Преступления инженера Зоркина - Виталий Акимов

Рашид слушал рассеянно, продолжая обдумывать свою речь и, глядя не на сидящих за столом, а в другую сторону, на столик с телевизором.

Последняя фраза Виктора дошла до его сознания одновременно с увиденным: около столика лежал большой коричневый портфель, на нем светлая соломенная шляпа. Тотчас в памяти всплыл человек, который первым вышел из ворот дома на улице Хивинской. Это был Ибрагим! А второй? Тот, про которого Ирина сказала, что это Николай. Так это же Виктор!

Он растерянно посмотрел на Ибрагима, Виктора, на Ирину. Увидел нахмуренное лицо первого, прищуренные глаза второго и напряженный взгляд любимой, в котором не было ни капли прежней нежности, а лишь ожидание: что последует в ответ.

— Не понимаю вас, — произнес Рашид охрипшим от волнения голосом. — Причем тут гангстеры, вы и я?

Чеканя слова, сжав губы в усмешке, Ибрагим пояснил:

— Ты помог нам во вторник ограбить квартиру, сторожил нас вместе с Ириной. Брал у нас деньги, — Ибрагим кивнул в сторону хозяйки дома. — Наши деньги! Общие! Теперь ты понял?

Только теперь до его сознания дошло, что никакого мужа у Ирины нет и в помине. Он понял, что попал в воровскую шайку и сам, не ведая того, помог бандитам, Да еще сорил их деньгами.

Сердце его сжалось от тошнотворного, щемящего чувства страха, ужаса. Его Ирина — воровка! Он в отчаянии остановил на ней взгляд, ожидая, что вот сейчас произойдёт чудо, выяснится, что все было только шуткой.

Но нет, Ирина не улыбнулась, не рассмеялась. Она легко взяла его за запястье.

— Ибрагим сказал правду. Ты теперь с нами, Рашид.

— А если я не хочу! — юноша отдернул руку, встал из-за стола.

— Садись! — приказал Ибрагим. Щелкнул зажигалкой, глубоко затянувшись сигаретой. — Не хочешь? Верни деньги!

— У меня нет, я их проиграл, — прошептал Рашид, мгновенно покрывшись холодным потом, опустил глаза.

— Вот как? — удивленно, с насмешкой заметил Виктор. — Мальчик увлекается картами?

— Нет, я играл на биллиарде... Меня обманули... Я не знал, что тот вначале специально проигрывал...

— Старая история, — пренебрежительно бросил Ибрагим, — в следующий раз будешь умнее.

Рашид был раздавлен, уничтожен, он вдруг почувствовал себя маленьким, слабым существом, судьба которого теперь всецело зависит от этого безжалостного человека. Но он все же сделал последнюю попытку вырваться из липких пут, уверить сидящих в том, что ему с ними не по пути.

— Я никому не скажу, а деньги отдам. Скоплю и отдам Ирине! — Рашид произнес это просительно, и ему вдруг остро захотелось немедленно выбраться отсюда, на свежий воздух, вновь обрести былую уверенность, быть свободным.

— Нет! — Ибрагим резко повел рукой с сигаретой. — Долг верни немедленно. А домой отправишься после двенадцати, — он сделал упор на последнем слове, придавив прокуренными пальцами сигарету в пепельнице. — Вот только дойдешь ли! Как думаешь, Витя?

— Проводим! — по-лисьи улыбаясь, произнес Виктор. — Думаю, Ирочка возражать не будет, она нам другого мальчика найдет. — Он нежно подышал на свой серебряный перстень с печаткой и потер его платком.

Соберись Рашид с духом, скажи твердо «не хочу» и, кто знает, как обернулось бы дело. Но он молчал, в его глазах застыл испуг, ему вспомнились рассказы о страшной мести бандитов за предательство. И хотя Петр Степанович, отец Игоря, говорил, что грабители почти никогда не выполняют своих угроз, так как сами полны страха за собственную жизнь, но все же... «ведь находятся такие, которые мстят, действуя ножом, пистолетом, воровской «фомкой».

Ирина, внимательно следившая за лицом юноши, сказала мягко:

— Так не надо, ребята, я сама поговорю с Рашидом.

— А вы идите домой, — она перевела взгляд на Ибрагима. Он ответил ей легким кивком.

Они ушли, Ибрагим молча, а Виктор, сощурив в хитрой усмешке зеленые глаза, бросил на прощанье:

— Будь умницей. У нас работа тонкая.

Ирина и Рашид долго сидели не разговаривая. Юноша, мрачно нахмурившись и погрузившись в тяжелые думы, не отводил глаз от тарелки с остывшими пельменями. Ирина ждала, когда он, наконец, взглянет на нее.

Дождавшись, положив свою теплую руку ему на плечо, сказала с участием, очень серьезно:

— Рашид, все, что ты сейчас услышишь — чистая правда. Я не скрою ничего, и ты поверишь, что работа у нас действительно тонкая, верная. Никакая милиция нам не страшна. Но даже если ребята попадутся, они никогда нас не выдадут: я им нужна только на свободе.

Ирина действительно жила несколько лет назад в Киеве. И, действительно, мать у нее — отличная портниха, передавшая свое уменье дочери. Ирина была замужем, потом разошлась. Что послужило причиной развода, этого она не сказала. Шестилетняя Танечка осталась с мамой в Киеве, и если бы не Ибрагим, Ирина никогда не приехала бы сюда.

Мать с дочерью шили в четыре руки. Работали с оглядкой, боясь соседей, боясь доноса в финансовые органы, которые тотчас потребовали бы внести в государственную казну солидный налог. Заказчицы к ним на дом не приходили. Они звонили по телефону, приглашали к себе. Ирина или ее мать предлагали фасон, снимали мерку, забирали ткань и возвращались домой. Так же поступали во время примерки. На все это уходило много времени, но зато было безопасно. Довольно часто Ирина, а также мать оставались по нескольку дней у солидной заказчицы, выполняя работу от начала до конца и возвращаясь домой только ночевать. Но как мать, так и дочь не любили выступать в роли поденных портных. Хозяйки вечно совали свой нос, куда не следует, работа делалась при них. Как ни тяни, проходил день-другой и платье, костюм были готовы. Получалось, что портниха с завидной легкостью зарабатывает деньги, было неудобно за двухдневную работу брать с заказчицы 30, 40 и даже 50 рублей.

Однажды, набрав заказов десять, все из дорогих материалов, обеспечив себя работой на месяц вперед, мать с дочерью решили устроить себе выходной день. Взяв Танечку, они отправились на берег Днепра, купались, катались на катере и очень весело провели время. Домой вернулись к разбитому корыту. В квартире побывали воры. Они забрали все отрезы, лучшие платья матери и Ирины, прихватив заодно деньги: около 500 рублей, которые лежали на дне шляпной коробки. Соседи никого не видели, и Скворцовы, сдержав первый порыв отчаяния и «поплакав в подушку», ничего и никому не рассказали.

Заявлять в милицию нельзя, все сразу раскрылось бы и кончилось еще большими неприятностями. Что делать? Мать и дочь ломали голову, где достать деньги чтобы немедленно купить такие же отрезы, которые получили от заказчиц. Причем, деньги немалые: что-то около тысячи рублей.

Как-то в горестном настроении сидела Ирина на садовой скамейке. К ней подсел черноглазый худой человек, тщательно, до синевы выбритый и одетый по последней моде. Разговорились. Молодой человек так участливо спросил ее, почему она опечалена и не может ли он чем-нибудь помочь, что Ирина, не выдержав, сказала:

— Обворовали нас, взяли чужие вещи.

— На большую сумму? — деловито задал вопрос незнакомец, потянулся рукой к внутреннему карману пиджака.

— Ой, что вы! — остановила его Ирина. — Не надо, прошу вас, да и не сможете вы одолжить так много. И потом, с какой стати, ведь мы даже не знаем друг друга?

Он долго рассказывал о себе, показал паспорт: Ибрагим Валиев, 30 лет, холост, живет в большом городе на юге. Сказал, что работает в торговле, намекнул, что живет не на зарплату. Довольно витиевато выразился о любви с первого взгляда и туманно дал понять, что для него благодарность и внимание такой девушки, как она, дороже любых денег.

Ирина долго не колебалась. Она продалась ему, не чувствуя стыда, не задумываясь над тем, что именно в этом заключалась последняя ступень падения. В глубине души Ирина даже гордилась, что стоила так дорого. Вскоре мать купила десять отрезов, точно таких, какие получила от заказчиц. Все уладилось, все пришло в норму, а Ибрагим сделался своим человеком в доме. Он перебрался из гостиницы на квартиру Ирины, сорил деньгами и пил помногу дорогие коньяки.

За неделю до окончания отпуска Ибрагим предложил Ирине переехать жить в его родной город. «Не пожалеешь! — сказал он со значением. — А мне такая помощница, как ты, — Ибрагим провел ребром ладони по горлу, — вот как нужна!»

Ибрагим за каких-то десять — пятнадцать дней развратил душу Ирины до предела. Удивляться столь малому сроку не приходится. Стяжательница по натуре, ценившая больше всего на свете деньги, к чему чуть ли не с детства ее приучила мать, она с жадностью слушала рассказы о крупных «гешефтах», аферах, сложных комбинациях.

— Ты будешь моей Сонькой — золотой ручкой! — восклицал Ибрагим в горячечном бреду. — Мы с тобой будем купаться в деньгах!

В самый последний момент ей стало страшно: а что если тюрьма! Ибрагим, криво усмехнувшись, ответил:

— В тюрьме я сидел, когда мне было семнадцать лет. Из-за глупости попался, взял с дружками сейф в одной конторе. Наследили, и получили за это каждый по пятерке.