Трали-вали - Владислав Вишневский

– Нравится? – словно угадав, спросил Александр Ганиевич.

– Что?

– Машина. – Ответил он, указывая на салон. Машины он любил. Свою внешне старался не выделять, ни лаком, ни полировкой, но внутри всё было ухожено. Ковры на сиденьях. Такой же, но более мягкий ковёр, под ногами, тонированные стёкла, ароматный запах, современная мощная акустическая система Bose, CD. Уютно.

– Хорошая. У нас такая же, только большая.

– Автобус, что ли? – Пошутил Александр Ганиевич.

– Нет, у мужа джип. Американский.

– О! Круто! Он тоже бизнесмен?

– Нет, он музыкант.

– А-а-а, тогда понятно. Шоумен! Ночью занят, днём спит.

– Нет. Он военный музыкант.

– О-о-о, тогда тем более… похвально! В армии, и… Интересно!

– А куда поедем, – пропустив его удивление, спросила Алла. – Где это?

– А, как у нас на Востоке говорят, старший верблюд дорогу знает. – Перешёл он на более лёгкий тон. – Поехали! – Ответил, запуская двигатель. Чуть отъехав, директор продолжил разговор. – Аллочка, можно вас попросить не обижаться, если я – старый человек – буду вам говорить сегодня комплименты? Я не могу удержаться.

– Смотря какие.

– Клянусь Всевышним, только хорошие! Вы других не заслуживаете. Понимаете, Аллочка, я человек пожилой… Пожилой, нет?

– Ну нет, наверное… Вы ещё…

– Вот, значит, мне уже можно говорить красивой молодой женщине достойные её комплименты… У вас, клянусь Аллахом, невероятно красивые глаза… Да-да! Они, как ночные звёзды, манящие, притягивающие, не раскрытые…

– Ну…

– Пожалуйста не перебивайте! И взгляд, и улыбка… Когда я вас увидел, я понял, всё, дни твои Александр-ака, сочтены… Спокойные, я имею в виду… Не смущайтесь. Это правда. Я никогда не видел такой гармоничной женщины, как вы. И руки, и фигура…

– Вы знаете, я замужем…

– Да-да, я знаю! И очень завидую вашему мужу. Очень! Такой цветок, и… Простите за нескромность, скажите… Если ваш муж такой крутой, почему он разрешил вам, такой милой и обаятельной женщине работать? Почему отпустил? Я не понимаю…

– Он не отпускал. Я сама решила. – Немного красуясь, заявила Алла.

– О, вы мудрая женщина… – По-восточному воздев руки к небу, вскликнул Александр Ганиевич, уточнил. – Потому что ко мне пришли. Слава Аллаху! Я это оценил. Спасибо.

– За что?

– Как за что? – Делано удивился Александр-ака. – Вы же могли мимо пройти, Аллочка! Обойти! Вообще в другую сторону уйти… И я бы не знал. Это не возможно. Я бы жить дальше не смог…

– А вы бы и не узнали…

– Как это не узнал? Что вы, Аллочка, сердце не чувствует расстояние. Оно чувствует другое… – С болью в голосе говорил Александр Ганиевич, скорее не говорил, а ворковал уже. Между тем искоса ловил глазами её соблазнительные колени, край юбки, который если чуть резче увеличить скорость, поднимался чуть выше, оголяя её умопомрачительные, казалось, ноги, а руки её, и грудь, и губы, волновали всё больше и больше…

– Вы знаете, я так разволновался, что даже проголодался, а вы? – меняя тему неожиданно поинтересовался он. Они уже ехали по Садовому кольцу в районе метро Марксистская. Пока Алла раздумывала, можно или не нужно, он уже повернул машину на улицу «Б. Каменщики», как значилось на уличной доске. – Не возражаете? – спросил он, и не дожидаясь ответа увеличил скорость. Ехал к малоприметному ресторанчику с вызывающим названьем «Амстердам».

У Александра Ганиевича, среди прочего, была одна слабость, которую он от себя не скрывал – женщины. Две другие – деньги и хорошую еду, он не афишировал, считал делом глубоко личным, залогом душевного спокойствия, а вот женщины действовали на него как весенний заяц на застоявшуюся борзую. Всё в нём загоралось, он молодел, становился игривым, готов был что угодно для своей избранницы сделать, лишь бы она сдалась ему, легла в постель. Причём, с годами избирательность его эволюционировала, а главное пристрастие оставалось неизменным: Александр Ганиевич любил женщин. Не вообще, а русских.

Да, именно так. Русачек! Доверчивых, нежных, не знающих сладкой жизни ни вообще, ни в частности, с дивными русыми косами, светловолосых, с жаркой грудью, страстными губами, широкими бёдрами, требовательных до ласк, что-то новое для себя желающих открыть в себе, и в нём, в Александре, конечно… Это что-то! Александр Ганиевич очень любил этот процесс. От первого взгляда, когда сознание ещё не отреагировало, а кровь уже вскипает, до последнего мгновенья, когда он изливается в её требовательное и податливое лоно… О-о-о!.. Взять в наложницы жену инородца, тем более своего победителя – дорогого стоило. Так азиатская кровь требовала. Из века в век, годами. Может, Александр-ака над этим и не задумывался, но так точно и поступал. Его не интересовали женщины доступные, которые, угадывая в нём деньги, сами на него вешались, включая проституток. Даже пятнадцатилетних девочек в последнее время перестал любить, холодных, жадных, глупых, доступных, хотя среди них и попадались «звездочки его души», а увлёкся тридцатилетними. Теми, кто ещё горит, кто понимает толк в любви, смысл в этом видит, себя и чувства не жалеет… За кем ухаживать надо, добиваться… И не просто добиваться, а желательно на коленях, чтобы в кровь сдирая… И чтобы преданная внешне мужу была. Чтоб заставить её отвернуться от мужа, переубедить, сломать, влюбить… Чтобы всё бросила, к ногам его упала… Тогда и кайф, тогда и чувства… Завоёванные чувства всегда дороже случайных, пусть и горячих, но мимолётных, или купленных. Последнее вообще не в счёт.

Пройдя за администратором зала в отдельный кабинет, клетушку густого красного цвета, словно кетчупом в морщинах застывшую, не кабинет, камера пыток, нахмурясь, машинально отметила Алла. Спутник уловил.

– Что-то не так? Не нравится здесь, да? Не нравится?

– Цвет какой-то… – Поёжилась Алла. – Мрачный. Как застенки какие-то.

Александр Ганиевич весело рассмеялся сравнению, именно так порой здесь при нём и было. Правда другим девицам здесь нравилось.

– Давайте перейдём. – С готовностью согласился он. – Желание женщины – для меня закон. – Пафосно воскликнул, и глядя ей прямо в глаза, подчеркнул. – Тем более такой женщины! – Точнее было бы сказать – в такой момент. Но это он предусмотрительно оставил при себе. Всему своё время. Главное, не спугнуть, не оттолкнуть, – заворожить… Игра только начиналась. И он уже включился в неё. Теперь Александров Ганиевичей было как бы два. Один, сидел за столом, вёл игру, страдал, разгорался… Другой Александр Ганиевич мудрый, и спокойный гурман, был как бы рядом, но в стороне. Именно оттуда, сбоку, приятно наслаждался этапами развивающейся любовной истории условного двойника. Любовался им. И охотником, и жертвой, главное – победителем. Не только победителем в будущем, но и в каждом реальном мгновении.

Только другие лабиринты и кабинеты ресторана были не лучше. Весь цветовой тон вообще был в пользу чёрного и красного. К этому добавлялся холодный отблеск зеркал в боковых простенках, и давящая чернота потолка, в серебристых звёздах, низко нависшая над головой, рукой можно достать. Странные вкусы у рестораторов. Не хотелось бы сравнивать с душами, но невольно наталкивает на размышления.

– Сейчас поужинаем, поговорим…

Правда, особо поговорить не получилось. Алла почему-то замкнулась, едва притронулась к рулету из говядины, фаршированного свининой, а вино только пригубила. Мудрый Александр-ака не стал торопить события, участливо нагнулся через красиво накрытый стол. – Если вы устали, – предложил он. – Я могу отвезу вас домой.

– Да, спасибо, Александр Ганиевич, – поблагодарила она. – Лучше домой. У меня голова что-то разболелась…

– Что вы говорите? Какая беда! Ай-яй-яй!.. Это я вас, негодяй, утомил. Извините старика. Заболтал. – Мужчина участливо наклонился над столом – А у вас дома есть какие-нибудь лекарства? Мы можем заехать по пути в аптеку…

– Спасибо, есть. – Остановила она, благодарно касаясь его рукой. Рука его была горячей, её тоже. Участливо прищуренные глаза Александра Ганиевича светились теплом и добрым участием. Он как добрый волшебник, подумала она. Она будет моей, подумал он. И каждый улыбнулся своим мыслям, а потом и весело друг другу.

– Аллочка, – беря её руку, с трепетом в голосе начал он. – Можно мне поблагодарить вас за приятный вечер, и подарить вам мой сотовый телефон? Вы не обидитесь? – Спросил он, целуя её руку.

– Зачем это? – Алла потянула руку назад. Но директор держал мягко, но крепко. – Это наверное, неудобно. Такая вещь…

– Ничего особенного. Пустяк. Когда я вам вдруг понадоблюсь, на этот значок нажмёте, – указал он на светящиеся кнопочки, – я и отвечу… мало ли что. – Сказал он, закрывая и протягивая ей плоскую коробочку мобильного телефона.

От цветов Алла вежливо, но категорически отказалась, спасибо. Не могла она домой вернуться с цветами. Спутник это понял, не стал настаивать. Вернулись к машине, молча доехали до подъезда. Александр Ганиевич, как и положено воспитанному человеку, тем более с Востока, хотел было из машины выйти, дверь даме открыть, руку подать, но Алла решительно отказалась, спасибо, я сама… Кавалер понял, не хочет, чтобы мужу доложили. Правильно, девочка! Умница! Рано пока.