Фаворит. Американская легенда - Лора Хилленбранд

– Ну что, продаете или нет? – спросил он{103}.

– Продаю, – ответил Миллз. Ховард выписал чек и отдал свою новую лошадь Марселе. Так Том Смит нашел коня, которому предстояло вывести его из безвестности.

Августовским днем 1936 года Сухаря в последний раз вывели из конюшни Фитцсиммонса. Никто не вышел его провожать. Фитцсиммонсу не сказали, что сделка состоялась, так что он не приехал попрощаться с воспитанником. Сухаря провели по противоположной прямой ипподрома. Ветви деревьев густым шатром раскачивались над его головой. У конюшни Ховарда жеребца уже поджидал Смит в окружении целой компании помощников. И хотя обычно тренер был немногословен, в тот день в его поведении было заметно что-то такое, что конюхи поняли, насколько важна эта лошадь для их начальника. И только один подросток, ученик жокея по имени Фаррелл Джоунс, подошел к конюшне в тот момент, когда привели Сухаря, и не заметил, насколько взволнован Смит. Увидев тощую неказистую лошадь, Джоунс вообще решил, что это не скаковая лошадь.

– Похоже, хозяева купили новую верховую лошадь, – произнес он достаточно громко, так что Смит услышал{104}. Конюхи зашикали на него.

Спустя несколько дней Смит погрузил Сухаря в специальный вагон. Конюшня Ховарда перебазировалась на ипподром Детройта Фэр-Граундс. Смит начал подыскивать жокея для Сухаря.

Глава 4

Кугуар и Мороженщик

Ред Поллард

(Keeneland / Cook)

Жизнь Реда Полларда была подобна листку дерева, который оторвался от ветки и медленно планирует вниз в тихий безветренный день. Летом 1936 года ему исполнилось двадцать шесть лет – и двенадцать лет его карьере довольно неудачливого жокея и полупрофессионального боксера. Это был элегантный молодой человек с упругим, мускулистым телом и копной сверхъестественно рыжих волос. Проходя мимо зеркала, он не упускал случая смочить расческу и постараться гладко зачесать волосы на манер Тайрона Пауэра, но буквально через минуту непослушные вихры снова топорщились над головой. У него было унылое, слегка вытянутое лицо – черты его, будто подтаяв, оплывали вниз.

Согласно статистике он был одним из самых дрянных наездников. Во всяком случае, в последнее время. Когда-то раньше он был одним из лучших, но эти времена давно прошли. У него не было ни дома, ни денег. Он практически жил на ипподромах, спал в пустых стойлах, повсюду возил с собой свое седло, четки и книги: карманные издания Шекспира, «Рубайят» Омара Хайама, небольшой томик стихов Роберта Сервиса «Песни первых поселенцев», что-то из книг Эмерсона, которого он звал «старик Уолдо». Книги иногда служили ему вместо мебели, он устраивался на них, как иные в креслах.

В тот день, когда Сухаря перевезли на ипподром Фэр-Граундс в Детройте, Поллард был в Норт-Рэндал в Огайо, коротая душные августовские дни на второсортном ипподроме Систл-Даун-парк, где заканчивалась серия летних скачек. Тут, как и в других местах, карьера Полларда катилась под уклон. Процентные показатели его побед уменьшились до однозначного числа{105}. Последняя лошадь, на которой он скакал, остановилась как вкопанная прямо посреди забега. 16 августа 1936 года, по окончании сезона в Систл-Даун-парк, Реду Полларду просто некуда было податься.

Дома, в Эдмонтоне, штат Альберта, его знали как Джонни{106}. Он с самого детства был крайне непоседливым мальчишкой. И люди, должно быть, понимали, что он не задержится в их городке надолго.

Страсть к путешествиям вообще была присуща его семье. Отец Джонни, тоже Джон, был сыном ирландских иммигрантов. Он служил кавалеристом и провел молодость, скитаясь по западным районам Канады в поисках золота. В 1898 году разведочные работы привели его на «перекресток пустых дорог», как называли трапперы Эдмонтон. Здешняя глина идеально подходила для производства кирпича. Ирландец застолбил участок на реке Норт-Саскачеван и сколотил себе состояние во времена строительного бума, охватившего северо-запад страны. Он скупил бóльшую часть Эдмонтона и построил первый настоящий дом в городке – просторный особняк, окруженный акрами девственной природы. Они с женой Эдит растили семерых умненьких непоседливых детишек: Джима, Джонни, Билла, Эди, Бетти, Нору и крошку, которую со свойственной Полларду эксцентричностью они звали Пузырек. Старший сын Поллардов, Фрэнк, переехал с семьей к родителям, чтобы войти в семейный бизнес. Вскоре в семействе Поллардов насчитывалось уже шестнадцать человек. Кроме того в доме обитала еще и целая толпа работников, которые столовались у хозяев.

Джонни родился в ноябре 1909 года. Он был самым шустрым и самым умным из их шумного семейства. В доме Поллардов всегда читали книги, пели старинные ирландские песни, танцевали джигу и рассказывали длинные занимательные истории. Джонни играл с братьями на зеленых полях поместья, по воскресеньям катался на семейном «Форде-Т», сражаясь с братьями за место у окошка. А когда машина проносилась по высокому мосту через реку Норт-Саскачеван, можно было поглазеть через железные перила на их фабрику, расположенную у самого берега.

Беда пришла нежданно. В 1915 году мощное наводнение размыло берега реки вокруг фабрики. Отец Джонни едва спас свою семью. Он запихал детей в коляску и поволок ее вверх по склону холма. Но фабричное оборудование спасти не удалось. Бизнес был уничтожен. А затем пришло время платить налоги. Поллард метался по всей Канаде, тщетно пытаясь найти банк, который дал бы ему ссуду. Город Эдмонтон лишил его права выкупа имущества, и у семьи не осталось ничего, кроме дома. В один миг отец Джонни обанкротился. Ему было нечем кормить жену и семерых детей. Со временем он нашел скромный заработок автомеханика. Чтобы хоть как-то содержать семью, он менял бензин на продукты{107}.

Джонни изыскивал тысячи способов отвлечься от неприятностей, выпавших на долю его семьи. Он был сильным, развитым мальчиком. Отец отвел их с братом на боксерский ринг, и юношей, как и многих в 1920-е годы, охватила сумасшедшая страсть к этому спорту. Билл был высоким, мощным боксером, даже участвовал в соревнованиях «Золотые перчатки». Джонни был меньше, стройнее и, хотя стал умелым и задиристым бойцом, так и не добился такого успеха, как брат. Он развлекался тем, что провоцировал более крупных ребят на драку, а потом звал своего знаменитого брата на помощь и смеялся, когда соперники в страхе убегали прочь.

Еще одним его способом отвлечься была литература. Он учил наизусть большие отрывки прозы и состязался в цитировании их со своей сестрой Эди, когда они гоняли по местным дорогам на «Форде-Т». Наделенный гибким умом, он имел все задатки стать литератором. Позже, когда Джонни прославился, его друзья детства жалели, что он так и не получил академического образования. Джонни отчаянно хотелось исследовать внешний мир. Он был нетерпеливым учеником, огрызался на замечания учителей, получал плохие отметки, часами придумывал всякие остроты и хитроумные проделки. Эмоции захлестывали его через край. Его гнев выплескивался дикой яростью, а удовольствие – ликованием. Его юмор всегда был острым, а печаль и сопереживание – бездонными. Как позже вспоминал его сын Джон, куда бы отец ни пошел, он всегда привносил с собой смятение и суматоху. Джонни Поллард был подобен птице в клетке.

С годами детская непоседливость превратилась в предприимчивость. Как-то отцу подарили небольшую лошадку по кличке Лесной Рассвет. Чтобы заработать денег, Джонни впрягал ее в сани и использовал для доставки товаров в ближайшую бакалейную лавку{108}. Он много времени проводил верхом на своей лошади, демонстрируя врожденный талант наездника. Его дочь, Нора Кристиансон, вспоминает, что у отца было «тело танцора, гибкое, крепкое и стройное, и прекрасное чувство равновесия», идеально подходящее для того, чтобы балансировать на спине мчавшейся лошади{109}. Верховая езда удовлетворяла его страсть к риску. С молодых лет он стремглав мчался по жизни навстречу опасностям и неизвестности. Там, на грязных проселочных дорогах Эдмонтона, свесив ноги по бокам Лесного Рассвета, волочившего за собой санки, Джонни решил, что хочет стать жокеем.

Подростком Джонни обивал пороги местных конюшен, предлагая свои услуги в обмен на возможность проехать на лошади. Он упросил родителей позволить ему выйти на беговую дорожку, чтобы стать жокеем. Мать не хотела его отпускать, но отец поддержал парня. Возможно, стареющий старатель понимал тщетность попыток удержать непоседливого сына в тесных границах маленького городка. А может, он гордился честолюбивыми стремлениями сына сделать карьеру в спорте. В принятии решения немаловажную роль сыграли деньги: отцу семейства едва удавалось прокормить многочисленное потомство. Но его супруга очень боялась. В 1925 году Полларды пришли к компромиссу: Джонни позволят выйти на трек, но только в том случае, если его будет сопровождать надежный друг семьи. Полларды, справившись со своими страхами, поцеловали сына на прощание и передали новому опекуну.