В социальных сетях - Иван Зорин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Первым не выдержал Олег Держикрач:
«Кем вы себя возомнили, Раскольников? К чему весь этот спектакль? Вы что, эксгибиционист? И чего вы, собственно, добиваетесь?»
Это понравилось Иннокентию Скородуму и Зинаиде Пчель.
«Он маньяк, помешанный на деньгах!» – добавила Аделаида.
Захар Чичин промолчал.
«Раскольников уже вырыл топор? – приписал через час Сидор Куляш. – Он вышел на тропу войны? Или занялся троллингом?»
«Могу выложить видео, – осадил его Раскольников. – Когда «Авель» будет уже мертв».
«Что вы хотите доказать, Раскольников? – опять гнул Олег Держикрач. – И кому? Себе? Нам? Поймите же, наше поведение вас никак не оправдает». Слово «никак» было выделено.
«Оправдания теперь нужны вам, – так же выделил «вам» Раскольников. – И вы их уже подбираете».
Это стало последней каплей.
«Подонок! – прорвало Зинаиду Пчель. – Убийца!»
«Мразь!» – подтвердила Аделаида.
«Дурной детектив, – написал Иннокентий Скородум. – Однако о какой сумме идет речь?»
«А во сколько вы оцените жизнь?» – вопросом на вопрос ответил Раскольников.
«Кто сообщит полиции? – спрашивала через три часа Ульяна Гроховец. – По-моему, это обязанность администратора».
Это понравилось Иннокентию Скородуму и Степаниде Пчель.
Раскольников держал удар.
«Ульяна Гроховец выбрала первый вариант, кто еще? – холодно осведомился он. – Те, кому понравилась ее идея?»
Иннокентий Скородум и Степанида Пчель промолчали. Зато прорезался Модест Одинаров.
«Я оставлю вам наследство, – предложил он. – Подождете?»
«Вот это уже кое-что. Но, увы, не в моих правилах ждать. Я беру сразу, поймите, все под Богом ходим».
«Круто, Раскольников! – восхитилась Дама с @. – Теперь мы что, соучастники?»
«В каком-то смысле. Сокрытие готовящегося преступления. Но толковый адвокат легко вас отмажет. Для правосудия ваша вина не серьезна. А для совести?»
«А для твоей, ублюдок?! – закатила истерику Зинаида Пчель. – У тебя ее нет, думаешь, у всех также? Тварь! Ах, какая же ты тварь!»
Это понравилось Сидору Куляшу.
Если Зинаида Пчель надеялась задеть Раскольникова, то она явно просчиталась. Вывести его из себя было невозможно, что он и подтвердил, также отметив ее комментарий как понравившийся. И этим поразил Зинаиду Пчель:
«Господи, да он еще соглашается! Какой, однако, покладистый!»
Раскольников ограничился желчным смайликом.
«Я обратилась в полицию, – поздно ночью сообщала Аделаида. – Меня там высмеяли».
Больше комментариев не поступало. Прошел день.
«Каин уже занес нож над Авелем, – поставил в известность Раскольников. – Крайний срок – завтра».
«А где доказательства? – вновь прорезалась Зинаида Пчель. – Может, он простой вымогатель? Соберет с нас денежки и поминай как звали…»
Раскольников выставил фотографию, с которой смотрел улыбавшийся молодой мужчина с ямочкой на подбородке.
«Это Авель».
«Говорил же, он обыкновенный тролль! – оживился Сидор Куляш. – Киллер бы не стал так рисковать».
«А чем? – возразил с унылым смайликом Модест Одинаров. – Разве можно найти по фото?»
«Сочиняет, – согласился с Сидором Куляшом Иннокентий Скородум. – Причем отвратительно».
Но Захар Чичин не сочинял. Каин действительно заказал ему Авеля. Сославшись на общих знакомых, он писал, что речь идет о семейном конфликте, и обещал не торговаться. Захар Чичин был удивлен. Авеля ему было не жаль, но он впервые видел, чтобы с таким безразличием проливали родную кровь. Изменив своему правилу, он решил встретиться с заказчиком, отправившись в одиноко стоявший особняк. Но перед этим наблюдал за Авелем, чтобы иметь представление о мотивах, подтолкнувших к его убийству. И вскоре убедился, что тот не был агнцем. Для этого Чичину не пришлось ходить далеко – Авель устраивал свидания с женой брата в той же гостинице, где он остановился. «Вот сучка! – усмехнулся Чичин, глядя на ухоженную молодившуюся женщину, которую Авель целовал, встречая в вестибюле. – Не могла на стороне мужика найти». Держась за спиной, Чичин проводил их до номера, несколько раз пройдя по коридору мимо спешно захлопнутой двери. Выждав время, он припал к ней ухом, услышав любовный смех, и у него даже мелькнула мысль о ревнивом муже, но он быстро ее оставил.
Каин оказался сутулым обрюзгшим человеком средних лет с лихорадочно бегавшими голодными глазами. На нем был малиновый пиджак, накрахмаленная сорочка, воротником упиравшаяся в шею, и мятый галстук в горошек.
– Отец наследство разделил, – угрюмо признался он, вертя в руках аванс. – Свою часть бизнеса, акции… А с какой стати? Он только баб трахал, когда мы с отцом корячились. А на похороны и копейки не дал.
Он замолчал, уставившись в точку где-то за спиной у Захара Чичина. Потом протянул перевязанную резинкой пачку денег.
«О жене не знает, – принимая ее, усмехнулся про себя Захар Чичин. – Может, и к лучшему».
– Это ваши дела, – заметил он вслух. – Рано или поздно у каждого вырастает зуб на брата.
– На брата? – на мгновенье оторопел Каин, но потом взял себя в руки. – Сделаешь?
Захар Чичин кивнул.
– Но надо бы набросить. Брат все-таки…
Каин побагровел.
– Что ты заладил: брат, брат! Не твой же! Ты чего мне на нервы действуешь? Не берешься – так и скажи, на тебе свет клином не сошелся!
Захар Чичин ядовито улыбнулся:
– А у самого что, рука не поднимается? Решил бы все по-родственному. Ты же старший, небось поколачивал его в детстве?
Каин неожиданно успокоился, сел за стол, обхватив голову руками.
– А твое какое дело? Ты чего, мораль пришел читать? Ты же убийца.
И вдруг заорал:
– Вон!
Он чуть не плакал, его плечи дрожали. Обойдя стол, Захар Чичин похлопал его по спине, произнеся самую долгую речь в своей жизни:
– Брось, на свете всякое бывает. Я же понимаю, не каждый день приходится брата убивать, вот и хотел посмотреть. Но не волнуйся, сделаю все в лучшем виде, зря, что ли, ехал. Или ты хочешь оплатить неустойку?
– Нет, – поднял голову Каин.
– А раз нет, давай деньги пересчитывать, бизнесмен.
Он раскладывал купюры по столу, точно пасьянс, который должен сойтись, и пока собирал обратно, Каин избегал смотреть ему в глаза…
Тогда же Захар Чичин затеял свою игру в интернет-группе. Вовлекая в нее, он надеялся расставить все по местам, доказав свою правоту, продемонстрировав, что на свете нет ни правых, ни виноватых, а есть только жертвы случайных обстоятельств. Но для участников группы Авель оставался всего лишь пятном на экране, и к заявлению Захара Чичина они отнеслись будто к сообщению из Африки, где резали туземцев. После первого шока все успокоились. Сообщений от него больше не поступало, и его игру теперь воспринимали как дурную шутку.
«Не убивайте его, Раскольников», – подыграла Дама с @. – Он такой миленький».
«Смените ремесло, Раскольников, – посоветовал Олег Держикрач. – Вам явно пора на отдых. Руки еще не трясутся?»
Захар Чичин и в самом деле устал. «Последнее», – думал он, принимаясь за дело, и уже подбирал место, где лучше залечь на дно. Но каждый раз его охватывала невыносимая тоска, и он, проведя месяц в бесцельной маете, приступал к следующему заказу.
Спустившись за колой, Захар Чичин увидел в вестибюле Авеля. «Ждет невестку», – усмехнулся он. Авель утопал в гостиничном кресле, положив руки на симметрично выставленные колени, вытянув прямо спину, как провинившийся школьник, и неподвижно смотрел на входную дверь.
– Славный городишко, – открывая на ходу колу, улыбнулся Захар Чичин.
Авель поднял глаза, близоруко сощурившись.
– И развлечения, верно, есть, – прихлебнул колу Захар Чичин. – Не подскажете, где лучше провести вечер одинокому коммивояжеру?
Задумавшись, Авель, точно капустным листом, обернул узкое лицо ладонью.
– Даже не знаю… – забарабанил он по щеке длинными пальцами. – Есть пара ночных клубов. Может, там?
– А не опасно? Мне приключения не нужны.
– Да что вы! Тихий город, когда под колеса попадает кошка – целое происшествие.
– Ладно, пойду в клуб. Составите компанию?
– Спасибо, как-нибудь в другой раз, сегодня проведу вечер у телевизора.
На мгновенье Захару Чичину Авель стал симпатичен – молодой, с подвижным лицом, большими умными глазами. Он вцепился в его глубоко врезавшуюся, будто третий глаз, ямочку на подбородке, и представил, как будет ей одиноко, когда у Авеля сомкнутся веки. И почему он должен его убивать? За что лишать его жизни?
«Осталось четыре часа», – сухо сообщил он, когда, простившись с Авелем, зашел в интернет-кафе.
В группе воцарилось молчание, однако все были в Сети.
«Три», – написал он через час.
«А вдруг это не шутка?» – подумали все.
«Два».
Комментариев не было. А потом Сидор Куляш нашел выход:
«Кого из себя строит этот урод? Да мало ли творится вокруг грязных дел! С какой стати мы должны в них участвовать? Он же сам заявлял: его дела нас не коснутся. Администратор, немедленно избавьте нас от Раскольникова!»
