёртвое молчание. Все как один с глубочайшим изумлением смотрели на Криспа. То что он говорил было неслыханно. Они получали отдых и золото. Впервые за всю службу к ним отнеслись с заботой и пониманием. Ещё до того как Крисп вошёл в палатку к Квирину, ночной лагерь взорвался тысячами криков:

— Слава Флавию Криспу! Слава Цезарю! — раз за раз кричали легионеры.

Квирин встретил Криспа широкой улыбкой.

— Легионы тебя любят, Цезарь!

Он указал на стол где стояла миска с «пульсом». «Пульс» — являлся самой главной и повседневной пищей легионеров. Ею питались как простые воины, так и командиры. Почти всегда эта каша готовилась на воде и лишь изредка на молоке. В обозе каждого легиона шли телеги нагруженные просом и ячменем. Человека, который командовал обозом, легионеры в шутку называли «Пульсирий». Имелось в виду именно каша. Именно эту кашу ел Квирин в момент прихода Криспа. Но Крисп отказался от еды. Есть не хотелось. Больше беспокоил будущий поход. Именно этими мыслями он и поделился с Квирином:

— Половина армии будет отпущена на зимний отдых. У нас три легиона. Возьмём три катапульты, по одну на каждый легион. Отправимся через десять дней.

— Ты верно шутишь? — вскричал обескураженный Квирин. — Ты собрался идти с тремя легионами на Хрисополь?

Этот город со всех сторон окружён высокими стенами и неприступными скалами. У Лициния тридцать тысяч воинов. С ними он сможет продержаться за стенами города несколько лет.

— Ты забываешь о императоре, — возразил на это Крисп, и стой же уверенностью продолжал, — он ведёт к Хрисополю четырнадцать легионов. Двенадцать тысяч конницы. У нас будет стотысячная армия. И я не вижу необходимости в этих трёх легионах. Они понадобятся нам весной. Тогда у нас будут три легиона полностью отдохнувшие и готовые к походу. Мы только выиграем. Дни Лициния сочтены. Так или иначе. Мы заставим его подчиниться императору.

— Наверное, ты снова прав, — с неохотой согласился Квирин и тут же задал вопрос которого Крисп ожидал и потому усмехнулся услышав его, — а сколько легионеров ты заберёшь у меня?

— Все командующими легионами отпустят по пять когорт. И ты не станешь исключением.

— Цезарь! — раздалось за его спиной голос вошедшего легионера. — Прибыл лекарь из Рима.

— Слава Богам, — радостно воскликнул Крисп. — Веди его сюда.

Спустя несколько мгновений в палатке появился молодой человек с бледным лицом. Он облачён в жёлтый плащ с капюшоном. Капюшон слетел как только он появился в палатке. Молодой лекарь поклонился Криспу и почтительно произнёс:

— Моё имя Уросий. Я прибыл по твоему приказу, Великий Крисп!

— Ты слишком молод. Умеешь ли ты лечить раны полученные от огня? — с некоторой подозрительностью оглядывая прибывшего лекаря, спросил Крисп.

— Никто в Риме, лучше меня не умеет лечить ожоги! — лекарь Уросий снова поклонился Криспу.

— Посмотрим чего стоят твои хвастливые слова, — всё ещё недоверчиво произнёс Крисп и поинтересовался привёз ли с собой Уросий необходимые снадобья для лечения ран.

— Позволь мне заняться твоей раной и тебе станет сразу легче, — последовал ответ.

Услышав эти слова, Крисп невольно схватился за обожжённое ухо, и тут же стиснув зубы, кивнул головой. Уросий исчез. Прошло совсем немного времени когда он вновь появился в палатке со свёртком в руке. Он положил свёрток на стол а затем и развернул его. Крисп и Квирин устремили любопытные взгляды в сторону содержимого свёртка. Почти одновременно у обоих появилось на лице недоумение. Лекарь Уросий достал из свёртка серебряную ложку, два куска белой материи и…несколько куриных яиц. Одно из них он тут же на их глазах разбил, затем ловко опорожнил содержимое яйца в ложку. Затем с той же ловкостью слил белую оболочку яйца в пустую скорлупу. Скорлупу он положил на стол, а ложку, на которой остался желток, поднёс к горящей свече.

Желток начал дымиться и менять цвет под воздействием огня.

— Для чего ты это делаешь? — полюбопытствовал Крисп с интересом наблюдая за его действиями.

Не отводя взгляд от ложки, Уросий пояснил свои действия:

— Когда яйцо хорошо прожариться, я нанесу его на твою рану!

— Горячим? Мне вполне хватает той боли что уже есть!

— Доверься мне, Цезарь, и ты не пожалеешь!

— Хорошо, — после короткого раздумья согласился Крисп. — Смелости тебе не занимать. Делай как знаешь, но если мне станет хуже…я прижгу твоё лицо, но не яйцом а углями.

— Тебе не станет хуже!

Уросий убрал ложку от свечи и скинул почерневший желток на белую материю. Затем ухватив его уже материей, подошёл к Криспу и стал быстрыми движениями втирать его в обожжённые места. У Криспа возникло такое ощущение, будто у него голова загорелась. Не успели появиться это чувство, как возникла прохлада. И она не только возникла, но и стала накрывать все места, которые жгли его все эти дни. Всё происходило настолько быстро, что он не успевал проследить за собственными ощущениями. Прошло немного времени и Уросий вернулся к столу, чтобы забрать второе яйцо с которым он проделал то же самое, что и с первым. Когда он закончил втирать второе яйцо, Крисп почти не чувствовал боли. И оттого выглядел изрядно обескураженным.