Новатерра - Георгий Булавин

      - А я почём знаю?! Как видишь, ищу по учёту новопреставленных. Морока с вами!.. Так, это кто у нас? Барон фон Трокенброт, прусский юнкер, из древнего захудалого рода тевтонских рыцарей. Командир батальона инфантерии злодейского короля Фридриха II (Великого) Гогенцоллерна, участник Семилетней войны 1756-63 годов, сторонник палочной дисциплинарной практики. Изрублен в капусту русскими казаками в сражении при Кунерсдорфе...

      - И тут промашка, - горько усмехнулся комбат, в душе нисколько не сочувствуя однофамильцу из пруссаков - так ему, мучителю солдат, и надобно! - зато ощущая прилив гордости за пращуров, лихих рубак.

      - Сам вижу, что промашка! - огрызнулся старец. - Вот, гляди, ещё один! Сэр Александер Стайлбрэд, из герцогской семьи, капитан-командор королевского флота Великобритании, ученый-океанолог. В 1898 году растерзан акулами при исследовании континентального шельфа у берегов северной Австралии... Тьфу!

      - Жаль, конечно, ученого лорда британского адмиралтейства, но я-то русский, из казаков, и в Австралии сроду не бывал, тем более - в северной. Что вы, товарищ апостол, всё по заграницам шарите?!

      - Не учи! - в голосе сотрудника reception прозвучали нотки явственного раздражения. - Где надо, там и шарим! Понаехало умников... Ага, вот Твердохлеб какой-то затесался! Александр Кузьмич...

      - Прапрадеда звали Александром Кузьмичом, - глухо проговорил комбат.

      - ...Из служилых казаков, урядник, ветеран первой мировой, Георгиевский кавалер. Монархист, демократический переворот не поддержал. Участник православного казачьего марша в Петрограде. Ушёл с товарищами в станицы, примкнул к контрреволюции, погиб в бою с отрядом красного атамана Подтёлкова и комиссара Кривошлыкова...

      - Семейная история гласит: погиб в боях с красными при обороне Новочеркасска остатками Вооружённых сил юга России под командованием генерал-лейтенанта Антона Ивановича Деникина. Впрочем, разница несущественна - результат один и тот же.

      Апостол не обратил внимания на его скорбный шёпот.

      - Вот ещё Твердохлеб - Кузьма Александрович. Беспартийный, сочувствующий. Казак-пластун, фронтовик, заместитель командира разведвзвода в 1-й конно-механизированной группе генерала Плиева. Погиб под Оршей в ходе наступательной операции 'Багратион'... Не ты?

      - Прадед, - буркнул майор.

      - Сейчас и до тебя доберёмся! - 'подбодрил' его святой Пётр. - Твердохлеб Александр Кузьмич, из казаков, коммунист, отличник боевой и политической подготовки, капитан ВДВ, командир парашютно-десантной роты. В 1968 году убит снайпером при обороне здания вокзала в Братиславе, посмертно награждён орденом Красной Звезды... Что скажешь, добрый молодец?

      - Это дед. Было с ним такое дело.

      - Очень хорошо!

      - Чего уж там хорошего?

      - Ладно, это я - так... Идём дальше! Твердохлеб Александр Александрович старший...

      - Батю не трожь! - вскинулся комбат. - Батя живой! Я с ним только вчера по телефону говорил.

      - Не ори, не в казарме! - побагровел апостол. - Если нервишки шалят, мы их тут быстро подкорректируем. Целую вечность на жо... ну, на стул сесть не сможешь. Рай, он тишину и порядок любит, нечего здесь мослами размахивать! Что до родителя твоего, то - да, за последние сутки таковский не поступал, графа о смерти чистая. А вот в твою сейчас посмотрим... Твердохлеб Александр Александрович младший. Год рождения... О, да ты успел пожить! Место рождения - город Ростов-на-Дому...

      - На Дону, - поправил комбат неверным голосом, дрожа, как скряга над кубышкой.

      Он чувствовал себя так, будто с перепою пробудился в морге, прямо на прозекторском столе.

      - Ой, не учи учёного! - отмахнулся апостол. - Умников развелось - к чёрту некого послать! Аисты вас, между прочим, по родильным домам разносят, а не в речки вонючие сбрасывают... Так, из семьи военнослужащего. Школа. Училище. Академический курс повышения квалификации командного состава. Календарная выслуга. Участие в боевых действиях. Награды. Ранения... Странно! Отметки о смерти нет.

      - Что же я тогда здесь делаю? - с надеждой прошептал комбат.

      - Вот и я удивляюсь, что ты у нас, в раю, делаешь! Посуди сам: два дисциплинарных взыскания за опоздание на службу, административное взыскание за халатность, в результате которой безвозвратно выведен из строя бензоагрегат... Бензоагрегат! - потрясая посохом, подчеркнул апостол так, будто Твердохлеб пропил нательный крест, украл пожертвования мирян на храм, да ещё 'на закуску' принародно сжёг Евангелие от святого Иоанна. - Впору на костре сжечь, а с него, вы ж поглядите, двести рублей удержали... А характеристика! Делу предан, профессионально подготовлен, отлично показал себя... Всё это несущественно! Умён, грамотен... Не факт! А вот это уже всерьёз, кроме шуток: болезненно реагирует на критику. Склонен переоценивать свои способности и уровень подготовки, бывает заносчив и высокомерен. В острых ситуациях берёт на себя функции подчинённых, тем самым в ущерб делу принижая роль младших командиров и специалистов... Безобразие! - в очередной раз потряс над ним посохом святой Петр. - Да с такой характеристикой тебя и сатана к себе не враз возьмёт. Ну, ничего, мы тут всяких горе-праведников повидали - ужо перекуём! Когда-нибудь. Как воистину сподобишься предстать... А покуда вали, без тебя работы невпроворот!

      - Куда валить, товарищ апостол? - выпучил глаза комбат, уже смирившийся было с нелепым поворотом судьбы.

      - Восвояси! Скоро на службу. Опоздаешь - снова будут неприятности... Впрочем, они и так будут и у тебя, и у всех остальных, поэтому, служилый, не проспи ни в коем случае!

      Но комбат уже не слушал.

      Комбат был ошарашен, ошеломлен, оглоушен.

      Комбат пал на колени, чуть ли не по шею погрузившись в облачную массу.

      Комбат размашисто крестился на золочёные врата небесной канцелярии.

      - Спасибо, товарищ апостол Пётр... как бишь вас там по батюшке?! Спасибо, Господи! Спасибо за доверие! Клянусь, не подведу! Обещаю жить праведно, свято соблюдать посты, посещать храм и... это, как его... быть провозвестником православной веры! Обещаю, что сегодня же поставлю самую толстую свечку...

      - Поставишь, обязательно поставишь, - хихикнув, оборвал его божбу апостол. - Подсказать, какую свечку и в какое место?.. Отставить причитания, время на исходе!

      - А мне куда уже спешить? - комбат перевёл дух, даже блаженно потянулся, но всё-таки быстро спохватился. - Пойду я, батя, пойду, только отдышусь малость, приду в себя. Ух, и притомился же, будучи мертвым.

      - Ах, притомился! Ну, так мы тебя быстро взбодрим, на то поставлены. Эй, вы, с крылышками которые, ну-ка, цельтесь ему прямо в эту самую..! Давай - пошёл!!! Да в оба глаза гляди, ибо близок уже час!..

      - Близок час... Близок час... - бормотал Александр, пребывая в пограничном состоянии меж сном и явью. - Близок час... час чего?!

      Он натужно приотворил веки...

      ...И тут же резко распахнул.

      Потому что над ним по-прежнему бессовестно глумились ангелочки!

      Но, к счастью, ангелочки бестелесные - с изрядно полинявшего от времени узора лёгкой ночной рубашки, обтянувшей спину жены Маргариты...

      Значит, это был сон, вот и вся недолга!

      Комбат отвернул голову от проказников, хрустко потянулся, зевнул, выдохнул всё, что накопилось в лёгких, - в том числе и лёгкий аромат вечерних посиделок, - нашарил на журнальном столике бутылку 'Аква минерале', и тут в черепной коробке угрожающе зазвучало: 'Близок час-с-с! Близок час-с-с! Близок час-с-с!'...

      Близок час? Старенькие электронные часы на стене показывали пять сорок шесть. Всего-навсего пять сорок шесть, но не аж пять сорок шесть, то есть до его обычного подъёма оставалось больше часа. Комбат поморщился, помянул недобрым словом ангелочков на спине супруги и решил поспать ещё...

      И тут ему в полном смысле слова стало не до сна. Ощущение было таким, будто разъяренный дикобраз впился острыми зубами в позвоночный столб, заскрёб когтями по рёбрам, пронзил иглами требуху желудочно-кишечного тракта. Жуткая боль изогнула Александра в сложный морской узел. Мало что уже соображая, он буквально выпал из постели на ворсистый палас гнусного ядовито-зеленого цвета (который супруга почему-то находила живеньким), превратившийся в заливной луг из-за опрокинутой минералки, и взвыл, как испанский конкистадор, живьём насаженный индейцами на вертел:

      - Господи, спаси! Дикобраз, уймись! Я не буду ложиться! Вообще никогда не буду спать, даже сидя и стоя!

      - Пить надо меньше, - прохрипела с высоты дивана сонная Марго. - Достал своими воплями!

      Но Александру было всё равно. Он даже не услышал её справедливого упрека. Боль внезапно исчезла, и он, без сил распластавшись содрогающимся телом в минеральном болоте, лежал и думал: 'Неужели - 'крыша'?!..