Властелин суда - Роберт Дугони

Воспользовавшись редким моментом тишины, Дженкинс распрямился и, бросив взгляд через плечо, увидел, что копыта арабских жеребцов уже нацелены, но Лу и Арнольд не увертывались — они напряженно замерли, навострив уши и принюхиваясь.

Дженкинс тоже был настороже, хотя его к этому еще и подтолкнули: когда днем он отправился в Стенвуд за сеткой для птиц, чтобы уберечь огород, Гэс из скобяной лавки сообщил ему, что им интересовались. Свою роль сыграла и первая страница «Сиэтл постинтеллидженсер».

Машина ехала с восточной стороны, у церкви она замедлила ход — видимо, водителю церковь указали в качестве ориентира. Он потерял машину из виду, когда она скрылась за дощатой церковью, а потом опять вынырнула вдали, свернув на глину и гравий полосы отвода. Машина ехала теперь медленнее, так как дорога шла в гору, потом машина опять исчезла за ежевичными кустами, отделявшими церковные владения от его земель. Не важно. Дорогу эту он знает как свои пять пальцев. Гравий скоро кончится, и начнется грунтовая, с выбоинами; на развилке возле следующей купы ежевичных кустов, разросшихся так, что того и гляди разрушат его ветхий сарай, водитель свернет направо, потому что дорога там покажется ему шире, а значит, и более наезженной. По ней он доедет до ручья, а там тупик, и ему придется пятиться задом. Левая дорога так узка, что кусты будут царапать корпус машины, и так до самого навеса — сомнительного шаткого сооружения, примыкающего к сторожке. Наиболее предприимчивые из визитеров предпочтут покинуть машину и постучать в переднюю дверь. Но сегодня вечером на стук никто не ответит. Хозяин в огороде — пропалывает томатную грядку.

Как только хлопнула дверца машины, Лу и Арнольд бросились прямо через заросли, огрызаясь и стараясь опередить друг друга. Их внезапное появление и огромные размеры — оба этих родезийских риджбэка весили по 130 фунтов — вкупе со стоявшей дыбом гривой волос на спине могли бы вызвать панику. Но виляющие хвосты и выражение слюнявых морд изобличали абсолютную безвредность и мирный нрав этих зверюг. Дженкинс сомневался в их породистости: собаки, выведенные в Южной Африке для охоты на львов, в его случае не одолели бы и белки.

Склонившись над грядкой, он продолжал мешать компост с землей. Спустя несколько минут он услышал, как мчатся Лу и Арнольд — они бежали в высокой траве, и по их неровному, с внезапными остановками бегу Дженкинс понял, что за ними следом к нему кто-то направляется. Добежав, они стали кружить вокруг него, тяжело дыша, свесив языки на сторону. Дженкинс снял рукавицы и, подняв с земли мотыгу, распрямился во весь свой шестифутовый с половиной рост, огромная, весом в 230 фунтов, фигура, выросшая из земли, подобно стеблю из сказки про Джека и бобовое зернышко. Он отер грязь с правой руки о штанину левой и словно бы собирался повторить это движение. Но вдруг наклонился вправо и, ухватив ручку мотыги, взмахнул ею, прорезав воздух ее острием.

15

Слоун сунул папку обратно на полку, прикрыл веки и ущипнул переносицу. Врач, проверявший его зрение, сказал, что к сорока годам он, видимо, будет читать в очках, но, судя по тому, как у него уставали глаза, похоже, он года на два опережал прогноз. Хорошо по крайней мере, что, как и большинство пожаров в его ведомстве, пожар, который живописала Тина по телефону, оказался ложным. Чутье не подвело Слоуна: судья Марголис решил уладить дело миром, и это было правильно, процесс отменялся. После часового телефонного разговора с Эбботом Слоун в конце концов убедил его внести соответствующую сумму и покончить с этим, но ему пришлось пригрозить, что в случае отказа он сложит с себя все полномочия в отношении «Эббот секьюрити». Эббот, со своей стороны, тоже не скупился на угрозы, однако потом согласился.

Обычно на просмотр такого рода дел Слоун тратил вполовину меньше времени. За годы работы он выработал умение отключаться от всех отвлекающих обстоятельств и целиком концентрироваться на непосредственной задаче. Работа была его лекарством, возможно, подменой, но тем не менее подменой эффективной.

Но на этот раз лекарство не помогало. Он был рассеян и все время мысленно возвращался к взлому и последовавшему затем признанию Мельды, что в квартиру заходил телефонный мастер. Профессиональная выучка подсказывала ему рассматривать оба этих факта как взаимосвязанные, пускай даже одной лишь необъяснимостью с точки зрения логики, а также местом действия — квартирой Слоуна.

Сев за стол, он, орудуя палочками, доел из картонки остатки еды — кусочки острого мяса, наполнявшие всю комнату запахом перца, зеленого лука и чеснока, и запил китайским пивом. Никакого явного доказательства связи двух инцидентов он не имел, но его преследовало чувство, что он упускает нечто важное, основополагающее, чему и предстоит связать воедино два этих странных случая. Вот оно, проклятье всех юристов, — уверенность, что все взаимосвязано, стоит только обнаружить некую нить. И всегда есть вероятность заговора. Неудивительно, что юристы вечно подвергаются преследованиям — они сами на себя эти преследования и навлекают.

У вас есть враги, мистер Слоун?

Слоун видел перед собой этого полицейского, пришедшего к нему в квартиру по факту взлома, в ушах его еще раздавался этот голос. Он задал Слоуну свой вопрос, когда они выясняли причиненный ущерб.

— Похоже, вы кого-то крепко рассердили, — сказал он. — У вас есть враги, мистер Слоун?

Слоун ответил, что врагов у него, наверное, полно, учитывая его профессию.

— А почему вы спрашиваете?

Полицейский подвел его к входной двери и показал замок.

— Замок сбит, но не сломан.

— Это имеет значение?

— Указывает на то, что в квартиру проникли легко. В дверь не пришлось ломиться. У проникшего сюда либо был ключ, либо он подобрал отмычку. Работа профессионала. Идеи имеются?

— Ни малейших, — сказал Слоун в пустоту комнаты. Он уронил палочки в пустую картонку и, выбросив то и другое в корзину для мусора возле своего стола, вытащил из портфеля почту и стал ее разбирать, пока не наткнулся на бурый, 9x12, конверт. На конверте были написаны от руки его фамилия и адрес.

Постучав, в дверь вошла Тина.

— Ты еще здесь? — Он положил конверт, взяв у нее из рук проект соглашения, который надиктовал ей, имея в виду подготовить это к утру понедельника.

— Лишь физически, — ответила она. — Мысленно я отчалила отсюда уже в пять.

— Я не думал, что ты будешь тратить на это сегодняшний вечер.

— Поздно. — Она отвела от щеки выбившуюся прядь, одернула рукава вязаного жакета. — В чем дело? У меня что-нибудь не так с лицом? — Глядя на свое отражение в стекле, она вытерла уголок рта.

Он не сводил с нее глаз. Он клюнул на нее с первой же минуты, когда ее представили ему в качестве его секретаря, но по-настоящему она произвела на него впечатление, когда вошла в зал, где отмечалось двадцатипятилетие их фирмы, вошла одна, без сопровождения, в черном платье с декольтированной спиной и жемчужным ожерельем на шее. Они сели рядом — оба без супругов, без дам и кавалеров, и протанцевали друг с другом не один раз за этот вечер. Но едва пробило полночь, как Тина мгновенно ушла. И его это устроило. Продолжение исключалось. Она была его подчиненной — роман между ними мог быть лишь губительным, как все его прежние романы, выстроившиеся в цепь неудач. Но в отличие от женщин, единственным стремлением которых был брак, Тина таких поползновений не выказывала. Слоун привык ее уважать за ум и зрелость не по годам, за то, что во главу угла она ставила благополучие своего сына Джейка.

— Я просто удивился, с кем ты оставила Джейка.

Она отвернулась от окна.

— Не поверишь, но с его отцом. Позвала его, чтобы проверить, не подернулось ли пеплом адское пламя. — Она махнула рукой. — Мама говорит, что я не должна говорить такие вещи, что мне следует быть подипломатичнее: «Фрэнк — неплохой человек. Он только плохой отец». — Она закатила глаза, потом дернула подбородком в сторону бутылки пива.

— У тебя еще есть или ты вылакал их все?

Слоун откупорил бутылку и протянул ее Тине через стол.

— Хочешь китайской еды? У меня осталась целая картонка курицы в чесночном соусе.

— Я уже заказала себе. На твои деньги. — Она подняла вверх бутылку: — Ну, за веселый пятничный вечер! — Они чокнулись бутылками, и она опустилась в кресло через стол от него. — Так куда же ты собирался?

— Ты о чем?

— О твоем отпуске.

— О, просто побродить в горах несколько дней. В Джосмит.

— По скалам полазить?

— Ну ничего. Для этого я сейчас не в форме. Так что рад, в конце концов, пораскинуть мозгами, поупражняться в профессии.

— Ты просто убиваешь себя.

— Спасибо тебе, что задержалась так поздно. Надеюсь, я не очень нарушил твои планы?