Властелин суда - Роберт Дугони

— А что, разве говорится, что разъяснил?

— Так кто же он такой?

— Почем мне знать? Возможно, какой-нибудь предприимчивый юнец, занимающийся прогнозами на бирже. Тебя такие одолевают в последнее время.

Он улыбнулся.

— А мы не могли бы узнать поточнее?

— Позвони.

Слоун поднял бровь.

— О, поняла. Под «мы» подразумевалась я! — Она вырвала из его рук бумажку и, закатив глаза, удалилась, что-то бормоча себе под нос.

Минуту спустя она вернулась.

— Ты прямо метеор.

— Могла бы и побыстрее. Позвонила Диана. Его Величество желает переговорить с тобой насчет твоих переговоров с «Трансамериканской страховой компанией» в понедельник утром. Хочешь, я отведу следующие три часа твоего времени на разговор с этим бахвалом?

Беседовать с Бобом Фостером Слоун был не в настроении.

— Что ты ей сказала?

— Дала ей от ворот поворот. Сказала, что ты в туалете. Если она еще раз позвонит, скажу, что ты убежал, прежде чем я смогла передать тебе, что она звонила.

И она самодовольно улыбнулась Слоуну.

Он быстро стянул со спинки кресла ветровку.

— Ты гений.

— Слова ничего не стоят. Я хочу прибавки к жалованью.

— Я бы задержался и подал заявление насчет тебя, но не хочется превращать тебя в лгунью в глазах Дианы. Приятного тебе уикенда.

Она приложила руку к груди жестом регулировщика перед школой, вручила ему папку с его страховочными документами, а заодно и три листа бумаги вместе с ручкой.

— Задержитесь еще на секундочку, мистер Мощнейшее оружие. Требуется ваш автограф.

Он расписался на каждом листке и отдал ей бумаги.

— Что это я подписал?

— Ничего существенного. Прибавка к жалованью Тине. Оплаченный отпуск Тине. И моя ежегодная инвентаризация. Взяла на себя смелость заполнить все графы без тебя.

— Ну и как обстояли дела в этом году?

— Как всегда, без сучка без задоринки.

— Молодец.

Сунув в карман розовую бумажку с сообщением и сбив чуть-чуть набок картину на стене, он подмигнул ей, проходя мимо, и исчез в коридоре.

12

Том Молья выждал до предвечерних часов с тем, чтобы Клей Плешуин не усмотрел в его отсутствии ничего, кроме легкого дисциплинарного нарушения в конце недели. Уходя, он даже передвинул на доске эту чертову магнитную бирку, так его раздражавшую, что он всегда забывал это делать. Он подозревал, что доска — изобретение Франклина, сводного брата Плешуина. Франклина хлебом не корми, но дай последить за полицейскими, особенно за Мольей. После двадцати лет приходов и уходов когда ему вздумается Молья не мог свыкнуться с идеей табеля и не допускал, что кто-то может контролировать его приходы и уходы, кроме, может быть, жены, заслужившей это право тем, что терпела его целых двадцать два года их совместной жизни. Доске же он объявил войну.

Сидя в своем изумрудно-зеленом шевроле 1969 года выпуска, он мысленно проигрывал свой разговор с помощником генерального прокурора Риверсом Джонсом. Он просеивал все сказанное Джонсом, прикидывая, что из этого можно извлечь.

Слова летели и шуршали, как листья в листопад. Но слово «расследование», оброненное Джонсом, не было случайной оговоркой. Министерство юстиции расследовало очевидный случай самоубийства, и распоряжение исходило из Белого дома. Почему? Логичное объяснение тут могло быть только одно: кто-то не уверен, что это самоубийство, а значит, существует вероятность убийства, что касается уже его, Тома Мольи.

Он повернул направо на Шестую авеню, въехал в узкий проулок за двухэтажным кирпичным, крытым штукатуркой зданием с дымчатыми окнами и вылез из машины. Разогретый асфальт на стоянке призрачно поблескивал. Еще не открыв металлическую запасную дверь и не поднявшись по черной лестнице, он уже вспотел. Сотрудников он не застанет. На самой верхней площадке он толкнул внутреннюю дверцу и очутился в помещении с кондиционером, наполненным оглушительными раскатами группы «Ю-2». Быстро пройдя зал для посетителей, он углубился в коридор, где пахло патолого-анатомическим исследованием — схоже с запахом сырой печени.

Доктор Питер Хо сидел на вращающемся табурете, склонившись над еще не полностью вытащенным из темно-зеленого мешка трупом. Мощную лазерную лампочку он держал в зубах, высвобождая руки для манипуляций зажимами и пинцетами, с помощью которых раздвигал один за другим слои кожи. Хо был само внимание, если не считать того, что каждые несколько секунд он ударял своим стальным хирургическим инструментом по краю ближайшего лотка в такт музыке, исполняемой его любимой группой.

Замедлив шаг и ступая на цыпочках, Молья приблизился и схватил Хо за плечо.

Окружной коронер вскочил так стремительно, будто его сбросило с табурета, и метнулся на середину комнаты. Лазерная лампочка полетела прямо в разверстую грудную полость трупа, зеркальце на лбу Хо соскочило с обода, а очки, упав с переносицы, повисли на закрепленной вокруг шеи цепочке.

Хо тяжело дышал, красный и злой.

— Черт возьми, Моль, я же просил тебя больше так не делать!

Молья со смехом поднял табурет.

— Ты принял меня за одного из своих клиентов — вдруг ожившего и набросившегося на тебя, а, Питер?

Шутка эта могла бы ему надоесть, если б не живейший, в который раз, испуг Питера. Осанистый толстощекий азиат никогда бы в этом не признался, однако Молья был уверен, что коронер округа Джефферсон боится мертвецов. Точь-в-точь механик, боящийся машин.

— Вот будешь продолжать в том же духе, так и станешь моим пациентом! — опять взъярился он. — От тебя можно и инфаркт схлопотать!

— Разве уже нельзя просто заглянуть поздороваться?

— Так ты поздороваться хотел? Почему ж не зайти через основной вход, как нормальные люди ходят, чтобы я услышал звонок?

Хо поправил зеркальце на лбу. Молья поднял руку, загораживаясь от яркого света.

— Но задняя дверь ближе к парковке. Звонка ты за всем этим грохотом все равно бы не услышал. А кроме того, мы оба прекрасно знаем, что нормальным меня не назовешь.

— Музыка «Ю-2» — это вовсе не грохот. А с последним я соглашусь — нормальным тебя не назовешь.

Сев на табурет, Молья наклонился к накрытой голове трупа.

— Вообще-то тебе следует запирать заднюю дверь, Питер. В целях безопасности. Отсюда к тебе кто угодно может проникнуть. — И взяв в руки обоюдоострый скальпель, он для пущей выразительности ткнул им в Питера.

Хо взял в руки щипцы.

— Очень мило. Слава Богу, инструмент стерильный. — Он уронил орудие в металлический лоток. — Отныне я лично прослежу за тем, чтобы Бетти, уходя домой, запирала эту проклятую дверь.

— Уверен, что она одумается, — сказал Молья.

Бетти вечно забывала про эту дверь.

Молья приподнял материю, прикрывавшую голову трупа.

— Парень плохо выглядит, Пит. Думаю, что работать тебе с ним будет нелегко.

Хо опять прикрыл голову трупа.

— Побольше уважения к мертвым, Моль. И ты выглядел бы не лучше, размозжи тебе кто-нибудь башку из двенадцатикалиберной пушки.

— Несчастный случай на охоте?

— Нет, на кухне. Так, по крайней мере, утверждает жена и пока что упрямо отстаивает эту версию. Конечно, то, что произошло это в тот самый день, когда она выяснила, что муж гуляет с продавщицей бакалейного отдела «Уинн-Дикси», — чистое совпадение.

Моль склонил голову набок и поцокал языком.

— Ту-ту-ту! Связался с продавщицей! Как такое стерпеть!

— Бум-бум-бум! В общем, не бросай корок на пол. Пробросаешься. Потом локти кусать будешь. Говорят, она ворвалась в дом и уложила его прямо за ужином. — Хо ткнул пальцем в рубашку покойника. — Вот здесь был еще майонез, когда его доставили. — Он снял перчатки из латекса и вытер руки о резиновый фартук. — Спасибо тебе за сегодняшний трупик, приятель. Может быть, сумею тебе отплатить — заразить гепатитом или еще что.

Когда Молья переправил ему в то утро труп Джо Браника, Хо еще не было на месте.

— Что-нибудь не так?

— Что-нибудь не так? — передразнил его Хо. — Как я и сказал, потом локти кусать будешь. — Он прошел к белой фарфоровой раковине вымыть руки. — Трясут меня, а больше ничего. И не говори, что не знаешь, про что я толкую.

— Про Министерство юстиции?

— Не только оно трясет. Еще и семья. И репортеры. — Он вытер руки бумажным полотенцем, кинул его в мусорное ведро, сунув руки за спину, развязал тесемки фартука, повесил его на крюк двери и скрылся в кабинете. Спустя несколько секунд доносившаяся оттуда музыка замолкла, и он вышел с картонной папкой в руках, одетый в черную футболку, украшенную изображением солиста группы «Ю-2» Боно.

— Ручная доставка! — Он помахал в воздухе бумагой с грифом Министерства юстиции. Потом сдвинул на переносицу очки с диоптриями: — Браник Джо. Надлежит отправить без медицинского освидетельствования экспертом. То есть без меня. И так далее, и тому подобное. — Он захлопнул папку и взглянул на Молью поверх очков. — То есть вскрытия не производить. То есть я отправляюсь домой, чтобы смотреть, как будет подавать Джейсон.