Белые муравьи - Михал Айваз

Таким образом, рассказ, миновав сгинувшую цивилизацию в Индии, квартиру на Виноградах и пивную под Карлштейном, добрался в конце концов до загадочного музыкального инструмента, из-за которого мы оба прервали свой путь и оказались за одним столом. Все время, пока археолог говорил, я ждал, в каком из пространств, которые открывали его слова, появится инструмент; удивительно, что он появился в игровом автомате из пивной. Наверное, таков уж был нрав у этого инструмента – он любил скрываться и оставлять в необычных местах странные и исчезающие следы. Действительно ли его поглотил огонь и от него остался лишь легкий пепел тонов и звенящих светящихся слов? Или его реальность всегда была неотделима от волнующихся переплетений знаков? Являлось ли его бытие иным, чем то, к какому мы привыкли у прочих предметов?

– Я забыл, что стою в деревенской пивной у Карлштейна, что книга, которую я читаю, – лишь игра электронного луча, двигающегося по запрограммированному сигналу, и протянул руку, чтобы перевернуть страницу и узнать о тайне мертвого шамана, которая одна только и могла помочь Сильвии покинуть царство чудовищ. Но тут же с болью осознал собственное бессилие, снова услышал звон кружек и голоса посетителей, которых давно не замечал. Я напоминал себе паралитика: книга лежала прямо передо мной и все же я не мог дотронуться до нее, не мог перевернуть ее легкую страницу, которую шевелил и вздымал морской ветерок, меня будто мучил какой-то насмешливый демон. Я долго ждал в надежде, что ветер перевернет страницу и я смогу прочесть, как выглядит музыкальный инструмент; я думал, что потом найду кости броненосца, кожу варана и все остальное, и сделаю инструмент, и сыграю на нем муравьям. Страница волновалась и поднималась все выше, несколько раз она почти поднялась, но всегда возвращалась обратно. Вдруг на экране возникла тонкая женская рука и резко захлопнула книгу. Я позволил персонажу в темной комнате отойти от стола и увидел его глазами, что девушка, которая спала на кровати, теперь проснулась и стоит – нагая, с черными волосами до пояса – у стола. Она открыла ящик, сунула туда книгу и задвинула его. Потом незнакомка повернула голову и улыбнулась. Она смотрела на того, кто был рядом с ней в комнате, – или на меня, стоящего в пивной в другом мире, через все экраны, разделяющие нас? Была ли она союзницей демонов, которые истязали Сильвию? Граничили ли где-то в глубинах миры дурных снов с мирами, скрытыми в игровом автомате, были ли между этими империями какие-то потайные переходы? (Когда позже Сильвия ненадолго проснулась, я нарисовал ей лицо девушки из игрового автомата. Сильвии казалось, что она видела ее в своих снах среди гостей, которые приходили к ее мучителям, но не была в этом уверена.) Потом девушка снова легла в постель, повернулась к стене и, похоже, уснула. Послышался писк, и над спящей девушкой замигала красная надпись GAME OVER. Так я наконец узнал, как поймать белых муравьев.

Однако это знание было мне ни к чему, потому что шансы найти инструмент, необходимый для охоты, были ничтожны. Я расспросил хозяина об автомате, но он только сказал, что купил его у какой-то фирмы-посредника, соблазнившись, главным образом, дешевизной этой модели в сравнении с другими. Он жаловался, что люди не очень интересуются игрой, и ждал нового заказанного автомата, где можно будет расстреливать на экране атакующих марсиан. Я внимательно осмотрел автомат, но выяснил только – по маленькой металлической бляшке на его боку, – что он был сделан в Гонконге. Вскоре к автомату подошел один из посетителей; я видел, как воображаемая фигура вышла из комнаты, какое-то время бродила по ночному городу в поисках компьютера на фонтане, а потом вошла в металлическую Венецию и направилась в бесконечное множество следующих миров.

– Наверное, наши клетки держатся вместе в форме человеческого тела тоже только при определенных условиях. Может быть, наше тело не распадается только потому, что эти условия до сих пор не были нарушены. А вдруг существует, например, какая-нибудь комбинация запахов, звуков музыки или речи, при которой наши клетки разбегутся и начнут существовать каждая отдельно или хотя бы будут жить, как муравьи, свободной колонией? Может быть, они построят что-то, похожее на муравейник, и поселятся там. Когда же условия вновь станут прежними, они вернутся к привычной форме обитания, словно муравьи, которые в случае опасности принимают форму тифа.

Однако археолог не откликнулся на мои биологические рассуждения и продолжал свой рассказ:

– Я стал искать таинственный музыкальный инструмент – расспрашивал музыкантов, композиторов и музыкальных теоретиков, но никто ничего о нем не слышал. Когда я говорил, что музыкальный инструмент, который меня интересует, сделан из вараньей кожи и костей броненосца и что это, по-видимому, нечто среднее между фортепиано, трубой и барабаном, с них слетала вся любезность. О том, что о существовании этого инструмента я узнал от игрового автомата в деревенской пивной, я и не заикался. Я не сержусь на этих людей, хотя они не верили мне и не хотели со мной говорить. Меня самого никак не покидало чувство, что мои поиски бессмысленны; я убеждал себя, что энциклопедия, как и ночной город, в котором я нашел ее, всего лишь игра электронных лучей, сливающихся и преобразующихся в соответствии с программой, которую придумал для развлечения кто-то в Гонконге. Косвенным доказательством того, что инструмент – всего лишь гонконгская фантазия, был тот факт, что его делают из костей броненосца, – броненосец живет в Южной Америке, как же его кости могли попасть на остров, затерянный в Индийском океане? То, что игра в чем-то соотносилась с моими переживаниями последнего времени, скорее всего, было простой случайностью. Возможно, эти сведения были правдивы в мире, частью которого является город на море. Возможно, в том мире броненосцы живут на островах в Индийском океане; возможно, ни Южная, ни Северная Америка в нем вообще не существуют…

– Возможно, в нем каждый вечер на закате броненосцы залезают на верхушки деревьев и распевают красивыми, чистыми голосами казацкие думки.

– Я также осознавал, что, даже если бы сведения из энциклопедии оказались применимы и к нашему миру и мне бы удалось разузнать об инструменте побольше, толку от этого было бы чуть. Это бы только означало, что инструмент и есть та вещь, которую колдун носил в кожаном мешке в джунгли, собираясь охотиться на муравьев. Судя по тому что рассказывал этнограф, такой инструмент был всего один и он сгорел вместе с хижиной колдуна; едва ли я смог бы самостоятельно сделать новый инструмент.

– Однако если верить тому, о чем говорила энциклопедия из игрового автомата, а именно – что музыка этого инструмента может парализовать муравьев, то не содержится ли вся сила в мелодии, а не в инструменте, на котором ее играют?