Брат Андрей, Божий контрабандист - Джон Шерилл

"Эй, Рути, как он тебе нравится?"

"По виду не сказать".

После этого я услышал извращенные и грязные шутки. Даже мои уши, привыкшие к армейской ругани, были не готовы услышать такие слова.

Как я понял, заводилой в этом соревновании похабных острот была девушка по имени Гретье. Ее излюбленной темой была содомия: она вслух рассуждала о том, какое животное можно подобрать для меня в качестве партнера. Я обрадовался, когда моя тележка наполнилась и я

смог на некоторое время убежать в мужскую компанию в погрузочном цехе, показавшемся после девушек святилищем.

Очень скоро мою тележку разгрузили и мне опять пришлось услышать в большом цехе радостный свист. "Господь, может быть, это и миссионерское поле, подумал я, когда понес квитанцию за ящики к окошку контролера в центре зала, но это не мое поле. Я никогда не научусь разговаривать с этими девушками. Все, что я ни скажу им, они перевернут и..."

Я остановился. Ибо за стеклом мне улыбались самые теплые глаза на свете. Они были карие. Нет, они были зеленые. И она была очень молоденькой. Светловолосая, тоненькая, ей, должно быть, было чуть больше девятнадцати, и она выполняла самую ответственную работу в этом цехе. Она заполняла рабочие ордера и квитанции. Когда я отдал ей свою квитанцию, ее улыбка переросла в смех.

"Не обращайте на них внимания, - сказала она, - они так встречают каждого новенького. Через день или два это будет кто-нибудь другой".

Мое сердце наполнилось благодарностью.

Она вручила мне новый отгрузочный документ из кипы, лежавшей перед ней, но я продолжал стоять, глядя на нее. В цеху все девушки были напудрены и накрашены, как в цирке, на ней же не было и следа косметики. Только ее свежая молодость оттеняла глаза, которые постоянно меняли свой цвет.

Чем дольше я смотрел на нее, тем более был уверен, что видел ее раньше. Но если бы я задал ей этот вопрос, он прозвучал бы фальшиво. С неохотой я отошел к сборочной линии.

Часы, казалось, тянулись и тянулись. К концу рабочего дня, проведенного на ногах, каждый шаг был мучением. Как я ни старался, я начал хромать. Гретье сразу заметила это.

"В чем дело, Анди? - взвизгнула она. - Ты что, упал с кровати?"

"Ост-Индия", - ответил я, надеясь, что она замолчит.

Вопль триумфа Гретье было слышно на весь цех. "У нас тут герой войны, девочки! Анди, это правда, что рассказывают про Сукарно? Там любят молоденьких?"

Я допустил самую страшную ошибку. В течение долгих дней, даже после того, как я уже утратил для них новизну, девушки расспрашивали меня о том, что им казалось восточной экзотикой.

Не раз мне хотелось бросить работу от тоски, из-за однообразных разговоров в цеху, но меня спасали эти улыбающиеся глаза за стеклом. Я

ходил туда, даже когда у меня не было квитанций. Иногда вместе с квитанциями я просовывал записки: "Ты сегодня хорошо выглядишь!" или "Полчаса назад ты нахмурилась. Что случилось?". Мне было интересно, что она думала о тех разговорах, которые ей приходилось слушать, и что она вообще делала в таком месте. И все время меня преследовало ощущение, что я где-то уже видел ее.

Я проработал на фабрике месяц, когда набрался смелости сказать ей: "Я беспокоюсь о тебе. Ты слишком молодая и слишком хорошенькая, чтобы работать с этими людьми".

Девушка откинула голову и рассмеялась. "Ой, дедушка! - сказала она. Какие у тебя старомодные идеи! На самом деле, - она наклонилась к окошку, они совсем не плохие. Большинство из них просто нуждается в дружбе, и они не знают другого способа приобрести себе друзей".

Она посмотрела на меня, словно решая, можно ли мне довериться. "Видишь ли, - сказала она мягко, - я христианка. Поэтому я и пришла работать сюда".

Я разинул рот от удивления, поняв, что она мой соратник-миссионер. И сразу же вспомнил, где видел это лицо раньше. Госпиталь для ветеранов! Это была та самая девушка, которая пригласила нас на палаточное собрание! И она здесь...

Я заикался от волнения, пытаясь рассказать ей все, что со мной произошло с тех пор и как я попал на фабрику Рингерса с такой же миссией, как у нее. Она сказала, что ее зовут Корри ван Дам. И с того дня мы с Корри стали одной командой. Моя работа по транспортировке заполненных ящиков позволяла мне ходить по рядам между конвейерами, и я мог заметить, у кого из девушек имеются какие-то проблемы. Я сообщал об этом Корри, а она могла побеседовать с девушкой наедине, когда та подходила к окошечку за очередным рабочим ордером.

Таким образом мы постепенно образовали маленькую группу из людей, интересовавшихся тем же, что и мы. В то время в Голландии британский евангелист Сидни Уилсон проводил по воскресеньям молодежные собрания, и мы стали посещать их.

Одной из первых работниц, которая стала ходить с нами на эти собрания, была Ами, слепая и сильно покалеченная девушка, стоявшая за одним конвейером с Гретье. Ами читала по Брайлю и показала мне, как маленькой ручкой Брайля она выкалывает буквы для слепых покупателей. Я тоже купил такую ручку и алфавит Брайля и оставлял записки на конвейере для быстрых пальчиков Ами.

Конечно, Гретье не могла пропустить такое.

"Ами! - начинала она кричать из ряда работающих девушек. - Сколько он предлагает на этот раз?"

Долгое время Ами воспринимала эти насмешки добродушно. Но однажды, вернувшись из цеха загрузки, я увидел, что она часто мигает белыми глазами, словно пытаясь сдержать слезы.

"Понимаю, - гремела Гретье, - почему ты так неуверенна".

Она увидела меня и злобно усмехнулась. "Ами, в темноте все мужчины одинаковы, а?" - крикнула она.

Я застыл в дверях. В то утро я молился, как всегда по дороге на работу, чтобы Бог подсказал мне, что говорить этим людям. Тот ответ, который я получил сейчас, показался мне настолько неожиданным, что мне трудно было поверить в это, и все же повеление было таким отчетливым, что я повиновался ему не задумываясь.

"Гретье, - сказал я, - заткнись! И заткнись по-хорошему!"

Гретье была так изумлена, что ее челюсть буквально отвисла. Я сам удивился. Но мне пришлось продолжить, иначе я потерял бы инициативу.

"Гретье, - позвал я, перекрикивая шум огромного цеха, - в девять часов утра в субботу на христианскую конференцию отправляется автобус. Я хочу, чтобы ты была в нем".

"Хорошо", - ответила она.

Ее ответ прозвучал мгновенно. Я подождал, думая, что сейчас последует какая-нибудь шутка, но потом заметил, что теперь уже Гретье моргает глазами. Когда я уходил загружать ящики, я обратил внимание, что весь цех странным образом молчит. Все были в легком шоке от того, что произошло.

В субботу Гретье была в автобусе. Это удивило меня больше всего. Хотя это была прежняя Гретье, и она всем нам дала понять, что едет только затем, чтобы посмотреть, что там будет происходить.