Испытание - Макс Баженов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я показал на него пальцем, а затем большим пальцем той же руки указал на себя, после чего сцепил ладони вместе напротив груди. Слова были здесь совершенно бесполезны, но на всякий случай я повторил эти действия и сказал:
— Ты. Я. Союз.
Мне показалось, что он рассмеялся. Тихо, себе под нос, но он явно хихикал. Интересно, что его так позабавило? Или это истерика? Если так, то лучше бы ему замолкнуть.
Я выдвинул ритуальный нож и подошёл к нему. Пленник подавился смехом и зажмурился, видимо, готовясь умереть, но я лишь разрезал цепочку на его руках. Он поднял ладони к лицу посмотрел на них, показывая мне свои нелепые рыбьи челюсти.
Чужак повторил все те же жесты, которые я изобразил, включая перерезание глотки существам из леса, а затем показал мне кулак с оттопыренным вверх большим пальцем. Я рассудил, что моя идея ему нравится. У него определённо был зуб на этих тварей. Возможно там внизу несколько часов назад застрелили его друга?
Я отошёл от пленника, поднял пушку с травы и бросил её ему в ноги. Он вопросительно взглянул на меня, и я кивнул ему, потому как видел уже, что, выражая согласие, они кивали друг другу. Это был рисковый шаг. Он не знал о назначении прибора у меня на плече, но мог догадываться, так как видел останки той пятнистой твари. Если он попробует применить оружие против меня, я без сожаления сожгу его, поскольку, взяв пушку в руки, он заключит со мной негласный пакт.
Видимо, наши мысли были схожи, потому как пленник медлил. Наконец он схватился за пушку и, опираясь на неё, встал передо мной. Некоторое время мы изучали друг друга. Выглядел он отталкивающе, но не омерзительно. Абсолютно чуждо, но при этом так похоже на нас. Ощущение было такое, словно смотришь на ожившую куклу.
Инопланетянин покрутил в руках пушку и спросил меня что-то. Я, разумеется, его не понял. Тогда он, помычав, указал на карман, в котором я хранил палец конвоира. Я достал трофей и показал ему. Пленник кивнул. Скалясь, он показал мне средний палец, а затем ткнул им себе в грудь, после чего развёл руками перед собой и несколько раз повернулся вокруг своей оси, вглядываясь в заросли, будто что-то искал, но не мог найти.
Я сообразил, что он хотел посмотреть на тело конвоира, отступил в сторону и показал рукой туда, откуда пришёл, приглашая его пойти спереди. Он что-то буркнул, но, кажется, мы с ним пришли к взаимопониманию.
Проходя мимо меня, чужак коснулся своей груди и сказал:
— Я́ннис.
— Арихигон, — ответил я.
Существо кивнуло, и мы пошли искать труп его бывшего тюремщика. Обратно мы двигались чуть быстрее, хотя и останавливались порой, прислушиваясь. Ночные шумы маскировали как нас, так и противника.
Когда мы оказались там, я указал Яннису на бревно, и он перешёл через ручей, остановившись в самом его конце.
Я знал, что он там увидел.
Инопланетянин перепрыгнул через место убийства и склонился вдруг над кустами, в которых я до этого прятался. Он отрыгнул что-то на растения и теперь стоял спиной ко мне, согнувшись в поясе и упершись руками в собственные ноги.
Как философ я не мог не отметить, что останки чужака не вызывают во мне чувств, подобных тем, что я испытывал, глядя на трупы париксейцев. Когда мне показали тела братьев, я отреагировал точно также, как и Яннис. Меня стошнило, а потом я плакал. Или, когда умер мой дед: о, его величественный труп вселял в меня поистине мистический ужас. Я смотрел на него и не мог не представлять, каково это, быть им — иссохнуть и сгинуть, превратившись в ничто.
Сейчас же, как ни пытался, я не видел перед собой мëртвого тела. Инстинктивно я видел лишь дохлую тушу; и согласно париксейскому Кодексу, я даже не стану каннибалом, если съем это мясо. Но в глубине души я понимаю, что ещё как стану! Странно, что для осуждения пожирания плоти иных разумных существ не существует специального термина. Может, самое время его выдумать? А не нужно ли сначала дать тогда одно имя всем разумным существам? Есть звери, а есть… Кто?
Пока я размышлял обо всëм этом, Яннис вроде бы успокоился. Я спрыгнул с бревна и подождал, пока он подойдёт. Чужак и так был белый, а теперь ещё и побледнел. Сквозь его кожу буквально стало видно кровеносную систему.
Какие же они всё-таки хрупкие!
Кряхтя, он перевернул разрубленную мною тушу. Голова и рука вместе с правой половиной тела лежали под неестественным углом по отношению к ногам. Тонкая полоска мяса и перерубленных костей, оказавшаяся между моими ножами, прилипла к левой стороне его туловища, лежащей перпендикулярно остальной части тела.
Яннис обыскивал труп, борясь с рвотными позывами. В первую очередь, он снял с него обувь, которую тут же надел на свои израненные босые ноги. Затем он забрал пояс и всё, что было на нëм, в том числе большой блестящий нож, прямоугольные коробки, плотно набитые блестящими штырями, и несколько железных зелёных шариков с набалдашниками и приделанными к ним блестящими кольцами. В завершение, он снял с кармана на правой груди трупа какую-то прямоугольную штуку, которую тоже прикрепил на свой новый пояс, предварительно что-то на ней подкрутив.
Я смотрел за его действиями и понял вдруг, что он совершает их не впервые. Передо мной был если не воин, то шпион. Ему явно было неприятно всë это делать, но он действовал по необходимости и умел пользоваться вооружением. Движения его, несмотря на легкий тремор, были уверенными и точными.
Когда с обыском было покончено, Яннис плюнул на труп и произнёс какие-то слова, состоявшие из отрывистых и шипящих звуков. Думаю, он его проклял.
Стоило ему замолчать, как я различил на фоне ночной какофонии низкий гул, почти на грани слышимости. Звук быстро набирал силу и скоро его заметил и мой спутник. Он вопросительно посмотрел на меня. Мне был хорошо знаком этот шум, поэтому я открыл пульт и вызывал данные о местоположении нашего корабля. На карте, возникшей перед глазами, я увидел, как красная
